Вестница

Всецело отдаваясь звучанию, флейтист не замечал окружающего его великолепия, быть может, потому, что сам являлся частью этой завораживающей картины. Если б в пещеру залетали птицы, они бы пристыжённо молчали, не в силах составить такой мелодии конкуренцию. Прервать музыканта было бы ужасным кощунством, но музыка вдруг стихла.

Резкая, давящая, оглушительная тишина мигом преобразила пещеру из сказочной в зловещую. Казалось, замолк даже ручей. Музыкант осторожно отложил флейту в сторону. Чёрные локоны взметнулись. Он недоверчиво склонил голов к правому плечу и удивленно спросил, срываясь голосом на хрипотцу:

— Хозяйка?

Всё заволокло туманом. Картинки быстро менялись, не оставляя давая одного даже шанса что-то разглядеть или ответить.

Кайраг исчез.

Спрятались куда-то лучи солнца.

И пропала сама пещера.

В моей бедной голове лишь безнадежно, как певчая птица в клетке, билась мысль, что даже и демон у меня какой-то неправильный.

Но сон бережно и аккуратно вызволял меня из забытья. Тонкие грани, соединяющие меня с ним, разорвались, разносясь и отзываясь пронзительным звоном по всему телу. Хрупкая пелена сна растворялась, как белоснежная дымка в осеннем небе. Дымок этот и унёс зыбкие остатки сна. Так порыв ветра срывает золотистые листья и, захватывая их в круговорот, уносит в Неизвестность. Вся прекрасная и грустная невероятность сна исчезла, как исчезают капельки дождя, растекаясь по мостовым и убегая в Бесконечность. Осень… Я люблю осень. Люблю так же сильно, как и ненавижу…

Я резко вскочила с кровати, пытаясь определить, что же мне приснилось: кошмар или всё же обыкновенный сон? Может, раньше я и жалела, что мне не снятся сны, но теперь я исключительно против них. Переносить такой стресс каждое утро я бы не смогла. Мои и без того хрупкие нервы такое больше выдержать не способны. Я украдкой смахнула побежавшую по щеке капельку пота и оглянулась на свою мирно посапывающую знакомую.

А она ведь не сдала меня.

Хоть я почти и не рассказывала о своей жизни Эйшен, ссылаясь на амнезию, Надежда должна была понять, что я не та, за кого себя выдаю. И поняла. Но промолчала. Может, ждёт, что когда я буду готова, сама ей обо всем расскажу? Она думает, что я ей когда-нибудь настолько начну доверять, что поведаю правду? Сомневаюсь, что решусь на такой подвиг. Сомневаюсь, что надолго задержусь в её жизни или вообще в чьей-то жизни.

Только Кристу я верила. Несмотря ни на что, я ему всё-таки верила, даже когда считала, что он мне откровенно врёт. (Вот она, специфика пресловутой женской логики).

Я посмотрела на даймер. Четыре часа утра. Я проспала всего-то три с половиной часа. Темный! Что же мне делать ещё два? Я тихо поднялась и направилась к стенному шкафу. Делать-то все равно больше нечего, а так хоть выданную одежду примерю.

Глава 8

Новые знакомые

Утро было одним из самых тяжелых испытаний для моей психики. Его пик настал в тот момент, когда Надя в очередной раз разразилась руганью и попыталась лягнуть меня ногой. Не знаю, кто будил её в институте, но я жутко посочувствовала этому человеку.

— Надя, — твердо повторила я, — уже полшестого утра. Пора вставать. Подъём!

— Утро? — зевнула она, плотнее закутываясь в одеяло. — К твоему сведению, утро начинается не с полшестого, а как минимум часов с одиннадцати.

Это было произнесено таким обвинительным тоном, словно эти правила придумала я. По мне, так утро начинается с того момента, когда ты проснулся, ну или когда какой-нибудь доброй душе (вроде меня) придет в голову (несомненно, из лучших побуждений, а не из-за того, что уже час маешься, не зная чем себя занять) тебя разбудить. Но Надя — увы! — почему-то не оценила моих благих намерений. На самом деле, я и сама не горела желанием её будить. Я и раньше-то практически обходилась без общения, и теперь испытываю некий дискомфорт, находясь в обществе собеседника, любого. Мне и вправду тяжело быть рядом с Надей или с кем-нибудь другим. Предстоящие дни в Академии мне вообще видятся жуткой пыткой. А ведь существуют люди, которые без шумной компании и дня прожить не могут!…

Но я всё больше склонялась к мысли, что сейчас мне нельзя оставаться наедине с собой. Окончательно я в этом утвердилась, когда рука неосознанно потянулась к октаэдру, а губы замерли в желании произнести имя того, кто мне уже не ответит. Вот тогда я решила, что хуже быть уже не может, и решительно направилась к постели моей Землянки.

— Если ты сейчас не встанешь, — четко проговаривая каждое слово, заявила я, — то я подниму тебя силой.

— Не поднимешь, — совсем зарылась в одеяле она. — Я тяжёлая.

— Не подниму, — покорно согласилась я. — Нечего мне на себе тяжести таскать. Натаскалась уже. Но есть и другие, менее гуманные методы.

Надя приподняла краешек одеяла, так что я смогла разглядеть её полусонный глаз и кончик носа. Похоже, она вспомнила, каким образом я приводила её в чувство в прошлый раз.

— Встаю, встаю, — сдалась она, окончательно поверив в мои намеренья.

Я же, дабы ускорить сей процесс, резко сдернула с неё одеяло. Надя, не спешившая исполнять свое обещание, ещё пару секунд пролежала в позе зародыша, но потом сдалась и все-таки встала. Яростная попытка убить меня взглядом не удалась и девушка, покорившись судьбе, с похоронным видом вышла и, направляясь в сторону ванной комнаты.

Я отворила дверцу шкафа и внимательно рассмотрела своё отражение в зеркале. Теперь я в другом мире… по сравнению с прошлым, его можно назвать миром Будущего. Здесь относительно всё спокойно. Техника неплохо развита. Думаю, моим мозгам не составит труда всё это освоить. С языковым барьером проблем не будет. Я смогу жить тут почти нормально. Окончу Академию, поступлю кем-нибудь на работу, переводчицей, например. Наличия каких-либо талантов у себя я ещё не обнаружила, ну так это только пока. А ведь у меня есть еще ЭМИТУП — кладезь неизведанных возможностей! В крайности, документы подделать…

Похоже, я смогу здесь прожить неплохую жизнь. Звучит здорово. Только вот я отношусь не к оптимистам, а к реалистам. И уж если смотреть реалистично, то моё спокойное пребывание в Академии временно, пока доктор и Капитан не решат, что я могу быть опасна, что меня лучше всего сдать имперским службам. А дальше? Меня продержат в какой-нибудь камере, используя в качестве подушечки для иголок — естественно, уверяя, что я вношу неоценимый вклад в науку.

Хм… Что-то мне этот вариант не нравится. Нет, я конечно, согласна послужить на благо родины, но только СВОЕЙ родины. А я точно уверена, что этот мир — не мой! Но просто прожить-то я смогу и здесь. Ведь если очень постараться, можно решить все проблемы… ну или, в крайнем случае, изменить свой взгляд на них. И ну её, мою память, в чистилище к Тёмному. Мне это надо?

Искать способ попасть обратно в Альялу? Надежда ошиблась, решив, что если исследовательская группа не обнаружила порталов, — значит, их не существует. Замкнутых миров ведь не бывает по определению, даже параллельных, как, например: Чистилище и Поднебесье, ну или их аналоги. Суть заключается в том, что и отсюда можно выбраться в Альялу или на Землю…

Основная проблема сводится к тому, что этот телепорт не обязательно должен находиться на МИА-3. Он может вообще оказаться в самом удалённом уголке вселенной. И даже если мне катастрофически повезёт его откопать и даже попасть именно в Альялу, а не Тёмный знает куда, ведь потом ещё придется истратить кучу времени на поиски этого Пожирателя Душ. И ещё не факт, что я его найду. Вряд ли он дожидается меня в Альяле, пока я ищу способ пробраться к нему самому.

Мой взгляд снова остановился на моем собственном отражении в зеркале. А ведь я немного изменилась. В смысле волосы у меня на пару сантиметров отросли. Раньше-то "ёжик" на голове был, а теперь прическа слегка поприличней стала. И то радует. Это даже немного забавно, в Нигде у меня волосы даже и не думали расти! А тут всего за несколько дней — и такой результат! И ещё одна приятная новость: все выданные мне вещи оказались как раз впору. Прямо тютелька в тютельку. Единственное, что меня огорчало, так это однообразность цветовой гаммы: зелёное и белое. Вот, например, в столовую следовало надевать зелёные штаны спортивного типа, футболку и белые кроссовки с зелёными полосками. Им хоть кто-нибудь хоть однажды говорил, что белый — самый непрактичный цвет?