Ледяной Ирис (СИ)

Ещё один рывок – и молодой лекарь оказался снаружи, держась за спиною господина Кадани. Долгожданная прореха в дыму – и глоток показавшегося чрезмерно холодным осеннего воздуха. Сибори бы даже обрадовался подобному развитию событий, если бы не понимал: сейчас ему не пробиться без боя, оружия же ему, увы, никто и не подумал предоставить. Может, господин Кадани счёл, будто бы дух и сам в состоянии защититься, а может, и не желал думать о чужом ему существе, что даже не являлось в глазах его человеком. Сейчас не время было думать о брезгливости или чести – Сибори, бросившись к полумёртвому воину, залитому кровью, выхватил из руки его катану. Пусть он и не умел на должном уровне обращаться с оружием, как какой-нибудь благородный муж, но сейчас важным было не столько мастерство, сколько умение вовремя уклониться от боя, ускользнуть…

По щеке мазнула принесённая ветром искра, и молодой лекарь вскрикнул от боли. Мелькали всполохи не желающего гаснуть огня, получившего довольно корма: будто демон, пожирал он резиденцию и близлежащий сад. Господин Кадани не торопился отступать, будто и не волновало его то, что гибнут его люди: взглядом он искал кого-то в толпе, и Сибори даже знал, кого именно.

Очередной всполох пламени выхватил из толпы знакомое лицо – и господин Кадани устремился к своему возлюбленному, будто и не помня, что пару мгновений назад лишил жизни его отца. И словно бы замерло время, когда они неподвижно глядели друг на друга, окутанные облаками пламени и дыма, что с трудом прибивались к земле струями дождя…

- Почему?

Всего лишь один вопрос, который слышнее и громче отозвался в душе мнимого колдуна, чем любые крики боли и ярости. Слышал он в этом голосе прежнее противоречие, с коим некогда столкнулся и сам. Возможное могущество – и жизнь любимого человека. Словно молитву, он повторял про себя: «Убей. Убей его».

Йошимару плакал или, быть может, просто капли дождя струились по лицу сына владыки Юга. В один лишь день он лишился сестры, лишился отца и своего дома. И сейчас предстояло ему понять: всё это отнято по воле любимого имя господина Кадани. Сколь острым и болезненным было сейчас желание самому убить кого-нибудь из них двоих, разорвать эту связь, что виделась в двух взглядах. Повелитель восточных земель шагнул вперёд, и рука Йошимару сильнее сжалась на рукояти клинка.

- Твой отец подослал ко мне убийц. Я защищался – не более того.

Смятение, боль – и растущее желание, чтобы сейчас один из этой пары окровавленным пал на землю. Чтобы только не росло с каждым мгновением и без того сильное напряжение, чтобы оборвался танец пламени и ливневых струй…

Йошимару бросился вперёд, занося катану; господин Кадани же стоял, не двигаясь. Сибори ждал удара, но его не последовало: как слабовольное дитя, Йошимару в последний миг разжал руку, отшвыривая своё оружие, как ребёнок откидывает прочь надоевшую игрушку. Выпрямившись, Йошимару воскликнул:

- Прекратите бой!

Видя, как склонил перед владыкой Востока голову сын прежнего правителя, воины на пару мгновений перестали сражаться. Выжидающе смотрели на господина Кадани их противники, но и он лишь кивнул:

- Разве не ради союза мы явились сюда? Значит, союз будет заключён, пусть и пожелал прежний ваш повелитель его нарушить.

Йошимару кивнул, подтверждая чужие слова. Пожар постепенно затухал, поддаваясь дождю; кто-то из солдат был недоволен подобным приказом, но что они могли молвить сейчас против своего нового правителя? И всё же этот исход, пусть и был он наиболее вероятным, не казался Сибори таким уж привлекательным: разве хорош тот мир, что будет стоять на крови столь многих воинов? Краткая битва, завершившаяся ничем; связь двух душ, что даже война не смогла разорвать. За одно только это мнимый колдун готов был ненавидеть и сына господина Курокавы, и его возлюбленного.

Всё так же хлестал ливень – яростный и беспощадный, как сама война. Дождь омывал мёртвые тела воинов обеих армий, которые ещё не успели унести с поля боя. В цвете покуда ещё не до конца угасшего пламени струи дождя казались алыми, будто бы кровь, подобно воде, струилась с самого неба. Но гас огонь – и струи вновь становились прозрачными, как чистейшие слёзы.

========== Глава XXI: Тень прошлого ==========

Но, как и прежде, искал Сибори для себя возможность пробиться выше, чем он оказался теперь. Первоначальный план рухнул из-за слишком горячей любви покойного владыки Юга к дочери: если бы убитый горем отец не пожелал бы вернуть мёртвую Юмихимэ, мнимый колдун легко бы сыграл нужный спектакль. Да, в нём не было места для Юмихимэ и Йошимару: планировалось, что после смерти господина Кадани любящий его сын владыки Юга либо покончит с собою, либо просто отстранится от отца, не желая иметь дело с убийцей любимого человека. Юмихимэ же должна была умереть. И кому бы тогда достались земли и титул господина Курокавы после гибели последнего, как не самому преданному его слуге?

Но план не удался, и теперь нужно думать, как пробиться наверх, исходя из нынешней ситуации. Сабуро Кадани силён и умён, и подмять его под себя, как легковерного старика, вряд ли удастся даже самому искусному лжецу.

Кони медленно брели по лесной дороге; вместе с небольшим отрядом солдат Кадани и Курокавы, призванных охранять своих господ, Сабуро направлялся к восточной границе. По правую руку от него покачивался в седле усталый Йошимару, по левую – старающийся как можно увереннее держаться в седле Сибори. В последний раз мнимый колдун садился на коня, ещё будучи малолетним ребёнком, и потому порой ему стоило больших усилий не упасть. Хорошо, что коня ему предоставили спокойного и покладистого: тот не пытался нестись галопом, словно чуя неопытность ездока.

Но постепенно Сибори успокаивался, и к нему возвращался прежний азарт, непередаваемое чувство власти над кем-то, как если бы они играли в игру, ставка в которой – земное существование. Ранее силы были примерно равны: глупый, но знатный старик, привыкший верить в старые сказки и полагать, будто духам есть дело до этого мира. Теперь же его соперник – умный и знатный господин, привыкший надеяться на себя, в меру жёсткий и принципиальный. Но разве тем не слаще будет вкус победы, если удастся заставить этого мужчину, как того старика, есть у себя из рук?

Когда слабый зверь не может одолеть сильного, он отступает. Но после слабые звери сбиваются в стаю, и такая стая вполне способна одолеть того, кто поодиночке легко перебил бы глупых животных. Природа мудра – так отчего же не воспользоваться её примером? Следовало лишь только отыскать среди воинов тех, кто верен покойному владыке Юга, и распалить костёр их ненависти, не дать ярости затухнуть, а людям – склониться перед союзом с убийцей их господина. Да и толпой глупцов легче манипулировать, чем одним равным человеком.

С деревьев капала вода: после ночного дождя солнце так и не показалось, и потому царили холод и сырость. Грязная дорога вела к востоку, и Сибори знал: совсем скоро на пути их встретится деревня. Пусть покуда ещё далеко до заката, нужно будет убедить господина Кадани остаться там на ночлег. Во время длительной стоянки есть возможность поговорить с солдатами, да и после пересечения границы, в восточной провинции, уже сложнее станет подобраться к владыке Востока.

Но и убеждение теперь не понадобилось: когда на горизонте показалась деревня, Йошимару слабым голосом попросил:

- Давай остановимся. Я… неважно себя чувствую.

Этого мальчика можно было понять: он променял свою гордость, свою честь на любовь, и нельзя сказать, чтобы Сибори одобрил этот его выбор. У глупого мальчонки были все шансы одолеть склонившегося пред ним господина Кадани, но Йошимару предпочёл склониться сам. И это злило, не давало покоя, словно произошедшее задело что-то в его душе.

Йошимару не сумел совершить убийство, не сумел пролить кровь того, кто был ему дорог. Ещё свежо было в памяти воспоминание, как глупый мальчишка рухнул в объятия любимого, едва не плача, не стесняясь того, что кругом гибли воины их армий. Связь, которую не смогла задушить и разорвать война и чужие смерти. Почему это так беспокоило, причиняло столько не до конца ещё осознанной боли?