Ледяной Ирис (СИ)

Воины разместились близ местного постоялого двора: не всем нашлись комнаты, и часть предпочла остаться покуда во дворе, охраняя вход. Сибори сидел, привалившись спиной к стене, когда неожиданно послышался пронзительно знакомый голос:

- Остановись, пока не поздно.

Побледнев, смотрел лис на то, как приближается к нему Шигэру, такой же, как при жизни. Не виделось в его лице свойственной покойникам желтизны, и не походил он вовсе на мертвеца. Выглядел он так, будто просто пришёл прогуляться сюда, к постоялому двору деревеньки у восточной границы.

- Ты… Ты жив? – чуть слышно, с тенью надежды спросил мнимый колдун. Сердце будто бы само по себе рвалось на куски, а знакомая усталая улыбка ранила сильнее вонзённого в грудь ножа. Шигэру мягко дотронулся до плеча своего возлюбленного и, не отвечая на вопрос, присел рядом:

- Ты знаешь сказку о сокровенном желании?

Сибори отрицательно покачал головой, чувствуя слабое головокружения и чуть склоняясь на такое реальное, тёплое плечо любимого человека. Шигэру тепло улыбнулся, продолжая:

- Однажды, на берегу моря, жил один нищий рыбак. Всего-то богатства у него было, что его сети, жалкая хибара да маленькая дочь: жена его умерла в родах, оставив после себя это бедное дитя. Отец то и дело колотил девочку: казалась она ему глупой, ленивой и ненужной. Всегда мечтал он быть богатым человеком, а не нищим, каким был с самого детства. И однажды явился к нему дух, сказавший: я дарую тебе богатство и славу, но взамен убей и отдай мне свою дочь, которую ты так ненавидишь. Недолго думал рыбак: убив девочку, получил он желанное богатство. Но подкрадывалась старость и одиночество, и понял он: некому оставить это богатство, никто не придёт поддержать его в смертный час…

- К чему ты это говоришь? – отчаянно ухватившись за руку Шигэру, спросил Сибори. Почему-то казалось мнимому колдуну: если сейчас он удержит возлюбленного, тот никогда больше не уйдёт. И исчезнет эта противная боль, это мерзкое чувство у сердца…

Шигэру лишь покачал головой:

- Ты сам это поймёшь, когда придёт время… Я лишь хочу, чтобы не было слишком уж поздно.

Сибори моргнул, не понимая, что произошло. Мгновение – и его возлюбленный исчез, растворился, оставив после себя лишь слабый и, верно, мерещащийся лису аромат лекарственных трав. Всё так же сидел он у стены, но в полном одиночестве.

- С кем вы говорили, господин? – спросил один из стороживших вход солдат. – Рядом с вами никого не было…

Сибори промолчал.

========== Глава XXII: Опасные мысли ==========

Постепенно опускалась темнота, но Сибори не спешил уходить: сейчас ему нужно было общество не господина Кадани и его возлюбленного, а простых солдат. Нужно было начинать осторожно, издалека, разузнав, прежде всего о царящих средь воинов покойного владыки Юга настроениях. И потому он не уходил под крышу, а лишь прислушивался к тем разговорам, что вели, совершенно не стесняясь в выражениях, солдаты у костра.

- Может, хоть теперь угомонятся, - осторожно начал один из них, мордатый желтокожий мужчина, походящий более на купца, чем на воина. Наверное, из тех, что устремились на военную службу, видя в том несомненное преимущество и возможность обрести столь желанную славу и власть. Да только удержаться на этом пути дано лишь сильным, купцы же по природе своей слабы и склонны более к стабильности, нежели к риску.

- Ты, верно, шутишь? – уставился на «купца» второй солдат, чью щеку рассекал шрам. А этот уже больше похож на воителя, но, несмотря на тонкую тёмную полоску усов над губой, видно, сколь он молод и неопытен. Скорее всего, мальчик, отчаянно жаждущий походить на героев из древних легенд и сказаний. И покуда не видно среди них того, кто мог бы оказать сопротивление, не довериться «колдуну», коим они считали Сибори: ведь кого-то из них он ранее избавил от сильной хвори.

Молодой солдат продолжал, глядя на старшего товарища:

- Ты, никак, слепой?! Или тебе легче не понимать, что происходит?!

- А что происходит? – потеряно поинтересовался «купец», и даже Сибори подивился тому, с какой горячностью говорил молодой воин. Тот же продолжал:

- Наш прежний господин мёртв, а его сын якшается с убийцей! С какой стати нам ему повиноваться?

- Ну, знаешь ли, лучше уж так, чем друг друга на части рвать, - передёрнулся «купец», пытаясь скрыться от неодобрительных взглядов товарищей. Сибори довольно усмехнулся, ведь оказалось, что почти что и не нужно будет лгать этим воинам. Довольно лишь сказать о памяти господина Курокавы – и многие из них пойдут за колдуном. Сейчас стоило лишь ненавязчиво подтолкнуть это толпу, будто камень, повисший над пропастью у самой вершины горы: ткнёшь его, и он превратится в грозную силу, сметающую всё на пути своём.

- Вы правы, - спокойно заговорил Сибори, и словно разорвалось что-то в воздухе: солдаты тотчас замолкли, уставившись на колдуна. Тот пару раз вдохнул и выдохнул, начиная говорить: отныне нельзя было позволить быть неубедительным. Сейчас не было времени на тщательное продумывание планов, ведь совсем рядом расположились и воины господина Кадани. Следовало поспешить, но при этом не совершить ошибок, да надеяться, что эти неразумные создания прислушаются к нему.

- Виделось мне и прочим среди духов, - неторопливо продолжал мнимый колдун, предпочитая не глядеть на воинов, а смотреть лишь только в пламя мирно горящего костра, - что должен господин Такео Курокава стать истинным правителем, тем, кто соединит воедино все четыре земли под своим знаменем. Но смерть забрала его ранее, чем следовало бы, и нарушился тот ход вещей, что был предопределён.

Солдаты слушали, и Сибори лишь на мгновение позволил себе перевести дыхание. Нельзя было прерываться, пока внимание этих людей не перешло на что-то иное – и лис снова заговорил, складывая руки на груди своей:

- А знаете ли вы, отчего так вышло? Оттого, что его сын позволил себе позабыть: он не только наследник господина, но и прежде всего – такой же слуга его, как и всякий из нас. Оттого и печально мне видеть: глупый мальчик восстал против того, за что боролся его отец, и, похоже, сам не осознаёт своей ошибки.

- А ведь верно, - подал голос солдат со шрамом, прежде всех прочих вновь обретший дар речи. – Он заключил союз с убийцей, да ещё и полагает, будто бы доброе дело совершил! Как же, доброе…

Тихо потрескивали ветви, пожираемые огнём. Несмотря на всё возмущение своё, воины нынче казались молчаливее и спокойнее, чем прежде. Но знал Сибори: ещё горит в их памяти пожиравшее резиденцию господина Курокавы пламя, ещё не могут забыть они павших товарищей, которые теперь уж, наверное, так и останутся не погребёнными на поле былого боя. Немудрено: не так и много времени минуло с той ночи, и не могли они забыть. Нужно действовать сейчас, сразу, покуда ещё свежи нанесённые раны, покуда не забыли они о гибели тех, кого ранее знали и с кем были дружны.

- Печально мне видеть подобное, - вздохнул Сибори. – Но что может сделать дух вроде меня? Призвание моё – служить тем, в ком есть кровь господина Курокавы. Раньше надеялся я: будут его потомки нести то же знамя. Но нынче вижу: я ошибался, и оттого становится лишь тоскливей, чем прежде.

- Ничего, долго этот союз не продлится! – азартно воскликнул кто-то из солдат. – Прикончить убийцу, да и дело с концом! Да чтоб мучился подольше за то, что посмел без предупреждения напасть, а потом воспользовался сыном господина!

Сибори вздрогнул: нет, смерть господина Кадани сейчас не была ему нужна. Желал он другого – и потому спокойно вымолвил:

- Разве не будет такой мести мало для жестокого убийцы? Думаю я, что нужно поступить по-иному, так, чтобы сильнее всего на этой земле были его страдания. Надобно лишь казнить предателя, что позволил себе осквернить память сестры и отца; убийцу же оставить в живых, и пусть терзается он дольше прежнего. В конце концов, он не давал клятвы служить господину Курокаве, а следовательно, и предательство его не так ужасно, как предательство господина Йошимару. Жаль, что не смогу я этого сделать сам: обязан я служить всем, кто по крови связан с нашим владыкою.