Аальхарнская трилогия. Трилогия (СИ)

Артуро вопросительно изогнул левую бровь. Неспешно размешал в чашке сахар.

— Свидетелей чего?

— Его опознала мастерица гильдии проституток, хозяйка Милы. Опознала и показала капитану Кричу во время недавних беспорядков. А Крич увидел, кто это, и решил не усложнять себе жизнь. Он и мне-то об этом рассказал под большим нажимом. Пришлось пригрозить, что в противном случае я предам огласке ряд его тайных делишек.

Артуро улыбнулся самым обворожительным образом и придвинул к себе поднос с хлебом и банку джема.

— Продолжай, — сказал он. — Это становится интересным.

Эмма вздохнула и спросила — словно бросилась в темную ледяную воду:

— При чем тут библиотекарша и проститутка? Почему ты убил их?

Артуро даже не изменился в лице. Безразлично пожал плечами, отпил кевеи.

— Хела Струк продала чертежи дирижабля покойному амьенскому послу. А эта деревенская девочка… Должно же быть у джентльмена развлечение? Впрочем, шучу: я убил ее, чтобы дать тебе зацепку.

Эмма ощутила пронизывающий жестокий холод — будто чья-то ледяная рука проникла в ее живот и принялась неторопливо перебирать внутренности. Артуро молчал, рассматривая свою собеседницу с лукавым интересом.

— Аврута рассказал, что выписывал тебе новые лекарства, — промолвила Эмма, чувствуя, как немеют губы. — Успокоительные и от бессонницы. Они помогают?

— Да, немного помогают, — кивнул Артуро, — но все равно это сильнее меня.

— Я хочу жить, — вымолвила Эмма. — Я хочу жить, я не делала тебе ничего плохого… Зачем ты меня в это втянул…

Озноб ушел, и теперь на нее навалилась вязкая парализующая слабость. Будь Эмма чуть больше осведомлена о свойствах традиционных аальхарнских ядов, то она бы узнала действие фумта в сочетании с настойкой клета.

— Мне нужно остановиться, — спокойно произнес Артуро. — Я прекрасно понимаю, насколько болен, но лекарства доброго Авруты тут не слишком помогут.

— И что ты предлагаешь? — спросила Эмма. — Мне никто не поверит. Тебя никогда не арестуют. Я могу найти сотню свидетелей и улики, но это не поможет. Крич запрет в тюрьме очередного уголовника, а ты будешь сидеть тут и пить кевею.

— Ну разумеется, — согласился Артуро. — Мое положение обладает определенными преимуществами. Например, позволяет мне близко общаться с такими красивыми и умными девушками, как ты. Знаешь, сейчас мне действительно стало легче. Я тебе очень признателен.

В носу закололо. Эмма провела рукой по лицу и увидела на пальцах кровь. Ничего другого она и не ожидала, но сердце все равно глухо стукнуло и замерло от осознания того, что она умирает.

— Это скучно, — сказала Эмма. — Сейчас меня не станет, ты бросишь мой труп в реку, и тебе снова станет смертельно скучно, — она не ожидала, что с таким спокойствием сможет говорить о своей смерти, но слова не имели ровно никакой эмоциональной окраски. — И что дальше?

Артуро пожал плечами, но в его взгляде мелькнул интерес, и он ответил вопросом на вопрос:

— А что ты предлагаешь?

— Я напишу книгу, — Эмма почти не понимала, что говорит: кто-то, искренне желавший выжить, произносил слово за словом ее окровавленными губами. — Хорошую и интересную книгу о маниаке. Мертвые красавицы на улицах, высокопоставленный убийца без имени, испуганные горожане… Это будет замечательная книга, — Эмма откашлялась, и, проглотив сгусток крови, продолжала: — Сейчас ты просто больной мерзавец и убийца. Ублюдок и моральный калека. А я сделаю тебя самой страшной и грандиозной легендой в мире.

Эмма боялась, что Убийца рыжих дев не успеет дать ответ. Однако Артуро размышлял недолго.

— Поживи еще пару минут, милая, — сказал он и поднялся: — Я принесу лекарство.

* * *

Сидя в уютном кресле в небольшой, но изящной гостиной своего загородного дома, Шани лениво перелистывал новое издание «Мира живой природы» и думал о том, что образ жизни частного лица определенно имеет свои положительные черты. Он попробовал вспомнить, когда в последний раз так спокойно сидел с книгой и не смог. Постоянно что-то мешало расслабиться до конца и отпустить ситуацию. Впрочем, и сейчас он продолжает размышлять и просчитывать варианты вместо того, чтобы читать об анатомии стрижей.

Час назад Артуро прислал телеграмму, в которой написал о срочном заседании государственного совета и нужном результате. Что ж, пока все развивалось в рамках плана. Шани перевернул страницу и некоторое время рассматривал изумительно тонко и со вкусом выполненную гравюру: стрижи в гнезде.

Когда-то ему верилось, что у него наконец-то есть собственное гнездо. Но люди не так надежны, как стрижи.

В его портфеле с документами уже лежал бланк коммюнике, извещавшего о том, что ее величество Инна скончалась сразу же после родов. А в действительности Несса сможет убираться куда угодно: в Амье, на острова, да хоть к Змеедушцу в нору — лишь бы подальше. Если бы не клиническое чудо — а Шани до сих пор не мог в него поверить — он давно бы выкинул ее из своей жизни.

Впрочем, довольно об этом. Возможно, кто-то просто не создан для семейного быта.

Командир охраны, который до сих пор выглядел невероятно жалким после давешней взбучки, осторожно заглянул в гостиную:

— Сир, вам телеграмма.

Шани взял тонкую полосу грубой желтоватой бумаги и прочел: «Госсовет и патриарх выехали только что». Он взглянул на высокие каминные часы восточной работы: ага, значит, у него есть еще два часа. Командир охранного отряда терпеливо ждал, чуть согнув голову в уставном поклоне.

— Передайте ее величеству, чтоб спустилась сюда.

— Слушаюсь, сир.

Он и представления не имел, о чем собирается говорить. Наверно, попросит сделать вид, что в императорской семье царит трогательный мир. Да, правильно: незваные, но ожидаемые гости должны были увидеть карамельную картинку. Шани опустил глаза к гравюре: стрижи в окружении птенцов выглядели невероятно счастливыми.

Наверно, кто-то просто не заслуживает такого счастья, подумал Шани и стал читать о миграции черногрудого стрижа.

Несса пришла в гостиную через четверть часа: для придворной дамы просто сверхбыстрый срок. Некрасивые красные пятна от слез были умело замаскированы косметикой: если ее величество и перебрала с пудрой, то сейчас это было только на пользу.

— Давно хотел спросить, когда у тебя день рождения, — сказал Шани. Несса устроилась в соседнем кресле и, расправляя кружева на рукавах свободного домашнего платья, ответила:

— Весной. На Земле отмечали седьмого марта.

Шани усмехнулся.

— Рыба, значит… Единственные, с кем Львы не могут сладить, так это с Рыбами.

Несса неприятно улыбнулась.

— Мы как-то неправильно начали, — сказала она. — А потом столько всего случилось… Прости, но я не могу относиться к тебе хорошо.

Чего-то в этом роде он и ожидал.

— Государь Миклуш свою первую жену зашил в мешок и швырнул с башни, — скучным голосом заметил Шани. — Говорят, при этом она была… не в полном комплекте. Энергичная девушка, тоже вот хотела царствовать и править…, - Несса открыла было рот, чтобы сказать что-то хлесткое, но Шани не позволил себя перебить: — А его сын свою супругу в воспитательных целях подвесил на дереве в лесу. И она висела там двое суток, изнывая от зноя и жажды. Через два года умерла в северном монастыре… А ты сидишь здесь, в тишине и покое, и говоришь, что мы неправильно начали…, - он сделал паузу и добавил: — Я, наверно, плохой муж. И владыка хреновый.

Теперь у Нессы хватило ума промолчать. Всхлипнув, она с преувеличенным вниманием принялась рассматривать завитки кружева на рукавах.

— Народу будет объявлено, что государыня всеаальхарнская умерла при родах, — продолжал Шани. Несса вскинула голову, и в ее глазах сверкнули новые слезы, но она не сказала ни слова. — Ты оставишь наследника во дворце и покинешь Аальхарн навсегда. Я дам тебе достаточную сумму для благополучного проживания в любой стране по твоему выбору, но ты навсегда сохранишь инкогнито и никогда не появишься здесь, — несколько долгих минут они смотрели друг на друга, и наконец Шани произнес: — Я тебя люблю. Но у меня больше нет сил со всем этим справляться…