Полночь мира (=Пепел Сколена) (СИ)

  - Дед, зачем ему винтовка?! - возмутилась Нина. - Ты что, всерьез полагаешь, что он...

  - Во-первых, если он не выручит ее, даже не попытается - навсегда перестанет себя уважать. А если сам себя не уважаешь... Во-вторых, Нинок, не торопись его хоронить. Я тебе не рассказывал, как с бабкой твоей познакомился?

  - Давно было, маленькая была...

  - Значит, освежу. И ты слушай, парень, пригодится. Словом, ее, Валю-то мою, еще в институте любили двое. Я и мой одноклассник Боря. Он по ней вздыхал, а она сама не знала, кого предпочесть. Мы как раз на четвертом курсе были, когда война началась. Словом, я пошел добровольцем, а он остался - бронь у него была, на заводе работал. Ну, прошел я всю войну, ранен был четырежды, это рассказывал. Возвращаюсь в институт восстанавливаться - и узнаю...

  - Что она...

  - Нет, до этого не дошло. Он, конечно, приставал к ней, говорил, мол, там миллионы гибнут, и я уже труп, а ей что молодость губить. У него и правда все шло успешно, к защите дело двигалось. А я как раз в этих местах тяжело ранен был, полгода писать не мог. Она, конечно, погрустила, да и дала согласие. В общем, уже кольца купили, а за день до загса - авиаудар немецкий. Потом стало известно - последний, больше немцы до Москвы не долетали. Она в госпитале дежурила, потому и дома ее не было. А он вернулся с завода, заснул, да крепко так, что проспал сигнал тревоги. Бомба точно в дом попала - пятьсот килограммов, по всему кварталу обломки падали... Вот предстаь, парень, я сколько раз под смертью ходил - а до сих пор жив. А он жил в тылу, в столице - а все равно достало. Откуда ты знаешь, может, тебе безопаснее там быть и с трехлинейкой, чем тут - и без ствола?

  - А... девушка твоя как же? - вдруг возмутилась Нина. - Ты что же, ее тут оставишь, а сам побежишь... к ней?

   - Она тут не пропадет, - повторил Нине ее же аргумент дед. - Ее не надо выручать, а ту девчонку - надо. Кстати... Михаил, да? Они должны были подумать, когда и как ты вернешься.

  - У меня есть напиток, с помощью которого я попал туда первый раз, - нехотя признался Миша. - На вкус и запах - обычная водка, но на самом деле...

  - На самом деле от обычной водки в сказочные страны не попадают, - усмехнулся дед Игнат. - То есть попадают, но потом слепнут и дохнут. Значит, водка, но необычная. А теперь, Нин, дай мне ручку и тетрадку - вон там, на шкафу. Напишу ему и его девчонке пару рецептов, которые позволят им бороться с рыцарями. Скажем, ты знаешь, как делать черный порох? А простейший способ литья по металлу знаешь? Между прочем, благодаря этим технологиям да еше книгопечатанию пошел под откос феодализм... Теперь будешь знать. Порох он, знаешь, у нас привел к смене эпох. Насчет паровоза, если что, ты, надеюсь, сообразишь. А теперь иди спать и ни о чем не беспокойся.

  - Мне сказали, что я могу попасть обратно только в полнолуние. А до него еще...

  - А первый раз ты там очутился в полнолуние?

  - Нет. Но тогда я плыл на теплоходе, в Питере! А оказался на галере...

  - Ясно. Ну, смотри: первый раз ты плыл на теплоходе, а оказался на этой лоханке. Так?

  - Ну.

  - И второй раз также. Кстати, это значит, что ты можешь там столкнуться с соотечественниками, так что держи ухо востро. Они тоже могут владеть какими-то технологиями, а потом податься к этому вашему королю-мятежнику. К слову, в новостях тут передавали, что пропал без вести спец на крупном металлургическом заводе. Но я не о том: ты, скажем так, попадаешь на место человека, в момент переноса занимавшегося чем-то похожим. Но никто не сказал, что положение луны как-то скажется на твоем переносе. Так что, думаю, сегодня ты хорошенечко выспишься, а завтра возьмешь винтовочку и... хм-м... пойдешь на охоту. А мы с Ниночкой пойдем с тобой: проследить, чтобы все прошло нормально. Опять же посмотрим, какого бедолагу занесет на твое место.

  - А если очень злого рыцаря?

  - Исключено. Рыцари не жрут водку посреди леса. Кстати, знаю одну очень подходящую полянку, где все это можно сделать.

  Летняя ночь коротка. Кажется, еще пять минут назад уложил гудящую от выпитого и услышанного голову на подушку, а вот поди ж ты - солнце, поднявшись над кромкой елей и заглянув в окно, бесцеремонно заставило просыпаться. На кристально-чистом синем небе не было заметно ни облачка. День обещал стать жарким.

  Михаил чихнул, с трудом разлепил глаза. После вчерашнего голова разламывалась - а ведь большую часть "горючего" выпил дед Игнат. Неужели ему скоро стукнет девяносто? Выпитое властно просилось наружу: хочешь, не хочешь, а вставать придется - хотя бы чтобы дойти до сортира на заднем дворе. Горестно вздохнув, Миша натянул кроссовки и побрел к двери. Стоило задней, потемневшей от времени и некрашеной двери отвориться, как ему на голову полились ослепительный свет и жар. Судя по высоте солнца, уже не меньше одиннадцати.

  Внимание Миши привлек деревянный стук, хруст и молодецкое хаканье. Он обернулся и увидел деда Игната, лихо коловшего дрова. Под точными ударами его колуна поленья с хрустом разламывались пополам. Когда поленьев накапливалось много, дед Игнат, кряхтя, собирал их и складывал в поленницу. При свете солнца и с топором он казался моложе своих лет. Сейчас при всем желании ему было не дать больше шестидесяти.

  - Доброе утро.

  - Какое утро, полдень скоро! - удовлетворенный проделанной работой, усмехнулся Игнат. - Видишь, сколько наколоть успел? А ты говоришь, утро, утро!

  Миша почувствовал, как краснеют от стыда щеки.

  - Давайте помогу...

  - Я и сам еще могу, - отозвался дед. - Вот поэтому тут и поселился: в городе сразу бы обо всех болячках вспомнил, ходить бы разучился, а научился ходить под себя. А ведь тут и воздух другой, и вода, и шума этого нет. Да и стены не бетонные. Я тебе вот что скажу, парень: если там по-глупому не подставишься, да болезнь какую не словишь - тоже много лет проживешь. А подставишься - проживешь мало, но весело.

  - Так ведь не смогу я больше вернуться. Мне же ясно сказали и объяснили, почему!

  - Во-первых, они тоже могут не знать всего сразу. А во-вторых... Даже если и так, ну сам посуди, что тут у тебя есть такого, без чего не обойтись? Да ничего. Семьи, детей у тебя тут нет, значит, ничего и не держит. А там ты полезное дело сделаешь, человека спасешь... Может, и не одного человека, а весь народ. И сможешь прожить так, как сам захочешь. Там ты оставишь в мире след. В любом случае, там тебя ждет любовь, а тут муки совести. Да что я тебя уговариваю, как маленького? Время еще есть, спроси свое сердце, хочешь ли ты этой жизни и этой любви? Ну все, пойдем перекусим.

  На завтрак (а для деда Игната легкую закуску между завтраком и обедом) Нина приготовила изумительно вкусные гренки. Все утро она была какой-то непривычно грустной, задумчивой и молчаливой. Сначала Миша и сам не понял, в чем дело, потом сообразил: она ведь понимает, что провожает лучшего друга (если не чего-то большего), на войну. И победит он там или погибнет, кто обоснуется в его сердце и от кого он приживет сыновей - она никогда не узнает.

  Ели молча и быстро. Миша сам не понял, в какой момент принял решение, но теперь он был готов. Там, в Сколене, его ждет человек, с кем столько верст пройдено и пережито столько невзгод. И сам Сколен ждет его - чтобы вместе дать бой поработителям. Сотни тысяч людей, о которых он пока ничего не знает (а они - о нем), но которым тоже нужно его возвращение.

  - Пока ты дрых, я собрал кое-какие вещи, - произнес старик. - Вот в этом мешке тетрадка с записями и чережами, я много читал по истории науки и кое-что выписал. Еще тут твоя волшебная водка, еда и патроны. А вот твоя трхлинеечка. Как обоймы менять, разберешься?

  - Постараюсь, - хмыкнул Миша. Время есть.

  - Вот и отлично. А теперь идем. Чую, время дорого.

  Прадедовское оружие Моррест замаскировал под саженец. Впрочем, предосторожность была излишней: они сразу же вошли в лес, да и немногим оставшимся в деревне жителям было не до деда Игната и его гостей. Часов в двенадцать, когда солнце, поднявшись почти в зенит, изливало на землю жар, трое вышли за калитку. Дед ехал на стареньком, сделанном еще в СССР велосипеде - неказистом на вид, но вполне добротном. Такой влегкую прослужит еще тридцать. Довольно скоро дома, а потом сады и грядки остались позади, и над головами путников сомкнулись своды леса.