Кузница Тьмы (ЛП)

Подняв глаза и взглянув на него, Сендалат ощутила что-то смутное. Как будто нечто проскочило между ними. Она должна была застесняться, но не застеснялась - и протянула руку, коснувшись его руки.

Глаза мужчины чуть расширились. - Простите, заложница, но мне пора.

- Я пойду в башню наблюдать за битвой, капитан.

- Над сценой поднимется пыль, затруднив наблюдение.

- Тем не менее я засвидетельствую вашу победу. И когда вернется, наконец, лорд Драконус, передам ему повесть об этом дне.

Он кивнул и отошел, приказывая вести коня.

Оглянувшись на двор, она нашла его почти пустым - только дюжина служанок разбрасывала матрацы вдоль стены, складывала кучками порванные на бинты тряпки. Из кузницы вытащили два маленьких горна, подмастерья размещали вокруг кирпичи, ставили корзины с водой и какими-то железными инструментами - эти изогнутые прутья клали рядом с горнами. Другие слуги принесли жаровни, засыпали в зевы дрова и угли.

Лекарка Атран должна была быть здесь, выкрикивать распоряжения, стоять, скрестив руки на груди и морщась при мысли о раненых и умирающих, коих скоро понесут к ней. Сендалат почти ее видела. Как видела и Хилит в коридорах, и писаря Хайдеста за столом в его конторке. И служанок, еще недавно показывавших ей рубцы, кары от Хилит за какие-то надуманные прегрешения. В ее разуме, в некоем не ведающем времени уголке разума, они еще жили, еще бродили по дому, неся груз забот и выполняя назначенные задания.

Ей хотелось увидеть их наяву. Даже Хилит. Но всё, что было - слабый шелест босых ног за ближайшим углом, леденящее ощущение, будто незримые глаза следят за каждым шагом.

Теперь капитан Айвис уезжает к своим солдатам. Она заметила оружейника Сетила, мужчину с изуродованным лицом. Он стоял у горна, неподвижно глядя на уголья. Около конюшен был Вент, открыто рыдающий при мысли о лошадях, которым суждена скорая погибель.

Сендалат глянула на башню, к которой обещала Айвису следить за битвой. Чтобы попасть туда, придется пройти запертую дверь, комнату, которую Зависть как-то назвала Храмом.

Если дочери остались в крепости, они таятся в этой комнате. Конечно, доказательств у нее нет. Даже Айвис не имел ключа, не знал, что находится за дверью.

После ночи убийств ей вручили боевой нож. Тяжелый, с широким лезвием, хорошо уравновешенный. Капитан показал, как рубить таким оружием. Конечно, им можно и резать, и колоть, однако такие навыки требуют тренировки и запястий посильнее. Мысль о том, что придется убить дочерей лорда, ее не особо возмущала, скорее она боялась, что не хватит смелости.

Она перехватила рукоять ножа под плащом и пошла к башне, на лестницу, что приведет к наружной стене. В башне было четыре этажа. Закрытые ставнями окна имелись на каждом уровне, кроме скрытой комнаты сразу под верхней платформой.

У двери она вздрогнула, ощутив руку на плече. Повернулась и увидела конюшего - глаза еще красны, слезы прочертили полосы по впалым щекам. - Мастер Вент, чего желаете?

- Простите, заложница. Когда капитан принял у меня поводья, то сообщил, что вы намерены следить с вершины башни.

Она кивнула.

- И попросил выделить эскорт, заложница. Если не возражаете, я составлю вам компанию.

- Там будет опасно, мастер-конюший?

Глаз его дернулись. - Не от тех, кто снаружи, заложница.

- О, значит, капитан Айвис тоже поверил... Они еще здесь, не так ли?

- Еда по-прежнему пропадает, заложница. Капрал Ялад разделяет ваше убеждение, он провел тщательные поиски и верит, что они скрываются в тайных ходах.

Разумеется, думала Зависть, что-то пошло не так. Обида гниет. Они притулились за дверью кухни, разломав на троих краюху, украденную Злобой на рассвете. Все они грязны, но вонь от Обиды куда хуже, чем обычный запах пота и пыли. Только разевает рот, чтобы откусить хлеба, и вонь становится сильнее.

- Все стража вышла наружу, - сказала Злоба. - Я была за стеной зала очага. Зависть, дом наш.

- Сможем схватить заложницу. Хорошо.

- Пока нет. Она тоже ушла. Что-то творится. Не знаю что. Но мы слышали лошадей. Похоже, все они куда-то уезжают сражаться.

- Война? Может быть. Все нападают на отца. Рано или поздно.

- Но его тут нет, - сказала Обида сухим, потрескивающим голосом.

- Приедет домой, найдет пепелище.

- Не хочу сгореть, - буркнула Обида. С каждым словом крошки сыпались изо рта.

- Можно воспользоваться тоннелем, - сказала Зависть, но весьма рассеянно. Она упорно не встречалась взглядом с Обидой. - Сейчас у нас другие проблемы. Злоба, ты знаешь, о чем я.

- О чем вы? - удивилась Обида.

- Не беспокойся. Хочешь пить, Обида? Я хочу. Зависть?

- Горло горит.

- На кухне никого. Немного сладкого летнего вина - ни о чем другом думать не могу. Хлеб лежит в животе, словно кусок воска. - Она подняла руку, разглядывая красный рубец, след хирургического ножа. - Мы не исцелимся, пока не наедимся и не напьемся. Вот отчего мы все время сонные. Это голод.

- Я не голодна, - сказала Обида. - Вовсе не голодна.

- Так зачем ешь с нами? - спросила Зависть.

Обида пожала плечами. - Нужно же что-то делать.

- Может, именно пища и гниет внутри тебя.

- Лично я ничего не чувствую.

- А мы - да, - рявкнула Злоба. - Но порция вина всё уладит.

- Ладно, ладно. Я тоже выпью.

Они двинулись к дымоходу, единственному пути на кухню. Зависть - первой, ведь она оказалась самой сильной из трех и могла протянуть руку вниз, поднимая сестер. Стены стали скользкими от постоянного лазания, карабкаться было очень опасно. Однако она все же достигла уступа, на котором была сдвижная дверца в кладовую, и широко распахнула дверцу, чтобы вылезти на кухню. Согнулась, потому что сверху была полка с кувшинами. Опустила руку вниз, через миг Злоба ухватилась и полезла по дымоходу. Каждый рывок вызывал боль в плече. Пыхтение Злобы стало громче. Сестра пролезла через отверстие, протиснулась мимо Зависти, шепнув: - Печка.

Зависть хмыкнула в знак понимания и снова опустила руку.

Ладонь Обиды была ледяной. Кожа и мясо неприятно продавились, Зависть могла ощутить каждую косточку. Ногти впились в руку. Вонь сестры накатила снизу, Зависть подавилась, с трудом не позволяя содержимому желудка подняться в рот.

Тут Злоба ухватила ее за лодыжки, потянула с полки, что помогло втащить Обиду. Через миг вся троица вскочила на ноги. Кладовую окутал полный мрак. Но темнота не была помехой зрению - один из даров отца, подозревала Зависть.

Злоба подкралась к двери и приложила ухо. Затем подняла защелку, растворив дверь.

Они вошли на кухню.

- Ближе к печи, согреемся, - предложила Зависть. - Злоба, найди кувшинчик.

Обида пошла к печи. Ее как раз заполнили дровами, чтобы оставалась горячей к дневной готовке. Зависть подозревала, что сегодня обеда не будет; однако слуги выполнили привычные действия, и теперь железная заслонка и кирпичные бока манили своим жарким пылом.

- Ничего не чувствую, - сказала Обида, садясь подле печи.

- А холод?

Обида покачала головой. Обрывки волос полетели на пол. - Ничего.

Злоба показалась с тяжелым глиняным кувшином. Подошла - и, на последнем шаге, взяла кувшин обеими руками, с размаху ударив им о голову Обиды.

Глина и кости треснули, смешанное с кровью вино облило тело Обиды, пол, забрызгало сестер. Попав на печь, капли зашипели, обратившись в дым. Злоба бросила ручки кувшина. - Помоги поднять!

Зависть схватилась за руку и лодыжку сестры.

Голова Обиды сплющилась в области виска. Ухо вдавилось, походя в окружении рваной кожи и костных трещин на кровавый цветок. Глаз ставился в потолок, плача алыми слезами. Она что-то мычала. И смотрела прямо в лицо Зависти.

- Погоди! - вскрикнула Злоба, опуская ногу Обиды и хватая заслонку. Выругалась, стягивая железо вниз; Зависть ощутила вонь горелой плоти. - Вот гадость, - вскрикнула сестра, снова хватая лодыжку. - Перевернем ее и головой в зев.