Два лика одиночества. (СИ)

– Нет.

– У него мог быть повод желать вам смерти?

– Не знаю.

– А у кого был такой повод?

– У многих, начиная с Левиафана и заканчивая вашим величеством.

– Почему Левиафан желает вам смерти?

– Я сорвал его планы по подчинению Лиги Теней, посодействовав краху его ставленника.

– Вы родились в этом мире?

– Нет.

– С какой целью вы пришли в этот мир и в империю, и поддерживаете ли отношения со своей родиной? – по третьему кругу начал Лаарен, уже прекрасно понимая, что Киммерион и Александр были правы, а он – нет.

Он считает меня шпионом? – мелькнула мысль.

– Я искал мир, в котором смогу жить. Отношений со своей расой не поддерживаю и не мог бы поддерживать, даже если бы хотел. Больше того, я не имею возможности покинуть этот мир.

– Несмотря на то, что вы не человек, вы тем не менее выдавали себя за человека?

– Мой император… – Вега вновь поднял голову и посмотрел собеседнику в глаза. – Да, я отличаюсь от людей, может, несколько более, чем прочие расы, населяющие этот мир, но все же не настолько, чтобы это могло мешать мне здесь жить. Во всяком случае, я так думал.

– Хорошо. Вы убедили меня в том, что не замышляли ничего против империи, и меня лично. Я отменю смертный приговор и освобожу вас – но с одним условием. Вы завтра же уйдете из Тринадцатого департамента и покинете Мидиград. Вы можете поселиться в любом городе империи и заниматься чем угодно, выполняя лишь три условия: первое – соблюдать законы империи. Второе – держаться подальше от государственных структур и столицы. Третье – у вас не должно быть детей.

Вега вздрогнул. Внутри него словно бы что‑то оборвалось. И отступившее было безразличие к собственной судьбе нахлынуло на миг с новой силой… а потом сознание даргела затопили гнев и обида.

Дерзко посмотрев в лицо Лаарену, он четко произнес:

– Нет, мой император.

– Что? – В льдисто‑синих глазах отразилось изумление.

– Нет. Я не смогу выполнить второе ваше условие. Детей от женщин ваших рас у меня все равно быть не может. Законы империи я и так соблюдаю. Но покинуть OOP я не могу.

– Я предлагаю вам жизнь. Вам не кажется, что это ценнее положения? Или же ваша гордость…

– Я несколько лет скитался по мирам в поисках места, которое смогу назвать своим домом, так как вернуться на родину не имею ни желания, ни возможности. Я нашел этот дом, а вы приказываете мне жить в подвале его, – горячо продолжал Вега, не заметив даже, что перебил императора. Лаарен слушал его, потеряв от изумления дар речи. На такую наглость не решался даже Александр Здравович. – Я отказываюсь.

– Отказываетесь?

– Да! – Вега слитным движением поднялся с колен, рванул правую руку, вывихнув запястье, – браслет кандалов соскользнул с кисти. Неуловимо быстро наклонившись, он выхватил из‑за голенища сапога сиаринитовый стилет. – Вас пугает моя неуязвимость – прошу, примите в дар от меня это. Сиаринит убьет меня вернее, чем сталь убивает людей. Если хотите – казните меня завтра, как и собирались, я не стану сопротивляться, хотя и могу сбежать прямо сейчас. Я говорю вам – мой император, потому что вы для меня – правитель моей страны. Я служу вам и служу империи, и, черт подери, делаю это не хуже прочих! Вы предпочитаете поверить ложным обвинениям – казните меня. Я не сопротивляюсь. Вам не по нраву мое происхождение – я дал вам оружие против меня. Я не человек и не отношусь ни к одной из известных вам рас – да, моя кровь чернее ночи, но я имперец и следователь Тринадцатого департамента. И я этим горжусь. Я нашел дом и не стану жить в подвале. Мой император, примите меня, мою службу и мою верность или казните. Я пойму и приму ваше решение. Труп можно сжечь, а подаренный клинок выкинуть, и вы забудете о моем существовании, равно как и о том, что оно прекратилось. – Вега вновь рухнул на колени и замер, уронив голову и тяжело дыша, не меньше Лаарена пораженный своей вспышкой.

Боль жгучей сетью расползалась по его душе. Боль, обида, горечь разочарования… неужели на этом все и правда закончится? Видимо, да… Если уж император решил удалить его из Мидиграда даже после того, как убедился в том, что де Вайл ничего не замышлял против него, то шансов нет…

Что ж, тогда лучше и правда смерть, чем вот такое вот бесцельное…

Лаарен застыл, пораженный бурей чувств, исходивших от Веги. Он несколько минут невидяще смотрел на кольцо Евы, ни разу не показавшее лжи или даже просто неискренности. Все слова, сказанные следователем, были правдой от начала и до конца. Лаарен чувствовал, что если он поступит правильно, то у него не будет более верного и преданного сторонника, чем этот черноволосый не‑человек.

– Посмотрите на меня, виконт, – негромко произнес император, прерывая затянувшееся молчание. Даргел поднял голову. В черных глазах стояла боль. – Что вы думаете обо мне, после всего произошедшего? Отвечайте правдиво, даже если это будет дерзостью.

Следователь помедлил.

– Вы прекрасный правитель, мой император. Вы великолепно справляетесь с возложенной на вас правом рождения миссией и вы достойны своего титула. Но порой вы забываете, что страна, которой вы правите, состоит из живых людей… и не‑людей. Порой вы слишком легко приносите в жертву общим интересам жизни отдельных имперцев – в большинстве случаев это суровая необходимость, но иногда нужно посмотреть на ситуацию с другой стороны. Вы один из лучших и достойнейших императоров со времен Магнуса, но вы – живой человек… иногда слишком живой, для поста, который занимаете. Порой вы еще даете себе право на обычные человеческие чувства – любовь, ненависть, месть, но это пройдет, как только вы допустите хотя бы одну ошибку. Я был бы рад служить вам, если бы вы того хотели. Но я готов принять любое ваше решение, даже если это будет подтверждение уже вынесенного приговора.

Лаарен принял решение.

С тихим шорохом покинул свои ножны Правосудие – фамильный меч императоров.

Вега склонил голову, готовясь принять смерть.

Лезвие меча коснулось его правого, потом – левого и опять правого плеча.

– Встаньте, рыцарь империи. Я дарую вам жизнь, прощение всех преступлений, вольно или невольно совершенных на территории моего государства, и клянусь быть честным и справедливым господином.

Даргел медленно поднялся на ноги, неверяще глядя на Лаарена.

– Я клянусь вам в вечной верности, мой император. Я клянусь служить вам до самой смерти, я клянусь защищать вас и Империю. Я… – Он судорожно вдохнул, не в силах найти нужные слова.

– Достаточно, – Лаарен улыбнулся. – Я должен попросить прощения…

– Не надо, мой император. Некогда я правил одной страной… и слишком хорошо вас понимаю.

– Вега, я вам поражаюсь, – иронично проговорил Здравович, выходя из‑за портьеры. Даргел нахмурился. – Вы и страной успели когда‑то править и во главе некоей службы, схожей с OOP, постоять… И когда только успели?

– Мне чуть больше двухсот лет, Александр, – язвительно бросил Вега, с неприязнью глядя на главу Тринадцатого департамента.

– Вы неплохо сохранились, – парировал Здравович. – Киммерион, я полагаю, его величество не будет против, если вы тоже выйдете к нам.

Эльф смущенно выступил из‑за второй портьеры.

– Ким?!?

– Благодарите своего друга за то, что он вовремя помог мне разобраться в ситуации и исправить свою ошибку, – император вновь улыбнулся.