Марш Обреченных. Финал

— Тогда, что же делать? — закипал я.

— Ах! — в сердцах раздосадовался Рыжик.

— Попробовать защититься магией. Соткать щит или кокон. — Осторожно предположил чародей Борнас.

Колючие взоры на него. Кому интересно довериться чародею? Арестанту-чародею? Абсолютно никому.

— Пускай решает мессир Черствый, он главный в группе! — Наконец подал голос командир Рейван.

Только без бунтов!

Я испытующе поглядывал на Желудя, что же мне сказать? Сколько я знаю чародея? Каких-то жалких три-четыре дня? Можно ли на него вообще положиться, достоин ли магик хоть какого-то доверия? Что и говорить, тайна, покрытая мраком. И все же я решился!..

— Хорошо! У нас больше нет выбора. Идти надо все одно надо, не будем же возвращаться на пол пути, правда? — ловушка-ответ с вопросом, я ждал контраргументов, но как оказалось на практике, никто не осмелился на конкретный протест, либо не видели логики в недоверии, либо, что больше всего, очевидно, не имели лучших вариантов действий? А я наблюдал за замечательной возможностью проверить господина Борнаса в деле и на доверии.

Мне, возможно, показалось, но в конце всего я все-таки услыхал один-единственный возмущенный вздох-протест. Резко обернулся, но милсдарь Конек уже подымал с голого камня свою объемистую задницу, успев, небось, ее слегка приморозить. А бедняга Бородавка бестолково клипал, стараясь уследить за ходом разворачивающихся событий. И как только сей великомученик Аллона, умудрился залететь в штрафной форт Гранитной Балки? Уму не постижимо.

— Сможешь накрыть весь отряд? — на ходу спрашивал я. Мы снова разбивались по двое в вереницу, а Желудь приступал к работе.

— Постараюсь, — коротко обронил магик. Губы его зашептали вязкие плетения, а глаза подернулись мутной пеленой. Я поспешно отступил на пару шагов назад. Отряд нетерпеливо, вымучено стал дожидаться результатов.

В нарастающих порывах метели снежинки кружили бешеные танцы, а мы отмахивались от них, как от настырных мух. Температура резко снижалась, и мороз бойко принимался щипать за руки и лицо.

Борнас медленно поднял руки, и мы увидели золотистое свечение меж пальцев, словно драгоценные кольца на каждом фаланге. Он рукотворил незнакомое мне чародейство и я беспокоился, чтоб не было не предсказуемых сюрпризов. Уже на сей момент, их и так насчитывалось предостаточно.

Шепот нарастал, но без повышенных тонов и связных слов, Желудь творил магию без напыщенного сопровождения, исключительно ради эффекта и качественного результата. Говоря проще — без зрелищности и показухи.

Замело. Я невольно заозирался по сторонам. Ничего не видно! Метель набирала обороты. Занесла вуалью все Рудни и усложнила дорогу до максимального предела. Мы закрывались капюшонами и руками. В такую погоду путь среди камней и расщелин казался сущим безумием, но как подтвердил Рейван, нам отступать не куда, дорога только вперед.

— Все! Все-е! — застонал-зарычал ослабевший после волшбы Борнас. Мне показалось, что его дико шатало от усталости, и на лице пролегла испарина. В такой-то холод?!

Никто не поспешил ему на помощь, разве что следопыт Рыжик; Волчара, Кручень и Сурок подтянулись к группе и вооруженные до зубов, насторожено оглядывались вокруг, опасливо выискивая неприятеля. Они знали, что такое угроза нападения со стороны Свергилля и посему старались быть полностью готовыми ко всему.

— Поспешите… сил на-а… си-ил не хва-атит, — дрожал голос Борнаса. И мы как никогда ему поверили…

Не знаю, сколько мы продирались сквозь метель, но встретили ночь на голых камнях, меня била ужасающая дрожь. Я продрог от кончиков волос до пяток, в столь сумасшедший холод не спасали никакие меха, мне казалось, что наступили те самые легендарные "колючие" морозы. Да куда там? На тот момент я и близко не представлял, что такое холод Свергилля и какой он на самом деле. Тогда для меня, в те тягостные часы, жизнь казалась каторгой и испытанием на выносливость. Я представлял, насколько тяжело было наемникам, насколько тяжело обходилось Коньку и Бородавке. Последнего скрутило в три погибели. И радовался. Алчно ликовал, что хоть какое-то праведное наказание ниспослалось на ихние души. И в лице того возмездия и палачом выступил я.

— Заночуем здесь! — скомандовал спустя долгих, бесконечных пяти минут командир Рейван. Я в душе ужаснулся: как здесь? Да и до утра от нас одни сосульки останутся! Ледяные глыбы!

— Нашел! — засвистел надрывно выплывший из метелицы следопыт, лицо его раскраснелось и обветрилось. Я, прикрываясь, повернулся к нему и он объяснил:

— Там расщелина, если потеснится, то влезем все.

Слава Аллону!

Не помню, как мы до нее добрались, забились в нору между двумя сланцевыми глыбами и бесчувственно отрубились по углам. В ту ночь даже не осилились выставить караул. Уже под утро Рейван с Крученем развели дохленький, слабенький костерок, подогрели кашу с надоедливым вяленым мясом и накипятили мятного отвару. На большее не хватило ни сил и ни времени. Через пару часов поднялись в дорогу. Меня как всегда разбудили последним, жалели. Я не в обычай правилам, не стал пререкаться и возникать, усталость сломила мои старческие кости и организм, прицельней арбалетного болта, ныло все тело, и начинали давать о себе знать старые раны. Конек с Бородавкой уже сонно и негодующе лупали глазенками, им еще до сих пор невдомек, зачем мессир Черствый потянул их в поход? Что ж, настанет время, они обо всем узнают, так пускай пока поломают над великой тайной головы.

Метели как не бывало, а последствия очевидны: дорогу, коей и так не было, замело нещадно и основательно. Рыжик по ориентирам и Золотой Рудне определил дальнейший маршрут. Золотая нависла над нами исполинской громадой. Ее вершины цепляли бархатистые, темно-серые облака. Погода ближе к центру Свергилля становилась придирчивой и пакостной.

К развалинам добрались ближе к обеду и естественно устроили разведывательный привал. Я глазел во все зырики, теряясь в догадках, чем раньше могли представлять собой те неказистые, грубо сколоченные с деревянных брусьев строеньица, превращенные непогодой и гоблинским отродьем в развалюхи?

Никто не спешил мне объяснять. Да и времени у нас на объяснения практически не было. Площадку до бывших комендантских построек и солдатских бараков повседневно прочесывали твари гоблинов, конечно не понятно с какой целью: может ради утехи, а может ради охоты? Что или кто кроме перечисленных тварей мог обитать в этом препаршивом крае, осталось для меня загадкой? Но факт остался фактом — нечисть рыскала в поисках съестного и охоты.

Рыжик с отошедшим после волшбы Борнасом планировали и взвешивали, Рейван дулся и высасывал очередной план прорыва к штольням, будто из пальца, а я с оставшимися отрядовцами в какой-то злосчастный, сиюсекундный миг отрезвлено, парализовано обомлел, ибо впервые в жизни узрел столь выразительный для человеческой психики ужас…

"Серую" тварь и ее хозяев!..

Они неслись клином…

Фланги то и дело вырывались вперед. Безумцы! Бестолочи! Нет никакой организованности и контроля. Лавина обезумевшего стада. Марионетки звериных инстинктов. Такие существа выживают за счет числа и сумасшествия шаманов, Барс понимал ни в своем апокалипсическом мирке, ни в этом бурлящем страстями горне — Зоргане, нет справедливого рассудка и милосердия, — всюду правила бал грубая сила. Странный и необъяснимый мир, почему хозяева Зоргана вместо поисков компромиссов, чтоб договориться о мире, хватаются за оружие или стараются побольнее ужалить близкого соседа? Ни дипломатии, ни переговоров — кровавый оттенок по всему континенту. Хотя куда там, способны ли такие создания, как гоблины и их исчадия пойти на мирные переговоры? Судя по всему: абсолютно нет. Ничего, не зачем и расстраиваться, это их проблемы и заботы, если шаманы не хотят тратить время на болтовню, значит, они, гризолоиды, поработают когтями и клыками.

Над задними рядами несущейся нечисти затанцевал вьюгой морозный ветер и разрядом разорвало окружающее воздушное пространство. Барс лаконично защелкал пастью. Давайте-давайте! С магией у вас, обязательно дело пойдет лучше!