Зачем нам враги

а Бреррет пользовалась в народе популярностью, и застава обросла подобием поселка — помимо казармы для стражников, у подножия холма примостились таверна и пара лавчонок, где торговцы охотно скупали за бесценок товар, который стража отказывалась пропускать через заставу. Народу было не очень много, но достаточно, чтобы у пропускных ворот образовалась очередь.

— Куда же они все едут? — подумала вслух Эллен. Эльф только хмыкнул.

Участок дороги между зданиями образовывал маленькую площадь, посреди которой стояла виселица. Без эшафота — деревянный столб был вколочен прямо в землю. Здесь, видимо, вешали тех, кто пытался обогнуть заставу. Сейчас виселица использовалась в качестве позорного столба: к ней был привязан человек в рубище, с деревянной табличкой на шее. Эллен не могла прочесть то, что было на ней написано, но подозревала, что ничего лестного: человек был в грязи и бурых пятнах, не то от крови, не то от сока гнилых овощей, которые швырял в него каждый проходящий мимо.

Эллен задержала на нем взгляд лишь на мгновение — ей неприятно было на это смотреть. А эльф смотрел долго. Гораздо дольше, чем они могли себе позволить, памятуя о стремлении не привлекать лишнего внимания. И его лицо как-то странно исказилось, когда он пробежал глазами надпись на табличке.

— Не стоит тут стоять, — шепнула Эллен, и эльф, вздрогнув, кивнул. Его взгляд, обращенный на осужденного, был пристальным и задумчивым.

Они спешились подальше от ворот, у трактира, там, где было побольше народу — не считая, конечно, большинства, проходившего досмотр у ворот. Эллен в который раз подивилась тальвардам: в ее родной стране таможенный досмотр неизбежно сопровождался шумом, криком и драками, здесь же и всадники, и крестьяне вел и себя на удивление чинно и организованно, не прекословя стражникам и не грызясь между собой за место в очереди. А жаль, как же жаль — гам и суета сейчас были бы как нельзя более кстати.

— Погоди, — остановил Эллен Глориндель, когда она шагнула было по направлению к воротам. Она взглянула на него, ожидая объяснений, но он только напряженно указал на дверь в трактир. Эллен сглотнула, потом кивнула. Эльф по-прежнему поглядывал на осужденного у столба и крепко держал ее за локоть, и Эллен скорее откусила бы себе язык, чем стала бы ему перечить.

Они вошли в таверну. Эльф сел за стол у окна, чего прежде никогда не делал. Эллен увидела, что эти окна выходят на площадь и осужденного у виселицы отсюда видно очень хорошо. Сейчас можно было рассмотреть его без опаски, но Эллен все еще не хотелось этого делать.

— Почему вы на него смотрите? — очень тихо спросила она и тут же смолкла, когда подошла служанка, вежливо спросившая, чего угодно господам. Глориндель, по-прежнему неотрывно глядя в окно, на чистейшем тальвардском попросил мяса и вина. Его лица служанка не видела, а поднятый капюшон скрывал слишком светлые для тальварда волосы, и у Эллен оставалась надежда, что они не вызовут подозрений. Глориндель усилил эту надежду, так же не глядя бросив