Торлон. Война разгорается. Трилогия

— Интересно, кто все эти дороги расчищает? — негромко спросил Гвидан, чтобы услышал отец. — Вокруг вон какие сугробы лежат, а здесь мы спокойно проезжаем.

— Если бы твой достаток зависел от связи с Вайла’туном, ты бы каждый день брал лопату и ходил расчищать.

— Но ведь тут с лопатой не находишься. На санях мы вон уже сколько едем. А жилья мне что-то немного на глаза попадалось.

— Ну, думаю, здесь-то девчонки из Обители Матерей стараются. Видел, какие они там легкие на подъем? Не успела Т’амана к ним наведаться, как они уже наперегонки с нами мчали.

— Виггеры, — сказал молчавший до сих пор Гийс.

— Где? — тревожно посмотрел по сторонам Атмар.

— Виггеры, говорю, сюда гоняются время от времени дорогу расчищать.

Отец с сыном переглянулись.

— А что, занятие как раз по ним, — усмехнулся Ниеракт.

— Вот уж никогда бы не подумал! — удивился Гвидан.

Атмар благоразумно промолчал.

— Кто пойдет к Ахиму, когда приедем? — предложил обсудить Исли.

— Мы с ним лично не знакомы, — поспешил заявить кузнец. — Мы его даже в глаза не видели.

— А здесь его вообще мало кто видел. — Ниеракт пристально посмотрел на пленника, жалея, что у того не залиты воском уши. Подумал, что парень ведет себя смирно, но явно не из робкого десятка. Он ведь должен был понимать, что с такими сведениями, которые он получает из их разговоров, они едва ли отпустят его на волю с миром. При этом не бьется в истерике, не воет под кляпом, не ищет униженным взглядом чьего-нибудь внимания: лежит себе на спине да ловит бледным лицом бесконечные снежинки. — С ним только Т’амана общалась. Придется его еще поискать.

— Вероятно, тебе и придется, — заключил Исли. — Я бы пошел, но я слишком приметный.

— Да, вот ведь попали, — вздохнул Атмар.

— Все по своим заказам переживаешь? — Ниеракт понимающе подмигнул.

— Не без этого. Но наше дело сейчас важнее, — слукавил кузнец. — Мне уже достаточно зим, чтобы подумать о том, какую жизнь я оставляю своим детям.

— Отец…

— А разве я не прав? Мой отец, твой дед, верил в то, что вскорости в Вайла’туне наступит благоденствие. Ты вот не помнишь, а когда Ракли только-только сменил Гера Однорукого, всем казалось, что нас ждет вечный мир и исключительно хозяйственные заботы. Шеважа тихо сидели у себя в лесу, и кое-кто даже поговаривал, что они оттуда ушли вовсе. Первые зим пять так оно и продолжалось. А потом стало делаться все хуже и хуже. Теперь вот и не знаешь, что будет завтра.

— Точно не лучше, — согласился Ниеракт.

— Вот именно. А хотелось бы не мечи ковать да замки на амбары, а красоту какую-нибудь делать…

— Это какую ж такую красоту ты делать собрался?

— Я посуду железную ковать люблю, — неохотно признался Атмар.

— Глиняная лучше.

— А ты знаешь, гончар, сколько я тарелок и чашек на своем веку грохнул? Тебе-то, конечно, с этого только прибыль. А вот у меня есть кружка, из которой еще мой прадед пил. И никто ее не разобьет.

— Крок — он и холодный хорош. Но в твоей посуде все быстро стынет, а если цапнуть суп, когда его только налили, пальцы можно обжечь.

— Зря вы о еде заговорили, — расстроился Исли. — Нас еще не скоро кормить будут. А я бы уже не отказался.

— Сколько нам еще ехать? — спросил Атмар.

— Намек понял. — Исли встряхнул поводьями и прикрикнул на лошадей. Сани заскользили быстрее. — Где находится дом, точнее, дома Томлина, я представляю. Правда, с этой стороны я к ним никогда не подъезжал. По пути нам попадется немало тунов и торнов. По этой стороне леса, если я правильно понимаю, наших живет больше, чем по той, по которой мы ехали вечером.

— Где-то неподалеку отсюда должен находиться тун карлика Тэрла, — подумав, сказал Ниеракт.

— А чем он так примечателен?

— А ты разве не слышал про то, как тамошние фолдиты перед самой зимой отбили атаки расхрабрившихся дикарей?

— Имеешь в виду, что дикари могут настолько далеко заходить на наши земли? — Исли присвистнул.

— То-то и оно.

— Кажется, она перестала дышать! — услышали они встревоженный голос Гвидана.

Юноша неустанно поправлял одеяла, прикрывая от снега лица спящих, и ему только что показалось, будто он больше не чувствует дуновения от красивых ноздрей женщины. Ниеракт и Атмар склонились над ней, а Исли стал машинально еще отчаяннее подгонять лошадей.

— Может, подышать ей в рот? — предположил гончар.

Кузнец решил взять на себя этот грех и поспешил накрыть губы Т’аманы своими.

— Она теплая, — сообщил он через несколько мгновений, выпрямляясь. — И похоже, что сама дышит.

— Настолько теплая, что у тебя щеки раскалились, — усмехнулся Ниеракт, имея в виду смущенный румянец на обветренном лице Атмара. — Она просто слишком глубоко спит. Вот и кажется, что не дышит. Все обойдется.

В это время замычал пленник. Кляп надежно мешал ему говорить. Противные слюни на открытых губах заледенели.

— Похоже, он что-то хочет сказать, — заметил Исли.

— Похоже, он не меньше нашего хочет жрать, — догадался Ниеракт. — Ты хочешь жрать, приятель? — Пленник радостно закивал. — Понимаю тебя. Вчера весь день без еды, сегодня. Нам тебя жалко.

— Дайте ему что-нибудь, — бросил Гийс. — Подыхать с голоду не слишком приятно.

Он был здесь на птичьих правах, все знали, что он тоже своего рода заложник, отпущенный Хейзитом чуть ли не под честное слово, однако интонации его голоса и независимый вид ни у кого не оставляли сомнения в том, что он привык распоряжаться и ожидал беспрекословного подчинения. Ниеракт подумал, что до появления купленных эделей именно это и называлось «породой». Они с Атмаром переглянулись.

— Я бы тоже чего-нибудь проглотил, — сказал им под руку Исли.

Атмар пожал плечами. Ниеракт наклонился и, повернув голову пленника набок, расстегнул пряжку. Тот выдавил изо рта кляп, облизнул губы и прохрипел нечто вроде благодарности.

— Пожевать дать? — уточнил у него гончар.

— Сперва… выпить…

У Ниеракта под шубой, чтобы не замерзло содержимое, висела глиняная фляжка, чудом не пострадавшая во время недавней драки. Она была плотно обтянута телячьей кожей и содержала несколько глотков едва теплого крока. Одним глотком Ниеракт поделился с пленником. Видя, что больше его поить не собираются, Сима с невозмутимым видом стал ждать, когда ему дадут чем-нибудь закусить. Пришлось раскошелиться Атмару. Сам бы он вряд ли подумал захватить с собой провизии, но с ним был его сын, а потому он покорно взял куль, наспех подготовленный женой, что оказалось весьма кстати. Накануне вечером их всех угощал Каур, так что домашние булки, сало и вкусные сухие фрукты были почти не тронуты. Не желая пачкаться, Атмар передал куль Гвидану. Тот незаметно скормил пленнику добрую треть заначки. Сима остался доволен и смотрел теперь на своих поработителей с наглостью сытого кролика.

— Домой едем? — бодро спросил он, делая вид, что ищет положение поудобнее, а на самом деле стараясь спрятать под собой осточертевший кляп.

— Домой ты еще не скоро попадешь, — заверил Ниеракт, собравшись пригубить фляжку, но передумал и сунул обратно за пазуху. — Разбираться будем.

— А-а, разбираться, — протянул Сима. — Интересно, в чем?

Поскольку никто толком ответа на этот вопрос не знал, все промолчали.

— Этого предателя можете забрать себе и делать с ним что угодно, — продолжал пленник, с трудом дотягиваясь ногой и лягая сапог спящего. — А вот меня вам было бы гораздо выгоднее отпустить. У меня есть деньги.

Исли, не оглядываясь, расхохотался.

— Никому из вас не пришлось бы больше работать…

— Почему подобные тебе крысы думают, что обычные люди трудятся только ради денег? — поинтересовался Ниеракт.

— Благодарю за сравнение, но я вовсе так не думаю, — скривился в улыбке Сима. — Вам больше всего на свете хочется приносить всем пользу, а получаемые за это барыши вы сразу же бросаете в печь. Я же говорю о таких деньгах, получив которые, вы о деньгах вообще забудете. Дошло?