Торлон. Война разгорается. Трилогия

Гийс промолчал.

— Мух они обычно прихлопывают, — ответил за него Исли. — Не приставай к человеку. Лучше скажи мне, можешь ли ты изобретение Хейзита повторить и наготовить кучу камней?

— Решил дом себе построить?

— Почему бы и нет? Ну так что, смог бы?

— А что тут такого? Конечно, смог бы. Думаю, сейчас многие прочухались и по весне начнут глину скупать.

— Опасное дело, — проворчал Атмар.

— С чего это?

— А с того это, что в замке не дураки живут. Как я слышал, все лиг’бурны будут метиться клеймом специальным.

— Ну и что? — насторожился Ниеракт. — А ты поди проверь.

— А фра’ниманы на что?

— Атмар верно говорит, — оглянулся Исли. — Тебе Хейзит разве не рассказывал? Локлан сразу распорядился клеймо ставить, когда печка заработает. В замке точно не дураки. Вот я и думаю, как бы эту штуку обойти. Клеймо ведь можно подделать. Как считаешь, кузнец?

— Не пробовал, но, наверное, можно.

— Значит, договорились.

— О чем именно?

— А вы не поняли? — Исли почесал затылок под шапкой и снова прикрикнул на своих коней. — Мы тут не зря все вместе собрались. Гончар, кузнец и я, возила. Сварганим свою печку, будем камушки делать, будем их метить, как положено, и продавать задешево, чтобы замку не досталось.

— А почему задешево? — обиделся Ниеракт. — Трудов моих, я понимаю, тебе не жалко.

— Так мы для своих ведь делать будем. Не обдирать же их, как в замке хотят. Теперь-то уж, наверное, Томлин, который к рукам все прибрал, цены высоченные установит.

— Никто тогда покупать не будет.

— Будут. Ты не будешь, а кто побогаче — за милую душу. Скоро таких замков понастроят!

Замолчали. Вероятно, представляли себе, как Торлон из страны башен превращается в какой-нибудь Стронлон — страну твердынь. Никому эта картина не приглянулась. Ниеракт с досады сплюнул.

— Но мысль-то хорошая? — кашлянув, уточнил Исли. — Заодно верхам подгадим.

— Хейзита в долю возьмем?

— Само собой! Теперь, когда мы знаем, где он скрывается, сможем ему помогать.

— Ладно, я подумаю, — закрыл показавшуюся ему не слишком уместной тему Ниеракт и посмотрел на Гийса. — Долго нам еще?

Гийс неопределенно пожал плечами, что должно было означать: я почем знаю, у самого глаза есть, вот и считай.

Между тем лошади бежали мерно, сани скользили за ними быстро, снег пока не усиливался, так что открывшаяся с очередного холма темная кромка противоположного участка леса обещала скоро оказаться неподалеку.

— Вы это видели?! — воскликнул Гвидан, указывая вперед.

— Где? — спохватился Ниеракт, который в это время как раз наклонился, чтобы поправить сбившееся в сторону одеяло на лице Т’аманы.

— Вон там, над лесом!

— Похожую штуковину видели по дороге с карьера, когда наших оттуда забирали. — Исли говорил нарочито спокойно, но в его голосе слышалось волнение. — Мне народ рассказывал.

— Что это было?! Я сначала решил, что это шеважа какой-то здоровенной огненной стрелой пальнули.

— В тот раз, — продолжал Исли, — оно над самыми головами пролетело. Говорят, даже звука никакого не издает. Многим тогда показалась, что это кто-то птицу большую поджег.

— Никогда ничего подобного не видел и не слышал, — признался Атмар, который тоже успел заметить яркий огненный шар, пролетевший вдалеке над макушками деревьев со стороны Вайла’туна и исчезнувший, казалось бы, прямо в воздухе.

Т’амана видела шар не в первый раз. Однажды он со свистом пронесся над Обителью, когда они с девочками играли в «штурм заставы», и все завизжали от испуга, решив, что кто-то надумал отстреливаться огненными снарядами. Второй раз она видела его, уже будучи жительницей Вайла’туна. Ей тогда приходилось частенько наведываться в рыбацкое поселение, где у нее одно время был любовник, снабжавший ее не только приятными ощущениями, но и свежей рыбой, и где она познакомилась с толстяком Исли. В тот день она узнала, что любовник ей не просто изменил, а собрался жениться на какой-то молодухе — служанке из замка. В расстроенных чувствах она вышла на берег Бехемы, бездумно села на холодный камень, обдаваемый брызгами волн, и вскоре стала свидетельницей того, как прямо из воды шагах в ста от нее с шипением вылетает огненный шар и свечкой взмывает вверх, за надвигающиеся тучи. Эта удивительная картина так сильно подействовала на нее, что она позабыла про свою несчастную любовь и вернулась домой потрясенная, но совершенно не убитая недавним горем.

Сейчас ей тоже почему-то стало полегче на душе. Будто это был знак, что она не настолько одинока в этом мире, как ей только что представлялось. Во всяком случае, загадочный огненный шар, в отличие от окружавших ее сейчас людей, показался ей добрым знакомым.

С другой стороны, он был свидетельством того, что она сейчас не спит. Во сне, в Нави, почти никогда не происходило событий, которые оказывались бы для нее неожиданностью. В противном случае она поостереглась бы использовать это время для приобретения и отработки навыков рукопашного боя. Еще не хватало пораниться вздумавшим выйти из-под контроля мечом или прыгнуть с высоты дерева на кучу хвороста, которая оказалась бы бездонным колодцем. Шар она выдумать не могла. Выходит, долгожданная встреча с Ахимом может не помочь ей проснуться, как она до сих пор в душе рассчитывала. Пора было на что-то решаться.

— Исли, останови-ка здесь! Дальше я не поеду.

— Что? — оглянулся толстяк и посмотрел на озабоченные лица друзей. — Меня кто-то звал?

Ниеракт скривил недовольную мину и постучал себя по виску. Атмар пожал плечами, продолжая посматривать в ту сторону, где вдалеке виднелся кончик башни замка.

— Снова показалось, — вздохнул Исли. — Так с самого утра…

После пролета огненного шара говорить как-то сразу расхотелось.

Исли потрясал поводьями и размышлял о том плане, который только что предложил друзьям. Хейзит наверняка не обидится. Едва ли он придумывал этот простой способ получения камней, чтобы обогатиться. Так получилось. Не в смысле обогатиться, разумеется. Иметь дело с кем бы то ни было из замка всегда чревато немалыми бедами. Хотя поначалу все очень заманчиво и радостно. Если бы не Хейзит, он бы сам никогда больше не стал на них работать. Хватит, отстрелял свое на заставе. Пора и о себе подумать. Семьей, похоже, уже не обзавестись, так хоть самому бы пожить с толком. Будет здорово, если получится его задумка с этим… как Хейзит его назвал… с плотом для рыбаченья. Рыбакам обычно приходится вдоль берега постоянно перемещаться, чтобы новые места искать. Течение рыбу мимо гонит, к берегу далеко не вся она подплывает, а он бы показал, как надо сети бросать! Отец всегда над ним раньше подтрунивал, что, мол, улов от его живота врассыпную бежит. Ну да, не все и не всегда у него получалось. Не от хорошей жизни на заставу отправился. Думал, ратным трудом не только пользы больше принесешь, но и заработать неплохо сможешь. Заработал. Хорошо, что не пошел, как поначалу хотел, в замок требовать возмещения понесенных убытков. Дали бы ему возмещение, конечно. Сторицей бы за все заплатили. Жди. Эта история со сгоревшей заставой до сих пор не шла у него из головы. Судя по брату и остальным товарищам по несчастью, добравшимся до дома, лучшим выходом стало залечь на дно, все равно как если бы они дружно погибли в пожаре. Один Фокдан не побоялся войти в замок и, как рассказывал потом Хейзит, при этом присутствовавший, поговорить с самим Ракли. Только где он теперь? Ушел обратно в Пограничье и так и сгинул. Отряд его, говорят, недавно вернулся, но от Фокдана ни слуху ни духу. Не стоило ему в это соваться. Демвер этот по-своему прав, что решил в одиночку с шеважа договориться. Надоело жить с оглядкой на лес, до которого рукой подать, но безоружным не сунешься. Зачем было все Пограничье дикарям отдавать? Причем чем больше застав ставили и чем больше народу на них уходило, тем враждебнее к вабонам становился лес. Оно и понятно: не с ватрушками же к рыжим шли. Теперь им хоть все доспехи сверов перетаскай, они тебе никогда не поверят, что ты с миром пришел. Тоска…