Кузница Тьмы (ЛП)

Привычное дружество пропало. Брат будет сидеть, надувшись и отводя тусклые глаза от света. Она будет говорить себе, что это прежний Ринт: брат, всегда оказывающийся рядом, чтобы защищать от жестоких поворотов судьбы. Но на деле она сомневается в прежних убеждениях и, хотя каждым жестом выказывает готовность следовать за Ринтом, ощущает какое-то отпадение. Она снова стала девочкой, но это невозможно - в чреве она несет дитя. Где- то там, в обширных пространствах, потерянно блуждает прежняя Ферен - сильная решительная женщина. Без этой женщины здешняя Ферен чувствует себя безмерно слабой и покинутой, пока брат, похоже, готов рвануться навстречу неведомой, но ужасной участи.

Она не сказала Аратану и слова на прощание; это тоже угнетает. Мало кто поверит в невинного отца, тут проще представить грубую силу; однако Ферен понимала, что вина целиком на ней, что соблазнила бы мальчишку даже без отцовского приказа.

Небо темнеет, отстраненное и соблюдающее свои нерушимые законы; смотрит на ползущих внизу слепым взором, не уделяя и мысли раненым душам, не внимая безнадежным упованиям покоя. Если жалость к себе похожа на бездонный пруд - она ползает на четвереньках, снова и снова огибая илистые берега. Сознание не имеет значения. Мудрость бесполезна. Она несет невинность в чреве, ощущая себя воровкой.

Виль подал голос: - Значит, пирамидка. Не только вы тоскуете по дому.

Она увидела, что брат молча кивает. Новая тишина после слов Виля словно затвердела вокруг. Подчинение без согласия, неохотная сдача позиций - это способно лишь ужалить. Создаются и расширяются овраги; вскоре их будет не пересечь. Она одернула себя, выпрямилась. - Благодарю вас обоих, - начала она. - Нам с братом нелегко. Мщение Ринта растянулась далеко позади, а бедняга Раскан так близок, словно мы тащим его на спинах.

Глаза Виля широко раскрылись.

Галак прокашлялся, сплюнул в сторону. - Рад избавиться от этого вкуса. Спасибо, Ферен.

Ринт внезапно вздрогнул, плача все сильнее.

Все натянули поводья. - Хватит на сегодня, - резко сказала Ферен. Соскользнув с седла, помогла спешиться брату. Он сжался вокруг своего страдания; трудно было стащить его с коня. Виль и Галак поспешили на помощь.

Ринт опустился наземь. Он качал головой, содрогаясь от рыданий. Ферен жестом велела Вилю и Галаку отойти, крепко сжала брата. - Мы бесполезная парочка, - пробормотала она нежно. Обвиним во всем родителей. И довольно.

Последний всхлип оборвался, обращаясь в смех.

Они так и сидели обнявшись. Ринт обмяк в ее руках. - Ненавижу его, - сказал он с внезапной силой. Виль с Галаком так и застыли.

- Кого? - спросила она. - Кого, Ринт?

- Драконуса. За то, что он с нами сделал... За проклятое путешествие!

- Теперь он за спиной. Мы едем домой, Ринт.

Однако брат покачал головой. Вырвался из объятий и встал. - Этого недостаточно, Ферен. Он вернется. Займет место рядом с Матерью Тьмой. Любитель использовать детей и любимых. Зло всего смелее, когда никто не стоит на пути.

- При дворе у него много врагов...

- В Бездну двор! Теперь я считаюсь среди его врагов, я буду отговаривать от нейтралитета всех погран-мечей. Консорта нужно изгнать, разбив его власть. Хочу видеть его убитым, зарезанным. Пусть имя его станет проклятием среди Тисте!

Брат стоял, трепеща - глаза широко раскрылись, но в обращенном на Ферен взоре сверкнуло железо. - Та ведьма была ему любовницей, - продолжил он, утирая слезы со щек. - Что это говорит о Драконусе? О складе его души? - Он подошел к телу Раскана, лежавшему поперек спины лошади. - Спросим сержанта? Беднягу, служившего, так сказать, под защитой своего господина? - Он рванул кожаные ремни, но узлы не поддались; тогда он за ноги стянул мертвое тело с седла, попутно сорвав мокасины, и упал под весом. Ринт выругался, столкнул с себя тело и встал, весь посерев лицом. - Спрашивайте Раскана, что он думает. О своем хозяине- лорде и женщинах, побывавших в его объятиях. Спросите Раскана об Олар, ведьме Азатенаев, которая убила его.

Ферен перевел дыхание. Сердце бешено колотилось. - Наш нейтралитет...

- Будет использован во зло! Уже используется! Мы стояли в стороне, и оттого возросли амбиции. Нейтралитет? Видите, как легко он приобретает оттенок трусости? Я буду говорить за союз с Урусандером. Перед всеми пограничными мечами. Сестра, скажи, что ты со мной! Ты несешь видимое доказательство сотворенного этот мужчиной!

- Нет.

- Бери монету и отдавай тело - так смотрит Драконус! Он ничего не уважает, Ферен. Ни твоих чувств, ни прошлых потерь, ни ран, которые останутся с тобой навсегда... Ему ничто не важно. Он хочет внучка...

- Нет! - Голос породил эхо, но каждый отзвук доносился все более плаксивым, жалким. - Ринт, послушай. Это я хотела ребенка.

- Тогда почему дала отлучить себя от его сына, едва он понял, что ты беременна?

- Чтобы спасти Аратана.

- От чего?

- От меня, дурак.

Ответ заставил его замолчать; она увидела потрясение, желание понять. И отвернулась, заново охваченная слабостью. - Это я, Ринт, шла по единственно верной тропе, равнодушная к обиженным.

- Драконус - вот кто завлек тебя в такой мир, Ферен. Ему было плевать, что ты очень ранима.

- Отрезав меня от Аратана, он спас нас обоих. Знаю, ты так не думаешь. Или не хочешь думать. Тебе хочется навредить Драконусу, как навредил Олар Этили. То же самое. Тебе хочется ударить, чтобы кто-то другой ощутил твою боль. А моя война окончена.

- Но не моя!

Она кивнула. - Вижу.

- Я ожидал, что ты будешь со мной.

Она повернулась. - Почему? Так уверен, что все делаешь ради меня? Я вот не уверена. Мне не нужно! Мне важнее вернуть прежнего брата!

Ринт словно начал крошиться перед ее глазами. Опустился наземь, закрывая руками лицо.

- Возьми нас Бездна, - сказал Виль. - Довольно. Вы, оба! Ринт, мы выслушали твои доводы, мы будем голосовать. Ферен, ты несешь дитя. Никто не ожидает, что ты выхватишь меч. Не сейчас.

Она качала головой. Бедный Виль ничего не понял, но она не могла его винить.

- Нас ждет дальняя дорога, - увещевающим тоном сказал Галак. - Утром будем на холмах, там отыщем место для тела Раскана. Красивое место, чтобы упокоить кости. Я вернусь на родину, а потом съезжу в Дом Драконс, чтобы сообщить капитану Айвису, где похоронено тело. А пока что, друзья, разобьем стоянку.

Ферен поглядела на южную равнину. Там есть путь, далекий и еле различимый, и он привел их в странные земли запада. Там лежит клочок мягкой травы, который изведал тяжесть мужчины и женщины, соединившихся в необоримом желании. Неизменное небо взирает на клочок, на след исчезающих вмятин; ветер гладит ей лицо, стирая слезы со щек, и улетает на далекий юг, и там в ночи снова взъерошит траву.

Жизнь способна далеко протянуться в прошлое, схватить кое-что и со стоном вытащить в настоящий миг. Даль может породить смирение, и посулы грядущего покажутся недостижимыми. Дитя шевельнулось в утробе, день умер, словно утонув в глухой степи - и если далекий крик прошлого донесется до нее, она встанет на колени и закроет уши руками.

Ринт не смел оглянуться на сестру, увидев такой - на коленях, сломавшуюся от брошенных им слов. Предоставив заниматься лагерем Вилю с Галаком, он сел, смотря на северо-восток, словно пленник собственного отчаяния.

Мучительно было воображать лицо жены. Представляя ее в мехах, с младенцем у груди, он видел чужачку. Двух чужаков. Руки дрожали. В них до сих пор ощущался жар, словно они еще держали выплеснутое в миг ярости, ярящееся грубым мщением пламя. Он не жалел, что причинил боль Олар Этили; но, вспоминая, видел прежде всего себя - фигуру, обрисованную высоким костром, когда вопли заполняют дым и пепел возносится к небесам жалобой деревьев, агонией почерневших листьев и ломающихся ветвей. Он стоял словно бог, озаренный отсветами несомненной правоты. Свидетель разрушения, хотя сам и устроил разрушение. Такой мужчина не знает любви к детям ли, к жене. Такой мужчина знает лишь насилие, делая себя чужаком перед всеми.