На этом берегу

Риан улыбнулся своему воспоминанию, как старому надежному другу. Сколько раз память о том счастливом дне спасала его от черной бездны отчаяния.

В садок поймалась тощая маленькая форель, на один укус, и альв пощадил бедолагу, отпустив и пожелав на прощание нагулять как следует жирка. Им с Гилдом все равно её не хватило бы даже на уху.

Зато ему повезло на обратном пути. Целая гроздь весенних грибов, которые только на вид неказисты, а если знать, как их приготовить, то едок еще и добавки потребует.

Гилд ждал его на пороге, уже успев разжечь огонь в очаге и нагреть кипятка.

— Хорошо, что ты встал! — весело сказал Риан. — Сейчас сварим мою добычу, поедим и пойдем к теплому источнику.

Тот кивнул, машинально коснувшись волос, их давно уже следовало помыть. Почему он не подстригал их в гарнизоне, еще более отличаясь ото всех, точно сказать он не мог. Это был необъяснимый внутренний протест против правил людей, против жизни, на которую толкнула его судьба. Испокон веков его родичи, независимо от пола, носили длинные волосы, так уж было заведено.

При упоминании об источнике он явно повеселел. Ему немедленно вспомнилось теплое озеро, на которое он набрел случайно, и которое спасло ему жизнь. "Как там было прекрасно, как в сказке! Если б этот источник был на него похож…"

Грибы были вкусом на любителя, но зато хорошо наполняли желудок и создавали умиротворенное ощущение абсолютной сытости.

Альвы споро собрались, захватив с собой грязные рубашки и мыльный корень, чтоб устроить на месте небольшую постирушку, раз выпал такой случай. Сначала они шли через рощу, пока не добрались до вересковой пустоши. Слева виднелся лес, а справа холмы и скалы.

— Туда! — показал рукой Риан в направлении скал.

Место поражало суровой красотой, открытое, продуваемое всеми ветрами пространство. Крупный красноватый песок под ногами, да камни, поросшие белым мхом, и вереск. Его прочные корни цеплялись за жизнь, что еще могло выжить на песке и камнях? Ни травы, ни деревьев, лишь этот жесткий кустарник, едва доходящий до колен. Он еще не цвел, но темно-зеленый ковер разнообразил картину пустоши, говорят, что жизнь возможна везде. Ветер брал в этом месте разгон, свистел в ушах, тонко пел, и, хотелось верить, что красота и простор эти вечны. Пусть не богата природа, но всем даны свобода и жизнь.

— Здесь на границе холмов я зимой завалил старого оленя. — Похвастался Риан. — Правда, пришлось поделиться добычей с волчьей стаей, но мы поделились по честному, мне достались лучшие куски. Нет, серьезно, тут в холмах логово семьи вожака — огромного матерого волка. Знатный зверь, настоящий владыка этих мест. Мы с ним неплохо ладим. Даже зимой.

Глаза Риана горели весельем, он приложил руки ко рту и издал долгий протяжный вопль-вой, на который тут же ответила волчья глотка.

— Зимой я случайно увидел, как он танцевал со своей волчицей. Ты себе не представляешь до чего красиво. Две серые стремительные тени на снегу в предрассветных сумерках…Должно быть волчата уже открыли глаза.

Волчьи холмы становились все более каменисты, пока не перешли в старые сплошь покрытые мхом скалы, выветренные до такой степени, что в трещинах проросли деревца и кустарники. Солнце припекало, и пока альвы карабкались по камням, они успели вспотеть и устать. Но после трудного пути, среди валунов, их ждала заслуженная награда. Источник выточил в камне довольно вместительное углубление вроде полукруглой чаши, наполненной горячей водой.

— Красота! — только и смог сказать Гилд.

По краям чаши росли цветы: лютик и морозник, живокост и полынь

— Трава здесь зеленая круглый год. На камнях снег, а тут зелень, даже в метель и мороз.

Они вдоволь налюбовались чудесным местом, созданным самым щедрым и дерзким мастером — природой. "Вот где нужно молиться, если уж очень сильно хочется, — подумал вдруг Риан с досадой, — не в затхлом каменном сарае, пропитанном запахом пригорелого воска, а здесь, под чистым небом, среди травы и цветов, потому что если Бог действительно глядит с небес, то именно тут задержится его взгляд".

Время уходило, и он, бросив осторожный взгляд на Гилда, принялся раздеваться, чтобы подать пример стеснительному сородичу. Разве не за этим они сюда пришли? Куртка, рубашка, сапоги, штаны. Нагое тело приятно холодил ветерок. Риан потянулся как дикий зверь, всем телом, прогнулся на кошачий манер, наслаждаясь сладким нытьем в каждой мышце. Плоть ликовала в предчувствии скорого расслабления и редкого удовольствия.

Он обернулся, чтоб глянуть как там дела у Гилда, прежде чем лезть в воду. И задохнулся от жалости. Рана у него на плече еще не зажила, на бедре красовался воспаленный след от пореза, Гилд все же плохо его залечил, стесняясь лишний раз снять штаны. Старый шрам на боку тоже выглядел не лучшим образом, были и другие отметены, по ним было видно, что раны он никогда не залечивал тщательно, они заживали сами, как придется.

Волосы Гилда рассыпались по плечам густой темной волной. Парень смутился и тут же повернулся спиной, но Риан не удержался, и коснулся ладонью его выступающей лопатки, желая хоть как-то выказать свое сочувствие.

И вдруг жаркая волна обожгла его чресла. Внезапно, вдруг, как будто туда плеснули горячим вином. Эльф сам не поверил в то, что произошло с его плотью, отпрянул и поспешил забраться поглубже в воду, забыв обо всем. В голове испуганными птицами метались перепуганные мысли, в поисках той, что заставила так прореагировать на мужчину. Но её не было. Не было! Только краткое прикосновение к теплой коже и более ничего. Но возбуждение не торопилось исчезать. Наоборот, кровь пульсировала так мощно, что было даже больно. Прятать его становилось все сложнее. Риан не смел даже глаз поднять на друга, мечтая лишь о том, чтобы Гилд не увидел его позора. Что он подумает? Еще было бы понятно если бы он испытал такое рядом с Литой, с женщиной, тем более что прошлой осенью они чуть было не… Но тогда, в её каморке ощутив возбуждение Риан сдержался, хотя она, конечно, все поняла…

…золотистый завиток на виске, тонкое полотно рубашки, натянутое на упругих полушариях её грудей, так что виден темный ореол соска… напряженного, кстати… её дыхание, и его рука вроде как случайно оказавшаяся на её бедре, теплом и округлом, её мягкость и его твердость…

Это воспоминание настолько же непрошенное, насколько и усугубляющее состояние. Но то женщина, а тут мужчина. Его сородич, друг и гость. Неужели годы одиночества настолько повлияли на него, что тело пошло против собственной природы? Что же произошло?

Риан решил, что лучшим выходом будет начать мыться, и за движениями Гилд ничего не увидит. Он так и сделал, выдавив из себя какое-то извинение, стал жестко тереть себя мочалкой, замечая, что так ему становится легче, и, не обращая внимание, какое напряженное молчание повисло над источником.

Гилд словно, онемел. В начале он немного стеснялся раздеваться при друге, обнажение всегда давалось ему с трудом, пусть даже в бане, при мужчинах, где никто на него не смотрел.

Риан тактично отвернулся. Гил заметил, как он гибок и, даже несмотря на худобу, в нем чувствовалась сила. Многочисленные шрамы сохранились на теле, лишь светлыми полосками, но хорошо залеченными. Гилд хотел уже что-то сказать, но тут друг обернулся, и теплая ладонь коснулась его спины. Гилд вздрогнул. Было в этом прикосновении что-то давно и, казалось, навсегда забытое, то ли участие, то ли нежность… он и припомнить ничего похожего в своей жизни не мог. Разве что мать… но так давно… И тут же холодная волна пробежала по спине, застыв в позвоночнике и отозвавшись жаром внизу живота, вызывая сильное напряжение. Ощущение было болезненным и очень приятным. Он словно оцепенел, поддавшись ему, но тут же ужаснулся. Краска стыда залила лицо, он не знал, что делать, как поднять глаза на друга. К счастью, Риан уже отвернулся и, зайдя в воду, занялся мытьем. Гилд сделал вид, что собирает для мочалки пучок сухой травы, и прикрывшись им, кое как зашел в воду. Она была теплая, но сейчас он готов был жалеть, что вода не как лед. Несмотря на весь его стыд и ужас, возбуждение не проходило. Он украдкой взглянул на сородича, но тот спокойно мылся, не поднимая глаз. Лицо у Гилда пылало, единственное, что он придумал, это с головой уйти под воду, что бы хоть как-то прийти в себя. Видит Небо, он не хотел такой реакции, он относился к Риану, как к другу, и больше всего боялся, что теперь тот начнет его презирать.