Могильщик. Черные перчатки (СИ)

— Но некоторые могут знать о проклятье и без этого, — возразил Альх.

— Но ведь никто не знает, когда и где появиться могильщик, так? Или идёт ли он с добычей, а не пустой. К тому же, сидеть на одном месте скучно.

— Ясно.

— Стой, здесь что-то есть…

— Только близко не подходи, это может оказаться какая-нибудь тварь, — предостерёг купец, сам оставаясь от могильщика на приличном расстоянии.

Велион усмехнулся и склонился над кучкой шевелящихся змей.

Часа два как перевалило за полдень. Стало по-настоящему жарко.

Велион, у которого в рюкзаке уже было два позолоченных подсвечника, небольшая картина необычайной красоты и ещё с пяток безделушек, решил возвращаться. Купец, так и не нашедший тело дочери, не сопротивлялся, хотя вид у него был расстроенный. К тому же их сильно беспокоили дымы, валящие из того района, где могильщик поджёг дом. Наверное, дверь прогорела, и начался пожар. Это могло сулить большие неприятности.

Несмотря на возможность пожара, Велион пошёл обратно той же дорогой. Всё-таки другой путь мог оказаться опасным, к тому же пару раз они натыкались на выжженные полосы пропитанные магией, и ещё раз на полоску леса.

— Пошли, пошли, — торопил могильщик Альха. Купец пыхтел, клял пивной животик, но не отставал.

Но они всё равно опоздали.

Сухая погода и время сделали своё — деревянные основания крыш и полы вспыхнули, как серная спичка. Полыхало уже десятка полтора домов. Это был огромный погребальный костёр для несчастных исковерканных магией людей, возможно, единственных переживших войну. Их смерть была не менее мучительной, чем последние восемьдесят лет существования.

Велион свернул на соседние улочки, но две уже горели, а другие пересекал тот самый лес, в который соваться не стоило. Видимо, полоски леса ветвились, охватывая эту часть города, может, и весь город. Велион был в Эзмиле впервые и город не знал, иначе рискнул бы пропетлять по кварталам. Но в любом случае это могло занять много времени, а пожар разгорался быстро.

— Что делать? — облизывая пересохшие губы, спросил Альх.

Велион несколько секунд помолчал, раздумывая. Огонь не был таким сильным в одном из проулков, хотя здания занялись с обеих сторон. Но горело только пара домов… Можно рискнуть.

— Побежим через огонь, — сказал могильщик. — Надень плащ.

Они вернулись в тот переулок. Огонь быстро расходился, перекидываясь на соседние здания.

Велион вытащил из рюкзака свой шарф, взвесил его в руке. Подумав, вытащил из кармана одну монету.

— Орёл или решка? — спросил он.

— Что? — переспросил купец.

— Шарф можно будет облить водой и замотать голову, чтобы не обжечь лицо. Орёл или решка?

— Это твой шарф, — сказал купец, впрочем, не очень-то уверенно.

— Орёл, — констатировал Велион и подбросил монету.

Выпал орёл.

— Это твой шарф, — повторил купец. В его глазах появилась решимость.

Велион обмотал мокрый шарф вокруг головы, оставив только щелку для глаз. В них тут же попала вода, но могильщику удалось быстро проморгаться. Поправил рюкзак и промычал купцу, что пора бежать. Фраза из-за шарфа, закрывающего рот, получилась неразборчивой.

— А? — глуповато сказал купец.

Велион махнул рукой и рванул в огонь. Альх побежал за ним.

Два здания, около восьмидесяти футов. В плаще и с рюкзаком, с ранеными ногами потребуется около десяти секунд. Купцу придётся хуже, он опалит волосы и, скорее всего, обожжёт лицо.

Велион, не оборачиваясь, бежал вперёд. Сразу стало жарко. Очень жарко, как на сковородке или в очаге. Могильщик услышал, как начинает трещать одежда, шарф начал быстро нагреваться, запарил, но лицо пока не жгло. Но это было лучше, чем если бы шерстяной шарф загорелся.

Купец, бегущий позади, закричал от боли. Велион быстро обернулся. Нет, Альх не упал и не остановился, не бросился назад, он, вопя от боли, продолжал бежать. Могильщик видел, как начинают съёживаться волосы на его голове, кучерявиться борода. Ничего, они пробежал уже половину расстояния, всё пройдёт нормально.

И тут произошло то, чего он опасался больше всего — начали рушиться чары, наложенные на двери и прочую горящую ерунду. Справа что-то тяжело гукнуло, огонь будто бы вспучился, вскипел. Велион успел проскочить. Альх — нет. Но могильщик не оборачивался.

Пламя кончилось неожиданно. Тотенграбер пробежал по инерции ещё футов двадцать, остановился. И принялся как можно быстрее разматывать горячий, как свежий суп, шарф. Он едва успел скинуть с лица шарф, как мимо него, чуть не сбив с ног, с воплями пробежал Альх. Его плащ полыхал.

Велион выругался, быстро сбросил с себя плащ, в несколько прыжков догнав купца, сбил его с ног и принялся сбивать огонь. Альх, хвала богам, не стал дёргаться, сжался в комок и замер.

Но пламя не сбивалось.

Могильщик ещё раз выругался, бросил плащ и полёз в огонь рукой. Было чертовски больно, но Велион продолжал шарить по плащу. Наконец, он ухватился за что-то, плотный полыхающий комок. Тотенграбер отодрал его от плаща, пламя окутало его руку, но перчатку, естественно, не жгло. Могильщик с воплем швырнул комок в сторону, затряс рукой, сбивая пламя с рукава. Это помогло. Тогда он вновь поднял плащ и начал молотить им по спине купца. Пламя удалось сбить через несколько секунд, от плаща поднимался только едкий дым.

Велион грубо схватил стенающего от боли купца и принялся стаскивать с него тлеющий плащ. Когда это удалось, могильщик увидел, что на спине у купца большой ожог с три или четыре ладони величиной. Тотенграбер сорвал с пояса фляжку с водой и вылил остатки на ожог, больше помочь было нечем. Купец застонал.

— Надо уходить, быстрее, — хрипло сказал Велион, поднимая Альха на ноги.

Они добрались до бивака, который устроили прошлым вечером, через два часа после заката. Альх шёл с трудом, его приходилось постоянно поддерживать, несмотря на то, что обожженная рука могильщика сильно саднила, да и сам он, охромевший, едва шагал.

Когда они, наконец, выбрались из города, за их спиной багровело пламя пожара. Судя по скорости, с которой разгорался город, он будет уничтожен через пару дней, если, конечно, не пойдёт дождь. Хотя, вряд ли дождь затушит такой пожар.

Стража обоза встретила их радостными криками — они были сильно обеспокоены пожаром. Купца бережно переняли с рук Велиона и отнесли на повозку. Альху несказанно повезло — вечером к лагерю подошёл странствующий лекарь, а солдатам удалось уговорить его заночевать с ними.

Через час, когда ожоги и Альха, и Велиона были обработаны мазью, купец с трудом подошёл к могильщику, сидящему у костра и баюкающему на коленях обожженную руку, сел рядом.

— Знаешь, — после продолжительного молчания сказал купец. — Лекарь запросил за помощь такую цену, что у меня, с вычетом зарплаты охранникам, не останется ни гроша. Тебе придётся подождать, когда я реализую товар.

— Я собрал в городе достаточно, — ответил Велион. — В мои планы не входит путешествие с вами, я иду в горы. К тому же, ты так и не нашёл дочь.

— Ничего страшного. Я понял, как трудно быть могильщиком… и рад, что потерял дочь только прошлой осенью, а не на четыре года раньше. А ещё, — купец слабо улыбнулся, — охранники теперь уважают меня ещё больше.

Велион хмыкнул. В левой, не обожженной, руке он держал старый кусок бумаги — письмо, одно из тех, что забрал из шкатулки. Наверное, оно отвалилось от общей кучи и поэтому осталось в кармане. Могильщик думал выбросить письмо или оставить. Его глодало обычное человеческое любопытство.

— Могильщик… — произнёс купец после долгой паузы.

— Что?

— Я благодарю тебя. Ты помог мне обрести покой. Возможно, только на время, но… — Альх замолчал. — И этот ожог — не самая большая цена за покой. Я думал, что она будет непомерной… и была бы, но ты спас меня. Спасибо.

Велион кивнул и, повертев в руках письмо, сунул его в карман.

Сколько же ему придётся заплатить за свой покой?