Долг платежом красен

И вот в это время всеобщей радости, доставленной истинным искусством, из дальнего угла к нам начал проталкиваться мужик абсолютно бандитской наружности. Кричащие и хлопающие посетители замолкали при его приближении и чересчур вежливо расступались перед ним. Подойдя, он хлопнул золотым по столу, изображающему сцену.

— А теперь, пацаны, изобразите что-то подходящее для нас, — криво ухмыляясь, хриплым голосом рыкнул он и жестом непризнанного, но короля показал в направлении своей компании: в его голосе больше звучала угроза, чем просьба. И сел. На ближайший к сцепе стул… совсем рядом с моим «телоносителем».

Арни и так был не в себе, а тут прямо как натянутая струна стал. Подмигнув ему, чтоб расслабился, я напел Кристе и Роду подходящий мотивчик. Пока они проигрывали вступление, мы с Нэтом и Питом надели рваные рубашки, жилетки и повязали на пиратский манер платки. Взяв в руки по кинжалу, наша весьма живописная группа лихо выскочила на сцену (при этом в очередной раз произошло не всем заметное чудо — мой скелет остался в сборе), и я запел «горячительное» из «Бременских музыкантов»:

Мы выделывали брейк-данс с кинжалами в руках. Парни, расположившись с двух сторон от меня, выдавали по максимуму. Я же только обозначал движения, не делая их полностью: как-никак после болезни все же, да и устал уже. Когда мы закончили, народ сдержанно аплодировал, неуютно чувствуя себя под взглядом бандита. Его же шайка улюлюкала, свистела и рукоплескала нам от души. Он сам довольно улыбался. А потом, хлопнув по столу вторым золотым, требовательно прохрипел:

— Давай еще!

Подбежав к мешку с реквизитом, я повязал на бедра платок, на шею — несколько ниток бус, а в руки взял карты. Ребята уже играли подсказанный мотив. Пит и Нэт продолжили брейк-данс. Выбежав на середину стола, я, изображая цыганку, запел:

Мы и не заметили, как к концу песни зал трактира превратился в музей восковых скульптур. Франты и Арни сидели, неестественно выпрямившись, с бледными лицами и выпученными глазами. Трактирщик держался за сердце. Доволен был только бандит. Невероятно доволен! Хлопнув по столу еще одной, дополнительной, монетой, он довольно заржал и, кивнув своим друзьям, в полной тишине, подкидывая и ловя кинжал, пошел к выходу.

Даже после того как они вышли, все сидели молча, словно пришибленные. Я же, схватив деньги, бросился собирать реквизит, попутно кивнув парням на Арни, который сидел соляной статуей. Они правильно меня поняли. К тому времени как я все собрал, мои помощники уже дотолкали вялого Арни до дверей. Мы выскочили из трактира все вместе, свистнули своим и рванули подальше отсюда. Причем я заметил, что сейчас Арни был явно не способен меня нести.

На адреналине мы за пятнадцать минут долетели до дома. Оба магистра, видя, как мы заскакиваем на полной скорости во двор, а следом двое тащат за руки и еще двое подталкивают в спину странного Арни, стояли, округлив глаза. Все попадали в изнеможении на траву, а «телоноситель» так и остался стоять. Увидев лицо нашего охреневшего главного охранника, магистры подскочили и начали ощупывать его, а потом лупить по щекам, но все было бесполезно. И только после того как один из магистров ритуально помахал у безучастного ко всему подопытного перед глазами раскрытой ладонью, а второй маг врезал какой-то палкой по его коленке, Арни ожил. И зря, потому что тут же, отыскав меня глазами, он совершенно неблагородно заорал:

— Идиотка! Ты что, совсем рехнулась?! Горячкой мозги выпалило?! — Вот что, размахивая руками, как мельница, кричал наш благородный.

Магистры быстро, не по возрасту, отпрыгнули от него. Четверо рекрутов резко вскочили с травы и встали между нами. Не хватало еще, чтоб свои своих били. Махнув команде, чтоб расслабились, я сам пошел к Арни, судорожно соображая, чем бы его успокоить. В памяти всплыла картинка, как дочь моего товарища подлизывалась к рассерженному отцу. Решив проверить результативность данной методы в этом мире, я обхватил психованного за талию и, прижавшись к его боку, затараторил:

— Ну Арни, ничего страшного же не случилось. Все живы и здоровы. Вот, еще денег заработали. Ну успокойся! На детей нельзя кричать.

Он заткнулся на полуслове и снова замер. Я же ухватил его оказавшуюся недалеко от моего лица руку и потерся о ладонь щекой. Послышался дружный судорожный вздох, и Арни начал оседать. Отскочив, чтоб не придавил, я уставился на него во все глаза. Он что, сознание потерял?! Не понял! Какая-то неадекватная реакция на детскую выходку. Но, обратив глаза на магистров, понял, что у нас не один на грани обморока, к нему, похоже, решили присоединиться и эти двое. Я обеспокоенно начал помахивать ладонью перед глазами офигевших мужиков:

— Алле, алле, мужики, в чем проблема? Вон травка зеленеет, птички поют. Хотите, я вам тоже спою?

— Не-э-эт! — взревел Арни, закатывая глаза.

Мы с Крис рассмеялись, а магистры стали приходить в себя. В их глазах явно загорелось любопытство. Я, сделав обиженное лицо и надув губы, капризным тоном произнес:

— Вы только пре-эдставьте себе, он не хочет, чтоб я пе-эла. А всем, между прочим, нравится.

И вот тут сидевший на траве Арни взвыл. Сгреб меня в охапку, бросил себе поперек колен и начал шлепать по заднице. Теперь пришлось взвыть мне:

— Идиот! Придурок! У тебя же руки железные. Прекрати немедленно! Не смей бить ребенка!

Он резко прекратил меня шлепать и опустил руки. Не глядя на него, я поднялся, отошел подальше и сел на траву, обхватив ноги руками и положив голову на колени. До чего же неприятные ощущения, когда тебя бьют, а ты ничего не можешь поделать! Надо больше внимания уделять уворачивательным упражнениям. Ведь самое главное в учебе для нас — не чтоб мы «их» победили, а чтоб нас никто не тронул.

Реакция Арни мне была совершенно непонятна. Я вел себя как ребенок, в смысле, как и выглядит это тело, но он так странно на это среагировал… Но не расставаться же из-за этого с ним. Магистр Жаколио слишком стар, чтобы сопровождать нас везде, куда бы мы ни надумали поехать. Арни же в самый раз. Ему уже двадцать пять, благородное лицо и манеры. Правда, не все, вспомнив недавнее шлепанье и ругань, поправился я. Он мог бы представлять нас на любых переговорах. С подростками никто разговаривать не будет. А вот с ним — кто угодно.

— Прошу простить меня, госпожа, я преступил грань дозволенного. Я должен уйти. Прощайте, — вдруг из-за частокола размышлений донеслось до меня.

Очнувшись, я посмотрел в сторону Арни, который уже встал и, опустив голову, разворачивался в сторону ворот.

— Эй! Эй! Не поняла! Ты куда это уходишь? Ты что, бросаешь нас?! — закричал я вдогонку.

Он остановился и поднял на меня удивленные глаза.

— Но я же… — промямлил «телоноситель» и замолчал.

Все замерли в ожидании. Магистры смотрели на нас улыбаясь, мои же парни — серьезно.

— Я ничего не понимаю. Что случилось? Что я делаю не так? Скажи, что тебя сильно обижает, и я постараюсь так не делать. Я хочу, чтобы ты остался с нами, — слегка нахмурившись, произнес я.

— Ох, Ли! С тобой и яда не надо, любого до могилы доведешь своим поведением, — с видимым облегчением воскликнул прощенный и бросился ко мне. Упав рядом со мной на колени, он сгреб меня с земли и, прижав к груди, начал гладить по голове.

Полузадушенный, в висячем положении, еще и неудобно выгнутый, я размышлял над странностями человеческой психики. Минут пять назад от моего детского поведения он буквально шизел и отключался. Сейчас же сам ведет себя со мной как с ребенком. Не выдержав его нежностей, я просипел: