Нити Данталли (СИ)

Аэлин хмыкнула.

— Если верить «повернутому на смерти аггрефьеру». Сумасшедший план.

Мальстен криво улыбнулся, пожав плечами.

— Другого у меня нет.

— У меня, к несчастью, тоже.

Сонный лес, Карринг

Двадцать пятый день Матира, год 1489 с.д.п.

Когда одинокая покосившаяся от времени хижина тусклым светом из окна поманила к себе путников, темнота практически полностью окутала лес, и передвигаться данталли и охотнице приходилось почти вслепую с соблюдением особой осторожности.

Вымокшая насквозь одежда тяжело давила на плечи, Аэлин была уверена, что к завтрашнему утру точно простудится и будет чувствовать себя прескверно, однако после болота дьюгара ни у нее, ни у ее спутника не возникало ни малейшего желания остановиться на привал и развести огонь. К тому же теперь, в преддверии второго осеннего месяца, когда ночи стали заметно холоднее, можно было так же легко замерзнуть во время сушки одежды у огня, как и во время движения по ночному лесу.

Не сговариваясь, данталли и охотница решили идти вперед, пока держатся на ногах, надеясь, что Тарт проявит милость и в скором времени выведет путников на дом тринтелл. На этот раз богиня удачи услышала их молитвы.

— Это здесь? — шепнула Аэлин, завидев стоявшую неподалеку хижину. — Здесь она и живет?

— Если верить карте и Теодору, — нахмурившись, отозвался Мальстен. Несколько секунд он изучающе смотрел на тусклый свет, мерцающий в небольшом окне, затем вздохнул и окинул свою спутницу оценивающим взглядом. — Что ж, мы добрались. Настал момент истины. Ты готова?

Охотница прерывисто вздохнула, почувствовав, как сердце от предвкушения заветного ответа пустилось вскачь.

— Не знаю, — честно ответила она. — Но хочу, наконец, услышать правду, поэтому не будем мешкать.

Женщина сделала шаг вперед, однако спутник остановил ее, поймав за руку, и многозначительно заглянул ей в глаза, не без труда различая ее черты в темноте.

— Не спеши. Помни, что среагировать на тебя она может резко, а нам никак нельзя ее спугнуть, так что пусти меня вперед, хорошо? Объяснять ситуацию буду я — по крайней мере, поначалу. Наберись терпения. Идет?

Охотница кивнула, поджав губы.

— Идет.

— Ты когда-нибудь видела тринтелл живьем? — прищурился данталли, задумавшись о том, что внешний вид лесной ведьмы вполне может шокировать неподготовленного зрителя.

— Убила одного «полноценного» лет пять назад, — пожала плечами Аэлин.

— Об этом лучше не упоминать, — Мальстен нервно усмехнулся, поджав губы. — И не думать. В общем, так: старайся вести себя тихо. Помни, нам нужна ее помощь, так что за паранг не хватайся.

Охотница закатила глаза.

— Это после болота дьюгара ты вдруг начал считать меня неуравновешенным маньяком, который каждый раз хватается за оружие при виде иных? — молодая женщина сложила руки на груди и подмигнула спутнику, незаметно поежившись от холода. — Не волнуйся. Я умею держать себя в руках.

Мальстен глубоко вздохнул.

— Ну, хорошо. Идем.

Данталли двинулся к хижине первым, жестом попросив охотницу держаться позади. Аэлин не возражала: она молча двинулась вслед за спутником, взывая мысленно к Тарт и молясь, чтобы богиня удачи позволила тринтелл получить видение по размытой надписи в дневнике Грэга Дэвери.

Мальстен подошел к двери и негромко постучал. От одного лишь стука дверь скрипнула и чуть приоткрылась.

— Не заперто. Похоже, тр… Тисса не опасается незваных гостей, — шепнула охотница, стараясь обуздать внезапно накатившее волнение.

Данталли приложил палец к губам и качнул головой, призывая спутницу не произносить ни слова. Он двинулся внутрь хижины, тут же очутившись в крохотной комнате, в которой стоял сухой травяной запах.

— Тисса, — довольно громко позвал Мальстен, вглядываясь в горящий у небольшого окна тусклый огонек светильника. Аэлин замерла позади своего спутника, глядя в дальний угол комнаты, откуда на пришельцев смотрели два огромных, поблескивающих в свете огонька круглых глаза, размером не уступающих среднему яблоку. Совершенно белые, словно слепые, глаза, больше походившие на две идеальные сферы, прожгли пришедших ощутимо пронизывающим взглядом.

Существо, на котором вместо одежды болтались наскоро задрапированные посеревшие от времени тряпки, поднялось со скрипучего табурета и распрямилось во весь свой немаленький рост.

Аэлин, не отрываясь, смотрела на хозяйку хижины, пытаясь представить, за что боги так поиздевались над тринтелл, «наградив» их столь жуткой внешностью. Два ужасающих белых шара на уродливом лице, словно бы сплетенном из тугих толстых темно-зеленых лоз, буравили незваных гостей, вглядываясь в самую их душу. Все тело тринтелл походило на человекоподобную композицию, состоявшую из толстых терновых ветвей, переплетенных между собой, точно сам Крипп приложил руку к созданию этих тварей. Лесная ведьма склонила голову, откинув с лица волосы, больше похожие на свалявшиеся водоросли, и издала шелестящий звук, отдаленно напомнивший Аэлин голос Ренарда Цирона, отчего охотница неприятно передернула плечами.

— Ты зовешь меня по имени, но я прежде не видела тебя, — произнесла Тисса. Слова человеческой речи давались ей с трудом: она неестественно смягчала большинство согласных букв.

— Ты не знаешь меня, — спокойно подтвердил Мальстен, делая шаг к лесной ведьме. Аэлин предпочла держать дистанцию. — Я друг Теодора Гласса.

— Назваться можно кем угодно, — тринтелл отмахнулась, скрипнув ветвистыми пальцами. — Коли ты друг вестника беды, подойди и покажи мне, кто ты.

Тисса вытянула вперед руку, напоминающую связанное из толстых веток подобие руки, как у огородного пугала, ее огромные белые глаза, казалось, сверкнули в пламени светильника.

— Тебе не понравится то, что ты увидишь, — многозначительно предупредил Мальстен, кивая. — Лучше поверь на слово.

— В словах, — низко прошелестела тринтелл с особым нажимом, — правды нет. Покажи.

Данталли тяжело вздохнул, сделал еще два шага вперед и, спокойно посмотрев в глаза лесной ведьмы, вложил руку в ее ладонь, мысленно воскрешая сбивчивые воспоминания, связывающие его с Теодором Глассом: академию, кладбище, Войну Королевств, встречу после бегства из Малагории и недавний визит к аггрефьеру в дом.

Около двух секунд в хижине царило гробовое молчание, а затем Тисса болезненно вскрикнула. Аэлин вздрогнула от неожиданности, с трудом удержавшись от того, чтобы ахнуть. Тринтелл отдернула руку и принялась баюкать ее, словно ребенка, будто прикосновение к Мальстену физически ранило ее.

— Боль… — выдохнула она. — Я вижу боль. Много. Очень много. Ни одно живое существо не может испытывать такую боль. Кроме одного…

Выражение огромных белых глаз навыкате, лишенных век, не менялось, однако Аэлин показалось, что лесная ведьма смотрит на своего гостя жалобно и одновременно сочувствующе.

— Ты данталли, — произнесла Тисса.

— Мальстен Ормонт, — кивнул демон-кукольник, тяжело вздохнув, — больше известный, как казненный анкордский кукловод. Я предупреждал, что тебе не понравится то, что ты увидишь.

Оправившись от контакта с данталли, тринтелл неестественно склонила голову на бок, осклабившись и обнажив ряд тупых черных зубов.

— Боюсь даже предположить, кто она, — лесная ведьма кивком указала на Аэлин. Мальстен напряженно вздохнул.

— Это тебе тоже не понравится. Может, я скажу, а ты поверишь мне на слово?

Тисса несколько секунд, не отрываясь, глядела на гостью.

— Не люблю, когда ко мне приходят люди с оружием и говорят такое…

— Оружие против вас я применять не намерена, — уверенно произнесла Аэлин, вступив, наконец, в разговор. — Мы пришли, потому что нам нужна ваша помощь.

— Видимо, тебе действительно что-то нужно, девочка, раз ты перебарываешь свое явное отвращение ко мне и говоришь с уважением. Кто ты?

— Она — охотник, — мрачно произнес данталли. — Охотник на иных, Тисса.