Меч Шаннары

Ши чувствовал, как мощная сила затягивает его все глубже, словно щепку в бурном водовороте. Все расплывалось перед глазами и постепенно исчезало. Сначала исчезли стены каменного подвала, потом скорченная фигура хнычущего карлика и, наконец, растворились даже могучие силуэты Панамона и Кельтсета. Странный поток подхватил юношу, и он не находил в себе сил противиться его властному течению. Медленно уносился он в самые глубокие бездны своего существа, пока все вокруг не погрузилось в непроглядный мрак.

…В глубине пещеры в недрах мрачной, похожей на череп горы по неподвижным водам чаши пробежала мелкая рябь, и несчастные создания, служащие своему Учителю, испуганно вылезли из дальних углов каменного склепа. Повелитель чародеев медленно пробуждался от своего неспокойного сна…

В сумятице переживаний и чувств, которые составляли глубинный корень его существа, человек, держащий в руках меч Шаннары, встретился лицом к лицу с самим собой. На мгновение юношу захлестнул ураган размытых образов, затем поток словно повернул вспять, унося его в совершенно ином направлении. Немыслимые видения толпились перед его взором. Привычный мир, где он родился и жил, все его прошлое и настоящее вдруг предстали перед ним освобожденными от столь бережно взлелеянных иллюзий, и он увидел подлинную сущность бытия во всей ее наготе. Сладкие грезы больше не украшали суровую неприглядность жизни, красивые фантазии не скрывали грубость ее очертаний, ложные надежды не смягчали жестокость ее решений. И среди этой бескрайней пустоты он увидел себя — ничтожную искру быстротечной жизни.

Ужасное открытие ошеломило юношу, ледяным холодом сковало все его мысли и чувства. Безуспешно цеплялся он за свое прежнее представление о себе, пытаясь найти опору от разъедающего безумия и укрыться от кошмарного зрелища внутренней наготы и слабости существа, в котором он был вынужден узнать себя.

Затем сила потока, казалось, немного ослабела. Ши заставил себя открыть глаза, чтобы на миг избавиться от ужасных видений. Прямо перед ним сверкал меч Шаннары, устремленный вверх, он пылал ослепительным белым светом, который лился от клинка к рукояти. За клинком юноша разглядел Панамона и Кельтсета, не сводящих с него глаз. Затем взгляд могучего тролля чуть сдвинулся и упал на меч. Странное волнение мелькнуло в умных глазах великана. Ши снова посмотрел на знаменитый меч и увидел, что его свечение лихорадочно пульсирует. Нетерпеливыми волнами оно пыталось пробиться от клинка к телу юноши, но что-то мешало ему.

Еще мгновение Ши пытался сопротивляться, но затем глаза его вновь закрылись, и видения вернулись. Первое потрясение от увиденного уже прошло, и теперь он пытался осмыслить, что происходит. Он сосредоточился на стоящих перед ним образах Ши Омсфорда, полностью погрузившись в его мысли, чувства, суждения и порывы, которые делали его характер одновременно чуждым и знакомым.

Образы проявились с пугающей четкостью, и внезапно он увидел иную сторону своей личности — ту, которую раньше не мог рассмотреть, а возможно, просто отказывался принять. Она проступила в бесконечной череде событий, скорее напоминавших карикатуру нате воспоминания, которые он привык считать достоверными. Здесь велся скрупулезный счет всем обидам, которые он наносил другим, каждой мелочной зависти, которую испытывал, всем его предрассудкам, намеренным полуправдам, жалости к себе, страхам — всему тайному, что было спрятано глубоко внутри. Здесь он увидел Ши Омсфорда, который бежал из Тенистого Дола вовсе не для того, чтобы спасти семью и друзей, а из страха за собственную жизнь, цепляясь за малейшее оправдание для своей паники. Именно этот Ши Омсфорд эгоистично позволил брату разделить его страх, облегчая таким образом собственную боль. Здесь жил юноша, который глумился над безнравственностью Панамона Крила и в то же время позволял презираемому им разбойнику рисковать жизнью ради его спасения. И еще здесь…

Образы тянулись нескончаемой вереницей. Ши Омсфорд в ужасе отпрянул от ужасной картины. Он никогда не сможет с этим примириться. Никогда!

И все же, черпая силу и мудрость из какого-то глубинного источника, его разум открылся для восприятия образов, с готовностью бросился им навстречу, убеждая, даже заставляя Ши признать истинность того, что ему показали. Здравый смысл не позволял юноше отрицать темную сторону его характера; как и тот неполный образ, который он всю жизнь привык считать своей сущностью, она была всего лишь частью Ши Омсфорда, и он не мог от нее отречься.

И ему пришлось принять то, что он увидел. Потому что это была правда.

…Разъяренный Повелитель чародеев наконец сбросил с себя последние остатки сна…

Правда? Ши снова открыл глаза и посмотрел на меч Шаннары, сияющий белым огнем от клинка до рукояти. Пульсирующее тепло быстро разливалось по телу, подталкивая его не только к новому видению себя, но и к познанию тайной мудрости бытия.

Он вдруг понял, что постиг тайну меча. Великий клинок обладал силой открывать Истину, заставляя своего владельца узнавать правду о себе, а возможно, и обо всех тех, кто прикасался к нему раньше. Мгновение он колебался, пытаясь побороть недоверие. Потом отчаянно пытался увидеть что-нибудь еще в том неожиданном озарении, что вдруг снизошло на него. Но увы — больше открывать было нечего. В этом была вся магия знаменитого меча. В остальном он был лишь тем, чем казался, — прекрасным творением искусного мастера из другой эпохи.

Осознание это пронеслось через разум Ши, внося полный сумбур в его растерянные мысли. Неудивительно, что Алланон так и не раскрыл им тайну меча. Разве такое оружие сможет противостоять невероятной силе Повелителя чародеев? Как оно может защитить от существа, способного выдавить из него жизнь одной лишь мыслью? Похолодев от страшной догадки, Ши понял, что его предали. Легендарная сила меча оказалась ложью! Он почувствовал, как сердце захлестывает страх, и крепко зажмурился, дрожа как в лихорадке. Перед глазами яростно забурлил мрак, и юноша почувствовал, как кружится голова от его непрерывного верчения.

…В бесцветной серой пустоте горного убежища Повелитель чародеев наблюдал и прислушивался. Гнев его начал медленно отступать, и туманная мгла, скрытая капюшоном, чуть качнулась. Парень из Дола, которого он считал погибшим, все-таки выжил и, несмотря ни на что, нашел меч. Но он жалок и слаб и никогда не поймет силу талисмана. Уже теперь он охвачен страхом и сомнением, и справиться с ним не составит труда. Бесшумной тенью Учитель быстро заскользил прочь из пещеры…

На вершине голого, продуваемого всеми ветрами холма Алланон остановился; его темные глаза под кустистыми бровями внимательно разглядывали мрачные контуры одинокой горной цепи на тусклом северном горизонте. Казалось, горы тоже смотрели на него, повернув к друиду свои хмурые, изрезанные временем и непогодой лица, в которых отражалась душа самой земли, породившей их долгие века назад. Над бескрайней дикой пустыней, которая и называлась Северными землями, застыла зловещая томительная тишина. Даже ветры в горах смолкли и притаились. Друид плотнее запахнул черный плащ и глубоко вздохнул. Ошибки быть не могло, его унесенная вдаль мысль не могла подвести. То, ради чего он так долго трудился, наконец-то свершилось. Где-то в глубоких пещерах Острия Ножа, вдали от вершины холма, на котором стоял мистик, Ши Омсфорд обнажил меч Шаннары.

Только все шло не так, как должно быть! Даже если юноше хватит сил принять правду о самом себе и тайна великого меча откроется перед ним, он не знает, как правильно использовать талисман в схватке с могущественным Повелителем чародеев. У него не хватит времени обрести уверенность, и только Алланон мог бы поддержать его и дать столь необходимые знания. Сомнения и страх будут раздирать несчастного юношу, и Брона без труда справится с ним. Даже издалека друид чувствовал, как пробуждается его враг. Властелин тьмы уже начал спускаться из своих горных чертогов, безгранично уверенный в том, что наследник меча так и не узнал всей силы великого талисмана. Он нанесет свой удар быстро и беспощадно, и Ши погибнет раньше, чем научится выживать.