Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП)

Чужая волчья стая петь перестала, и на белых холмах вокруг воцарилась звенящая тишина. Волк отлично знал, что теперь волки станут облизывать и обнюхивать друг друга, готовясь к охоте. Они с Большим Бесхвостым тоже перед охотой всегда так делали: и касались друг друга носами, и виляли хвостом, хотя хвостом, конечно, вилял только он, Волк.

Скользящее дерево повернуло навстречу ветру, и Волк почуял приближение гор. А также почувствовал, что бесхвостыми овладело какое-то странное возбуждение, даже нетерпение, и догадался: видимо, скоро конец этого бесконечного пути.

Вонючая Шкура быстро подошла к нему и кинула комок Белого Мягкого Холода в одну из дырок в шкуре, мучительно стягивавшей все тело Волка. Он неловко поймал комок стиснутыми челюстями и с жадностью его проглотил. У него больше не было сил отказываться от того, что ему давали.

Впереди самец со светлой шерстью что-то обсуждал со второй бесхвостой самкой — с той, у которой язык гадюки; они то и дело посматривали на Волка и издавали те нелепые звуки, которые у бесхвостых называются смехом. От гнева у Волка даже живот свело. И он отчетливо представил себе, как разрывает проклятую дырчатую шкуру, прыгает на этого самца со светлой шерстью, впивается ему в глотку, и горячая кровь бьет фонтаном…

Но на самом деле ничего этого он сейчас сделать не мог. Он чувствовал, что страшно ослабел. Даже если он и сумел бы сейчас освободиться, у него не хватило бы сил даже просто свалить этого бесхвостого самца с ног. Волк очень опасался, что, когда Большой Бесхвостый Брат и его сестра все-таки придут, чтобы спасти его, он, Волк, не сможет сражаться бок о бок с ними.

По мере того как снова стал гаснуть Свет, та гора все приближалась, угрожающе нависая над ним. Ветер стих. Волк чуял, что дичи здесь совсем мало, а волков нет совсем. И отчего-то ему стало так страшно, что у него даже шерсть встала дыбом.

Скользящее дерево под ним дернулось и остановилось.

Волк увидел, что прямо под щекой этой мрачной горы рычит огромный Яркий Зверь, который больно кусается, а рядом с ним — безмолвная и совершенно неподвижная — Та, у Которой Каменное Лицо.

Она стояла, опустив передние лапы и прижав их к бокам, и Волк почувствовал, что в одной из лап она держит серую сверкающую вещь, укусы которой смертельно холодны. Она была совершенно неподвижна, а вот тень ее на щеке горы так и подпрыгивала, словно хотела взлететь.

Волк не видел этой страшной бесхвостой и не чуял ее запаха с тех пор, как она являлась к ним сквозь шипящую белизну. И теперь одного взгляда на ее ужасное Каменное Лицо оказалось достаточно, чтобы он снова почувствовал себя беззащитным, хнычущим волчонком.

Остальные бесхвостые, бросив свои скользящие деревья, молча двинулись к ней. Волк чувствовал, как сильно они ее боятся, но, как и прежде, старательно скрывают этот свой страх друг от друга.

И вдруг Каменное Лицо заговорила — жутким, грохочущим, точно каменная лавина, голосом, — и вся стая бесхвостых, скорчившись вокруг Яркого Зверя, Который Больно Кусается, принялась раскачиваться взад-вперед, взад-вперед, взад-вперед… У Волка даже голова закружилась, но отвернуться и смотреть в другую сторону ему не давали путы. Затем бесхвостые стали тихо и равномерно порыкивать, и эти странные звуки отзывались во всем теле Волка, точно стук копыт северного оленя, бегущего по твердой земле. Это удивительное то ли рычание, то ли пение все продолжалось и продолжалось, становясь все громче, все убыстряясь, и сердце у Волка в груди вдруг часто и болезненно забилось.

И он почуял запах Тьмы, пришедший с этой горы. Тьмы и злых духов, что кружили над ним плотной тучей, точно невидимая Быстрая Вода.

Вдруг Каменное Лицо подняла переднюю лапу — ту самую, в которой держала серую вещь, которая кусалась холодом, и Волк с изумлением увидел, как она

бросила свою лапу прямо в пасть Яркому Зверю!

Застыв от ужаса, Волк смотрел, как Вонючая Шкура тоже сует в пасть Яркому Зверю свою переднюю лапу; потом то же самое сделал бесхвостый самец, а за ним — та, противная, с языком гадюки. Потом они снова принялись качаться взад-вперед и выть тем же отрывистым,

каменным

воем, засунув свои передние лапы в хрустящую пасть Яркого Зверя.

Потом они все вместе издали последний, победоносный, вопль и выдернули свои лапы из этой жуткой пасти.

Волк был потрясен: он просто собственному чутью не верил! Передние лапы бесхвостых совсем не пахли мясом, которое покусал Яркий Зверь! Они пахли только холодом и свежестью!

«Что же это за бесхвостые такие, если их даже Яркий Зверь кусать боится?»

— думал Волк.

И леденящий ужас охватил его душу; ему стало страшно не только за себя, но и за Большого Брата.

Большой Бесхвостый и его подруга, конечно, были умными и храбрыми, и у них имелся тот Длинный Коготь, Который Далеко Летает, но Волк чувствовал: если они осмелятся напасть на этих странных, отвратительных бесхвостых, то будут мгновенно разорваны на куски.

Глава пятнадцатая

— Что это там такое, в воде? — шепотом спросила Ренн.

— Тюлень, — бросил Торак, не оборачиваясь.

— Ты уверен?

— Нет, не совсем.

— А мне показалось, что это белый медведь.

— Если бы это был медведь, мы бы давно это поняли!

Но Ренн не сдавалась. Она же сама видела, как что-то большое и белое скользнуло в темной воде прямо под их легкой лодочкой из шкур!

— Инуктилук говорил мне, что здесь водятся белые киты, — неуверенно сказал Торак. — Может, ты одного из них как раз и видела?

Ренн рассердилась. Ее раздражало, что Торак делает вид, будто ему ни капельки не страшно. Но, если честно, он действительно чувствовал себя в лодке гораздо увереннее, чем она, и лучше умел управляться с веслами. И потом, ему так хотелось поскорее найти Волка! Ему и пугаться-то было некогда.

Вспухшая волна приподняла лодку, и Ренн принялась яростно грести своим веслом, стараясь не думать о том, что там под ними, в глубине. Матери-Морю достаточно было одного легкого движения, чтобы их утопить. И тогда они долго-долго падали бы в черную бездну, разинув рты в бесконечном, безмолвном крике, а потом рыбы дочиста обглодали бы их кости, и Тайный Водяной Народ спрятал бы их навсегда, обмотав своими длинными зелеными волосами…

— Эй, осторожней! — услышала Ренн голос Торака. — Ты прямо на меня брызгаешь.

— Извини.

Руки у Ренн ныли от усталости, голова гудела, а глаза хотя и были прикрыты костяными щитками, нестерпимо щипали. Они выбрались в Открытое Море вскоре после того, как взошло солнце, и теперь вокруг расстилался фантастический мир темно-зеленой воды и голубых плавучих гор изо льда. На востоке тянулась белая полоса берега, а чуть дальше к северу простирался ледник — хаотическое нагромождение острых ледяных глыб и обломков.

— Слишком медленно плывем! — пробормотал Торак и, набирая скорость, ловко проскочил мимо очередной плавучей горы.

— По-моему, нам не стоило бы подходить к этим горам так близко, — заметила Ренн.

— А почему нет? Они нас от ветра защищают.

Ренн спорить не стала и снова взялась за весло.

У подножия плавучей горы на бледно-зеленом льду спокойно грелись на солнце три тюленя. Ренн просто глаз от них оторвать не могла, уговаривая себя, что и ей тревожиться нечего.

Но уговоры не помогали. Она все-таки очень тревожилась. Торак не желал думать ни о чем, кроме необходимости поскорее отыскать Волка. А вот Ренн становилось страшно при мысли о том, к чему все это может привести. Однако о приснившихся ей Пожирателях Душ она Тораку так до сих пор и не рассказала.

Еще одна ледяная гора, чуть поменьше, скользнула мимо них, следуя своим загадочным маршрутом. И Ренн ощутила на своем лице морозное прикосновение холода, услышала, как шумит Море, что рядом с пещерой. Пещера светилась изнутри голубоватым светом. «Как чей-то глаз», — подумала Ренн.

— Как Глаз Гадюки! — вдруг сказала она вслух.