Яблоня (ЛП)

Гермиона едва слышно застонала, потом повернулась на бок и подперла рукой голову. Драко открылся вид на нежную кожу ее горла, видного в разрезе халата, на выпуклость груди в футе от лица молодого человека.

Он заставил себя поднять взгляд, но девушка смотрела не на него, а на Рона.

— Как Гарри? — спросил тот.

Грейнджер открыла рот, но тут же закрыла его, а глаза ее стали наполняться слезами. В следующую секунду Рон подобрался ближе, притянул девушку к себе на колени, и Гермиона разрыдалась, ткнувшись лицом в его плечо.

— Он жив, — выдавила она, — но врачи не знают… следующие сорок восемь часов… он в кошмарном состоянии… говорят, ужасные шрамы…

Драко и Невилл тоже сели. Малфой заметил, что молодой герболог окружил их группу чарами непроницаемости.

— Какие из его ран самые тяжелые, Гермиона? — спросил Невилл, когда рыдания девушки чуть утихли.

— Я думаю, что ожоги. Докторов волновала вероятность заражения, но Снейп помог предотвратить… а еще шрамы. Обсуждали пластическую хирургию, какую-то маску на лицо…

— Что такое пластическая хирургия? — тихо поинтересовался Невилл.

— Восстановление прежних черт лица, например. Берется кожа с неповрежденных частей тела — с ноги или живота — и пересаживается на место ожога в надежде, что там она приживется.

— Гадость какая, — сдавленно проговорил Рон. В кои-то веки Драко нашел, что соглашается с Уизли.

— Это работает, — возразила Гермиона. — Все лучше, чем… — не договорив, она снова спрятала лицо на груди Рона.

— Нужно почистить магию Гарри и вернуть ее. Тогда магические средства заработают, — твердо сказал Невилл. — Я посмотрю, какие растения помогут, пока его лечат магглы.

Авторитетно говорящий Невилл почему-то подействовал на Драко утешающе.

— Как там Снейп? — спросил он.

— Держится, — отозвалась Гермиона.

— А какое проклятие в него попало? — нахмурившись, продолжил Драко. — Неужели я не смог бы ему помочь?

Воцарившаяся тишина показалась ему подозрительной. Гриффиндорцы явно сговорились о чем-то, не включив его в круг доверенных лиц. Вывод неожиданно больно кольнул самолюбие Малфоя.

Гермиона потянулась и положила ладошку на руку Драко. В отличие от пятерни, расположившейся на его животе раньше, эта была маленькой и хрупкой.

— Ты наверняка и так уже с ног валился от усталости. Как самочувствие?

Драко настолько опешил от искренности ее вопроса, что позабыл, как только что решил обидеться.

— Измотан ужасно, но жить буду.

Гермиона убрала руку. Рон застонал.

— Что такое? — обернулась девушка.

— Ну, Миона, у меня и так уже стояло. А ты еще и ерзаешь… и мне нужно в туалет, — залился краской парень.

— Что за ребячество! — беззлобно проворчала Гермиона, сползая с колен бывшего бойфренда, и снова закуталась в одеяло.

Рон поднялся.

Все трое уставились на его пах.

— О, ради всего святого! Увидимся позже! — рыжий прикрыл ладонями стоящую домиком молнию и сбежал.

Усмехнувшись, Гермиона снова легла на матрас. Драко огляделся и заметил, что расположился между ней и Невиллом. Глаза Малфоя успели привыкнуть к темноте, и он увидел несколько спящих тут и там учеников, хотя большая часть ребят уже отсутствовала.

— Тебе стоит еще поспать, — тихонько посоветовал ему Невилл. Юный герболог поглядел на Гермиону. — Ты когда вернулась? Я думал, ты меня позовешь…

— Римус Люпин привез меня часов в восемь утра. А сейчас сколько?

— Около двух дня, — ответил Невилл. — Почему бы вам обоим не отоспаться? Потом встретимся за чаем. Сегодня вечером, наверное, устроят пышный праздник. Может, если повезет, найдем столик в "Трех метлах". Я бы не отказался от кружки пива.

Драко с любопытством поглядел на Невилла. Прежде тот не производил впечатления человека, знающего толк в выпивке.

— Не думаю, что нам это удастся, — прошептала в ответ Гермиона.

Молодые люди повернулись к ней: Драко улегся на бок, а Невилл вытянул шею, чтобы видеть девушку поверх плеча слизеринца.

— Не все Пожиратели смерти пойманы, — пояснила она.

— Мой отец скрылся? — спросил Драко. До этой минуты он не решался думать о Люциусе. Никто не подошел, чтобы сказать: "Твой отец мертв". Юноша видел папу на поле боя, успел рассмотреть исказившую его черты ярость. Вспоминая ее сейчас, Драко невольно вздрогнул.

Его плеча легко коснулся Невилл, и Малфой оглянулся, подбодренный тяжестью чужой ладони.

— У тебя есть мы, — вполголоса заметил Нев. — Я знаю, что это не одно и то же. У нас с Гарри нет родителей, но мы обрели семью в Хогвартсе. У тебя есть мы. И Крэбб с Гойлом к тому же. Помни: мы всегда будем рядом, если понадобимся тебе.

— И еще в сотне случаев, когда ты предпочел бы, чтоб мы были подальше, — ухмыльнулась Гермиона, смахнув со лба непослушную челку. Волосы ее волной накрыли подушку. Девушка снова повернулась к друзьям. — Есть ли у нас дела, или можно еще немного отдохнуть? Я, должно быть, легко отделалась, пока вы тут всю ночь работали.

— Вы спите, — повторил свой совет Невилл, поднимаясь на ноги. — Я уже отдохнул. А если понадобится ваша помощь, я позову, ладно?

— Спасибо, Нев, — Гермиона поудобнее закуталась в одеяло, а Невилл тихонько пробрался между спящими и покинул комнату.

— До чего же странно, — пробормотала Гермиона, снова поворачиваясь лицом к Драко. Когда ушли Рон и Невилл, места между оставшимися стало больше, но им все равно казалось, будто в спальне никого больше нет.

— Лежать в постели с Драко Малфоем? — уточнил юноша.

Вместо того чтобы обидеться, Гермиона захихикала:

— Точно!

Ее непринужденный смех удивил Драко. Тот неожиданно, к немалому испугу, понял, что смог бы, просыпаясь, долгие годы смотреть в лицо Гермионы Грейнджер.

Люциус Малфой ненавидел менять обличье, но волосы его выдавали, и простой личины было недостаточно для того, чтобы стать неузнаваемым.

Он спускался по Paulus Pottersstaacht ¬— даже название, казалось, глумилось над аристократом, — надвинув на лоб капюшон мантии. Частый дождик заставил прохожих одеться так же, как Люциус. Свернув в переулок, изгнанник зашел в цирюльню.

Часом позже элегантный мужчина с короткими каштановыми волосами и бровями в тон взглянул на себя в зеркало, сообщил подобострастно ожидающему парикмахеру, что работа его устраивает, и в качестве оплаты воткнул тому нож прямо в сердце.

Новая одежда — купленная в Гренобле и хорошо скроенная, хоть и не чета обычным стандартам — дополнила метаморфозу аристократа в зажиточного торговца, и Люциус снова аппарировал — на этот раз в Мюнхен. Не самый любимый город, но здесь Малфоя точно искать не станут. Люциус зашагал по Schellingstrasse мимо лавок подержанных книг, рассчитанных на студентов, к неброскому магазинчику, в который и вошел с непринужденной грацией. Зазвенел дверной колокольчик; бородатый мужчина за стойкой, говорящий по телефону, оглянулся.

Посреди магазина стояли открытые коробки, заполненные книгами, а за стеклянными дверцами стеллажей ютились разнообразные медные духовые инструменты: саксофоны всевозможных размеров, тромбоны, трубы, деревянные модели — дудочки, флейты, кларнеты… На полках лежала всякая всячина.

Люциус походил перед шкафами и после некоторого раздумья взмахом палочки открыл одну из дверц и вытащил из синего бархатного футляра флейту. Ловко собрав ее и очистив мундштук с помощью "Scourgify!", Малфой поднес инструмент к губам и заиграл.

Под звуки хорошо известной мелодии мужчина у стойки торопливо повесил трубку. Его быстрые шаги не помешали игре Люциуса; приблизившись, хозяин магазина, похоже, передумал возмущаться и заслушался.

— Прекрасное изложение замечательного произведения, сэр, — заметил он, когда последние звуки мелодии растаяли в воздухе. — И, смею заметить, отличный инструмент для исполнения. Простите мое вмешательство: обычно наши витрины заперты, ведь в них хранятся такие ценные предметы… Какая удача, что ради истинного мастера одна из дверок оказалась открыта, — льстиво продолжил он.