Свет на шестом этаже (СИ)

Хватаясь за последнюю соломинку, Татьяна спросила:

— А вы давно здесь живёте?

— Да лет пять.

— У вас есть лампа?… Длинная такая, в самом окне, на улицу светит?

Женщина озадаченно усмехнулась, кивнула.

— Есть… А вам-то что?

— А почему она в окне? — спросила Татьяна в отчаянии.

— Слушайте, девушка, вы какие-то странные вопросы задаёте, — сказала женщина уже не так любезно, как сначала. — Вам-то такое дело, зачем мне лампа? Если у вас всё, то до свиданья.

И дверь закрылась. Татьяна, ничего не понимая, растерянно побрела к лестнице.

— Кто меня тут ищет? — раздался грубый, пьяный голос. — Кому нужен Игорь Васильевич Преснин? Вы не из соцслужбы, юная леди?

В тусклом свете единственной — очевидно, недавно вкрученной — лампочки Татьяна увидела, что с нижнего этажа к ней поднимался худощавый седой мужчина в выцветшей рубашке, полосатой майке, стоптанных тапочках и трико с пузырями на коленях. Потеряв на ступеньке одну тапочку, он долго пытался её подцепить большим пальцем ноги. В рту у него висела прилипшая к нижней губе дымящая сигарета. Это обращение — "юная леди" — сразу напомнило Татьяне самый первый раз, когда она пришла к Игорю. Именно этот голос напугал её на тёмной лестнице.

Обе руки мужчины были отняты до локтя: из-под коротких рукавов рубашки виднелись желтовато-бледные культи. Та женщина сказала — инвалид-афганец. Не стал одним из цинковых мальчиков, вернулся домой, чтобы жить… вот так?.. Эта сигарета во рту. Как он вообще закуривал?..

— Я тут вышел покурить, — сказал он, пошатываясь и тщетно ловя тапочку. — Вдруг слышу — кто-то толкует про Игоря… Думаю, уж не ко мне ли?

Его всклокоченные редкие волосёнки, засаленные, как и его трико с майкой, торчали в разные стороны, а на покрытом обвислыми складками лице пьяно плавала улыбочка.

— Вы случайно не из социальной службы, юная леди? — снова спросил он. — А то ко мне соцработница должна была прийти, а мужики говорят — я спал…

— Нет, я не из социальной службы, — пробормотала Татьяна. — Я не к вам, извините.

— Жаль, жаль… А то, может быть, зайдёшь, красавица? У меня красненькое есть, если ты водочку не любишь.

— Извините, мне нужно идти, — сказала Татьяна, протискиваясь мимо инвалида.

У неё шла кругом голова. Как это могло быть? Ещё этим утром она ушла отсюда, именно из этой комнаты, и там жил Игорь, а сейчас ей открыла какая-то женщина, которая утверждала, что живёт здесь уже пять лет и никакого Игоря не знает.

Выйдя во двор, она подняла голову. Маяк горел по-прежнему, только Игорь не встретил её там, и она не понимала, почему. Может быть, она что-то перепутала? Нет, всё было верно: окно светилось на шестом этаже.

Она не могла уснуть всю ночь. Часто вставая с постели, она подходила к кухонному окну и смотрела: Маяк был на месте, но Игорь исчез. Какая-то чудовищная ошибка, решила она под утро. Не стоит так пугаться: может быть, если подождать, всё само собой уладится и наваждение пройдёт?

Жени снова не было в университете. Весь день прошёл как в тумане: Татьяна всё время думала об Игоре, и на сердце у неё камнем висела тоска. Сразу после занятий она поспешила к Игорю, но в подъезде её остановила откуда-то взявшаяся вахтёрша:

— Девушка, вы к кому?

— Я к… к Игорю, — от неожиданности заикнулась Татьяна. Странно. Вчера этой тётки здесь не было…

— К какому? — дотошно выпытывала та.

Мысленно махнув рукой, Татьяна сказала, чтобы та только отстала от неё:

— К Преснину. Игорю Васильевичу.

— А, вы соцработник?

"Пусть", — подумала про себя Татьяна, а вслух сказала:

— Да.

— Я раньше вас что-то не видела, — сказала тётка, спуская очки на кончик носа и всматриваясь поверх стёкол в Татьяну. — Новенькая, что ли?

— Ага.

— Ну, проходите.

Татьяна поднялась на шестой этаж, на этот раз внимательно считая лестничные пролёты, чтобы не ошибиться. По дороге она озадаченно думала: ещё один сюрприз. Откуда взялась здесь эта въедливая тётка? Раньше здесь такого препятствия, кажется, не было.

Надежда Татьяны на то, что наваждение само собой пройдёт, не оправдалась: ей открыл мальчик лет десяти.

— А мамы нет дома, — сказал он.

На этот раз она сумела заглянуть в комнату. Определённо, по размерам и виду из окна это была та самая комната, и даже диван был тот же и стоял там же, но кроме него был ещё шкаф, стол и табуретки, а также телевизор с видеомагнитофоном. Татьяна узнала рисунок обоев и даже места, где они отстали от стены. Лампа была на окне, и даже герань была та же. На стене висел ковёр, а на гвоздике у ковра — бинокль. Тот самый.

— Как тебя зовут? — спросила Татьяна.

— Я с незнакомыми не разговариваю, — сказал мальчик.

— Меня зовут Таня. Я приходила вчера. Так что я не очень уж незнакомая. Если ты мне скажешь, как зовут тебя, то мы будем окончательно знакомы.

Мальчик посмотрел на неё внимательно.

— А, вы вчера про Игоря расспрашивали? Я помню. Я слышал, как вы разговаривали с мамой. Меня зовут Миша.

— Очень приятно… Скажи, а ты не видел Игоря? С русыми волосами, короткой стрижкой, и глаза очень добрые. В голубых джинсах и кожаной куртке. "Р" немного картаво выговаривает.

Подумав, мальчик сказал:

— Я не знаю, как его зовут… Но я его видел, когда шёл из школы. Он мне сказал, чтобы я слушался маму и хорошо учился.

— А больше он ничего не говорил? — спросила Татьяна, чувствуя, что сердце в груди забухало, как молот. — Сколько раз ты его видел?

— Только один, позавчера. Я подрался с Колькой, а он нас разнял. Нам сразу драться расхотелось. Мы потом помирились.

— А сюда он никогда не приходил?

— Кто? А, этот Игорь? Не. Я говорю, позавчера его видел возле дома.

— И больше никогда?

— Не-а.

— Ладно… Большое тебе спасибо.

Озадаченная ещё больше прежнего, Татьяна спустилась. В одном она убедилась: она не сошла с ума и Игорь не привидение, раз его кроме неё видел ещё этот мальчик Миша. Чудеса какие-то!

Подойдя к своему дому, она увидела на скамейке возле крыльца чью-то ссутулившуюся фигуру и огонёк сигареты. Татьяна собиралась просто пройти мимо: на скамейке часто кто-нибудь сидел. Она уже поднялась на крыльцо, когда её позвал Женин голос: