Ничего невозможного

Росс хотел ответить, но в этот момент его разбудили. Видение сгинуло, оставив после себя нехорошее предчувствие. Впрочем, мистика тут совершенно ни при чем, достаточно было подняться на стену и внимательно рассмотреть, как солдаты противника готовятся к очередному штурму. Обозленные безнадежным сопротивлением противника, из-за которого они уже потеряли более двух сотен своих товарищей, кехтанцы находились в неописуемой ярости, сродни боевому безумию. Они начали с методичного обстрела, добиваясь хотя бы частичного обрушения стен. И хотя особого успеха кехтанские пушки не достигли, но от утреннего бодрого настроя осажденных ничего не осталось. И если люди постарше старались не показывать страха, то прошедшие первое испытание огнем новобранцы совсем пали духом, когда увидели строящиеся шеренги вражеской пехоты. Кехтанцев, казалось, так много, а оборона, напротив, выглядела столь слабой, что просто плакать хотелось. Комендант тяжело ранен, лейтенант Иниго почти ничего не слышит, а на бывшего маршала вообще страшно смотреть. Какое уж тут может быть воодушевление?

— Есть ли хоть какая-то надежда, милорд? — робко спросил лейтенант Касити, по-собачьи заглядывая Россу в глаза

Будто ждал божественного откровения, честное слово.

— Разумеется. А скорострелка нам зачем?

Но чеканному слову Джевиджа мало кто поверил, он и сам просто-напросто заставил себя не думать о том, что будет через пару дней, если не придет подмога.

«Лис, не подведи меня. Приведи сюда Эйса Барклея и его полк! Спаси моего маленького мажонка еще разок».

— Лейтенант, сразу видно, что вам не довелось учиться в Императорской Военной академии. Иначе бы вы знали, что высокая скорострельность пушки Мелхора позволяет за весьма короткий срок уничтожить большое количество целей, а поскольку основным ее снарядом является картечная граната, то огонь этой пушки крайне губителен для кавалерии и плотных пехотных колонн.

— Все так, милорд, — обреченно вздохнул Касити. — Но кехтанцы идут рассыпным строем…

— Значит, нам придется очень сильно постараться. Или вы хотите сдаться на милость генерала Барсса?

Краем глаза Джевидж видел, что за их разговором пристально следят несколько десятков пар ушей. Значит, нужно найти нужные слова. Обязательно, непременно, чтобы эти мальчишки или умерли с честью, или победили, но не одной лишь волей слепого случая, а потому, что сделали для этого все возможное.

— Мы на своей земле, лейтенант. Арр вот уже тринадцать лет принадлежит Эльлору. Хоть по праву сильного, хоть согласно букве мирного договора с Кехтаной, в котором черным по белому записано, что она отказывается от Территорий и признает власть императора на этой земле. Кехтанский король уже один раз официально признал себя слабаком, он сдался, и нынешняя вылазка его генерала всего лишь ничтожная месть за ту обиду. И мы будем пасовать перед ничтожеством в короне?

— Нет, милорд.

— Видите ли, лейтенант Касити, я не боюсь ни генерала Барсса, ни короля Кехтаны, ни суда за преступления, которые не совершал, но я не могу сдаться. Просто потому, что тогда убьют моих жену и сына. Я буду защищать их до последнего.

— Я понимаю, милорд. Спасибо, милорд. Наверное, нам всем есть что защищать в этом форте.

Касити отдал честь и поспешил к своему взводу.

— Хорошо сказано, лорд Джевидж. То, что доктор прописал, для юных ушей.

Мэтр Дайлип не скрывал, что внимательно слушает беседу, не прекращая чистить винтовку. И так вызывающе при этом смотрел на Росса, что тот не выдержал и спросил:

— Вам тоже требуется ободрение?

— Нет. Вы меня уже ободрили, — криво ухмыльнулся маг.

В слове «ободрили» отчетливо прозвучала издевка, а концентрация сарказма говорила опытному уху о давнишней обиде, копившейся годами.

— Я догадался. И когда же я успел?

— Было дело. Если вы, конечно, помните всех парней, которых расстреляли собственноручно.

Росс вопросительно приподнял бровь.

— Я вас не помню, Дайлип.

— Мы не встречались лично. Накануне у меня начался жар, лекари решили, что это тиф, и отослали в тыл вместе с обозом.

— Сожалеете об упущенной возможности? — невозмутимо полюбопытствовал Джевидж.

— А вы жалеете?

— Я? О том, что расстрелял трусов, даже не попытавшихся защитить раненых, сестер и лекарей? — вопросом на вопрос ответил Росс.

— От драгун? Вы смеетесь? Никто не устоял бы! Никто! Это выше не только человеческих, но и магических сил!

Дайлип почти кричал на бывшего генерала, который не погнушался стать в ряды расстрельной команды, лишь бы наказать дезертиров. Мало кто среди чародейской братии не знал этого эпизода из жизни лорда Джевиджа, о нем помнили и не давали забыть самому Россу. А уж какие эпитеты давали! «Кровавый мясник» — самое мягкое поименование.

Возможно, Дайлип ожидал увидеть раскаяние на лице собеседника, но он крупно ошибся — ни сожаления, ни раскаяния, ни смущения, ничего такого на физиономии Джевиджа не наблюдалось.

— Говорите, выше человеческих сил? Да? — процедил Росс. — Тогда почему сестра милосердия закрыла своим телом безногого солдата, а колдун бросился бежать? Почему доктора Рува зарубили у операционного стола?

— Если бы эльлорские драгуны ворвались в полевой госпиталь дамодарцев, было бы то же самое.

— Не исключено, и скорее всего так бы оно и было. Но тогда дамодарский генерал решал бы судьбу своих дамодарских дезертиров, если бы таковые нашлись. Я расстрелял трусов, нарушивших присягу, и только. А то, что они к тому же оказались еще и магами, ничего не меняет.

— Меня уволили под шумок, а я не был трусом и дезертиром. Уволили, только чтобы вам угодить. А я, между прочим, связывал с армией всю свою жизнь! — выкрикнул Дайлип в лицо Россу.

— Мне жаль, что та давняя история поломала вам жизнь, — твердо заявил бывший маршал. — Что я могу еще добавить? Прощения попросить? Не вижу смысла. Вы ведь не станете просить прощения за то, что другие маги искалечили мое тело, лишили последних остатков здоровья, превратили полного сил сорокалетнего мужчину в припадочного калеку? Нет ведь? Значит, мы квиты, мэтр.

И пока шел этот тяжелый для обоих собеседников разговор, кехтанцы сменили тактику обстрела. Теперь они стреляли из гаубиц, отдавая предпочтение крутой траектории и более тяжелым снарядам крупного калибра.

Первый же такой снаряд упал в самом центре внутреннего двора форта, сеча осколками окружающее пространство. Замертво упали сразу трое.

— В коридоры! — крикнул Росс. — Быстрее! Живо! Прячьтесь!

Следующие снаряды подожгли хозяйственные постройки, загнав обороняющихся под защиту каменных стен цитадели и бастионов.

Через двадцать минут горели казармы, пылала крыша кузни, дико кричал раненый скот и умирающие лошади, и ничего, совсем ничего нельзя было сделать. Даже добить, чтобы не мучились.

Люди еле-еле дождались паузы, пока кехтанцы снова наводили свои пушки на цель, чтобы прервать хотя бы страдания животных.

Мальчишка-стрелок, прятавшийся на стене рядом с Джевиджем, плакал навзрыд. Его пальцы, сжимавшие винтовку, побелели от усилий.

— Сволочи! Гады! Сволочи! Гады!

Нужно было что-то делать немедленно, понимал Росс. Дальше будет только хуже. И пока они будут прятаться, враг подойдет вплотную к стенам. Причем со всех сторон.

— Как вас зовут, рядовой? Откуда вы родом? — резко спросил он.

Теперь кехтанцы стреляли не залпами, а потому в сплошном грохоте и пальбе не случалось ни малейшего перерыва.

— Хаул Букк, — всхлипнул солдат. — Из Нэну.

— Вы сирота, Хаул Букк?

— Так точно, милорд.

— Вы мне поможете, рядовой Букк, — распорядился Джевидж.

— Как, милорд?

Губы у мальчишки мелко-мелко дрожали, из носа текло.

— Будете подавать мне снаряды.

— А я?! — вскинулся пристроившийся рядом Морран.

— А вы будете помогать мне наводить скорострелку. Надо этих выродков заткнуть раз и навсегда. Сейчас мы им покажем, кто в Арре хозяин!