Вторжение драконов. Последняя битва

— Ребята, это будет последний вечер, когда нам будет хорошо. И я хочу, чтобы нам было по-настоящему хорошо, —он хлопнул в ладоши, и на пол рядом с ним встали бочонки. — Мы будем есть, мы будем пить, а после будем развратничать до рассвета. Затем же твердой походкой направимся навстречу белой смерти.

— Хорошо сказано! — крикнул кто-то из карликов.

— Ни один карлик не будет командовать троллями! — В конце зала поднялась огромная фигура. При виде воина, направившегося к нему, Хорнбори судорожно сглотнул. Судя по всему, он был высок даже по меркам троллей. Живот и руки у него были покрыты бугристыми шрамами. Часть верхней губы отсутствовала, обнажая желтые клыки.

— Как зовут тебя, воин?

— Мать зовет Брассом, — он продолжал идти вперед. — Все остальные называют меня Мамонтодавом.

— Поставьте меня на бочонок, — прошептал Хорнбори, обращаясь к грузчикам, стоявшим ближе всех к нему. Его тут же подхватили под руки и за бедра и подняли. Карлик не доставал стоявшему теперь прямо перед ним Брассу даже до пупа. Но теперь он хотя бы находился выше грязной набедренной повязки, которой воин обмотал бедра.

Хорнбори воткнул красную палку в крышку бочонка и оперся на нее. Как же хорошо держаться за палку, никто не заметит, как сильно дрожат у него руки.

— Мамонтодав! — низким, звучным голосом произнес он. — Как же можно получить такое имя?

Тролль поиграл мускулами на руках.

— Угадай!

— Тогда знай, Мамонтодав, я никогда не стал бы пытаться стать вожаком троллей. Я командую всеми.

Великан поглядел на него маленькими синими глазками.

— Вожак — лучший воин. Можешь бить первым.

Из угла троллей послышался громогласный хохот.

— Дай ему секирой по морде! — крикнул один из кобольдов. — Я дам тебе свою.

Хорнбори промолчал, дрожащими руками разматывая ткань, в которую было завернуто навершие палки. Из-под нее показалась золотая голова дракона, с которой свисала ленточка из тонкого алого шелка.

— У нас, карликов, вожаков назначает Старец в Глубине. Меня он назначил командиром этого отряда, — он поднял вверх штандарт, чтобы все видели золотую голову дракона.

— Это не живое! — произнес Мамонтодав, но отступил на шаг. — Эта штука не разговаривает. Это не делает тебя командиром.

— Не ошибись, — громовым голосом произнес Хорнбори. — Глаза Золотого смотрят на нас из этого штандарта. Если восстанешь против меня, это будет значить, что ты восстал против него! А теперь слушай его гнев! — Хорнбори взмахнул штандартом. Шелковая лента надулась, став похожей на длинное алое тело змеи с золотой головой. Внезапно раздался низкий жуткий звук, пронизавший всех до самого нутра. Гобхайн превзошел сам себя! Это было лучше, чем представлял себе Хорнбори. Система трубочек, спрятанная в голове дракона, улавливала ветер, издавая такой звук.

Мамонтодав отступил еще на шаг. Рот его был широко открыт. Он в немом недоумении разглядывал штандарт, которым размахивал Хорнбори и который теперь выглядел так, словно по воздуху летала настоящая змея. При этом низкий звук, доносившийся изо рта дракона, нарастал все сильнее и сильнее.

Хорнбори поставил штандарт на крышку бочонка, и звук прекратился.

— Ты командир троллей, Брасс! И я с удовольствием выслушаю твой совет, когда мы будем сражаться, ибо ты мудрый воин. Но поведу вас всех я, ибо такова его воля, — он снова поднял штандарт. — Мы его избранники. Туда, где опасность наиболее велика, посылают только лучших. И за это мы сейчас и выпьем! Мы воины дракона!

Брассу понравилось. Или он просто понял, что таким образом сможет сохранить лицо. В любом случае он взревел во все горло:

— За воинов дракона!

Хорнбори не был уверен, присоединились ли карлики и кобольды к общему крику потому, что не хотели давать троллям кричать одним или же потому, что действительно были убеждены. В любом случае зал гудел криками «ура!» за воинов дракона.

Хорнбори спрыгнул с бочонка, велел открыть его и раздать рога. Каждый черпал, сколько хотел. Хорнбори налил себе грибного и раздал собравшимся вокруг него воинам-карликам полные рога. Все приняли его хорошо. Они знали лишь то, что он был хранителем Золотой секиры, воином высочайшего ранга в, Железных чертогах, и для них было честью выпить с ним.

И когда уже начало казаться, что все будет хорошо, его потянул за рукав кобольд.

— На два слова, господин карлик.

— Оставь его в покое, — тут же одернул малыша русобородый полноватый карлик. — Не мешай карликам пить. Особенно если ты всего лишь засранец-кобольд.

Кобольд снял красную шапку.

— Пьяные карлики поистине мерзкая компания. А ведь вы умеете быть весьма дружелюбными... Может быть, наш почтенный предводитель мог бы уделить мне пару мгновений своего драгоценного времени?

Светловолосый карлик поднял рог, указывая им на красную шапку.

— Эта штука... Так и есть? Все эти истории о ваших красных шапках?

— К сожалению, я не знаю, какие именно истории ты слыхал, — вежливо ответил кобольд, но в глазах его сверкнули хитрые искорки.

«Я не стану бегать от неприятностей», — подумал Хорнбори.

У малыша было суровое, закаленное ветрами и непогодами лицо.

В уголках губ притаились глубокие морщины, в черных волосах появились седые пряди.

— Ты прекрасно знаешь, какие именно истории я имею в виду! — заорал карлик. — Вы красите шапки в крови мертвых карликов! Надо прибить вас всех, негодяев эдаких, к стенам этой парилки!

— Но это же просто глупые россказни, — попытался утихомирить товарища Хорнбори. — Пустая болтовня, чтобы распалить старые распри. Мы же не станем...

— Нет, нет, — перебил его кобольд. Он же хотел знать. И ради драгоценного мира я не собираюсь становиться лжецом.

Увидев его хитрую улыбку, Хорнбори понял, что мелкий ублюдок запланировал эту ссору с самого начала. Однако прежде, чем он успел вмешаться, кобольд продолжил:

— Ведь искренность считается добродетелью и среди карликов, особенно... — он повернул монету, которую держал в руках, поглядел на нее, словно бы она могла помочь ему вспомнить былое, — …когда речь идет о смерти. У того, в чьей крови я выкрасил свою шапку, были светло-русые волосы, как и у тебя. Он так долго умолял меня перерезать ему горло. А под конец все звал маму... Не знаю, как вам, а мне всегда неприятно, когда мужик не может помереть, как подобает.

— Ты... — Светловолосый карлик схватился за секиру.

— Нет! — Хорнбори оттолкнул его. — Пей дальше, а я вправлю этому мозги. И секира мне для этого не понадобится! — Он схватил кобольда и хотел оттолкнуть его в сторону, когда тот укусил его за руку. За ту самую руку, внутренняя сторона которой с памятного дня в пещере Галара стала неуязвимой. К сожалению, на тыльную сторону ладони это свойство не распространялось. Хорнбори почувствовал, как мелкие зубы впиваются в плоть, но кобольд тоже заметил, что что-то пошло не так.

Прежде чем мелкий ублюдок успел заметить, что с тыльной стороны ладони идет кровь, Хорнбори повернул руку, вынул кинжал и нарочито сильно нанес удар по раскрытой ладони. Безрезультатно!

Кобольд удивленно заморгал.

— Это еще что за штучки?

Хорнбори протянул ему нож.

— Сам попробуй. Один удар я разрешаю. Если кровь не пойдет, придет мой черед!

Маленький воин нервно облизнул губы. К кинжалу он не прикоснулся.

— Мне не понравилось твое выступление. Как звать тебя, убийца карликов? — опасно спокойным голосом поинтересовался Хорнбори.

— Рафа. И не думай, что ты произвел на меня впечатление этим трюком с ножом.

— Слушай сюда, Рафа. Ты и твои приятели перестанете рассказывать кровавые истории о карликах, пока находитесь под моим командованием. Понятно?

— Думаешь, мы позволим командовать собой? — нагло поинтересовался в ответ собеседник. — Я просто пришел сказать тебе, как мы относимся к этому походу. Если бы ты сразу пошел со мной, неприятностей вообще не было бы. Может быть, это чему-то научит тебя, карлик?