Вошь на гребешке (СИ)

  - Отдохнул? - нехотя спросила Лэти.

  - Я помню внятно одно, - почти честно сообщил Влад, осторожно повел плечами и все же перешел на ты, как-никак, в душу заглядывал, уже не чужой... - Прости, но главное - зависть. Не замечал нигде в плоскости, чтобы руководителей... эээ... даймов и дам, то есть, чтобы их так оберегали и ценили. Я всегда считал своих упертыми придурками. Я тихонько радовался их промахам, копил от них тайны и постоянно искал себе нового хозяина, новое место - посытнее. Твои за тебя пойдут до конца, я даже и не знаю, стоит ли верить Бэлу по поводу чести и клятвы. Ты для них соединение того и другого. Так я вижу. И второе... мальчик из моего мира. Кажется.

  - Далековато, - отмахнулась Лэти, старательно игнорируя первую часть фразы. - Из плоскости поднять сюда человека просто так - нельзя.

  - Я здесь. Долг связывает меня с Тохом, его клинок вбит в корни на поляне. Я связан со своей семьей в плоскости, моя жена умеет ждать, - перечислил Влад. - Тох связан...

  Чер едва слышно взрыкнул, требуя своевременно замолчать. Лэти сохранила лицо исключительно невыразительным - то есть все разобрала и постаралась запомнить. Снова тронула пальцами брови, лоб.

  - Продолжим.

  Отвечать 'да' не хотелось. Но Влад осознал: этой женщине очень давно надо выговориться. И даже мелкий, ненадежный колодец сейчас лучше, чем никакого. Сила пока помогает Лэти держать себя в руках. Но если эта немалая сила иссякнет, воительница просто сломается. Это слабые - они не ломаются, лишь гнутся под форму обстоятельств, как много раз изгибался сам Влад. Неприятно? Даже постыдно? Но удобно для выживания... Сильные стоят до конца. И - ломаются. Захотелось оглянуться и найти Плата. Чтобы обрести надежду. Если душа жива, можно срастить надлом. Люди удачно отличаются от неживого: они умеют заново накапливать силу. По крайней мере, в Нитле.

  Снова раскололась голова, выпуская сознание из привычного - в чужую память, похожую на сон и явь одновременно. Там звуки иной раз имели цвет, а слова - вес.

  Белый буг вышагивал важно, медленно. Лэти сидела на его спине и беззаботно улыбалась. Ребенок определенно не умрет. Дама юга остановила поход и устроила длинный привал, до вечера. Обратилась к Ароду и познакомила с ним ребенка. Блуждающий огонь принял нового для себя человека легко, даже охотно. Принял - значит, отогрел, впустил в Нитль так, как умеют лишь сущности высшего порядка. Теперь ребенок приживался, как пересаженный с корнем росток, одаренный щедрым поливом. Арод даже дозволил коснуться себя и подержать уголек, и танцевал в ладони нового своего человека синим лепестком - здоровался, но не обжигал.

  Когда мальчик смог сам сидеть на спине смирной пожилой шолды, поход возобновился. Замок Арод отличался от многих, и даже южных, своим презрением к понятию 'стены'. Пламень молод и горяч. Сложи очаг из любого дикого камня - сгодится. Были бы рядом те, кому стоит доверять, ради кого имеет смысл пребывать в мире на постоянном месте. А стены... Сами выстроятся. У людей тело, у огней - замок. Тоже тело. И почти того же порядка.

  - Наш запад что-то обсуждает, - отметил пожилой анг, изучая группы вальзов поодаль. - Как твоя спина, не замерзнет, если я отлучусь?

  Лэти кивнула. Она прекрасно владеет клинком, бой - то, чему её учили в младенчества. Братья. Отец. Наставник. Многие, очень многие. Почти всех их отняли лютые зимы. А она - уцелела. Умеет быть быстрой, как никто. Почти невежливо спрашивать о спине. Но анг не спрашивает, всего лишь шутит, он так подтверждает свое право заботиться и опекать. Ему - можно. Он и брата берег, обязательно бы сберег... Но брат тогда велел дойти до зенита и помогать Тэре. Той самой Тэре, треклятой хитрющей северянке, готовой снова и снова всех сталкивать лбами. Есть ли вина Тэры в гибели брата? Прямой нет. Но, отослав лучших людей по её призыву, брат лишился жизни. Тэра знала цену, которую заплатит Арод. Наверняка знала! И приняла без колебаний.

  Место у левого плеча занял молодой анг, нынешний любимый ученик хранителя дамы Арода. Пацан. Роста в нем прибывает всякую осень. Ширина плеч увеличивается соответственно. А ум... Ни пребывать в нем, ни выходить из него недоучка не умеет, - это мнение Тоха, высказанное по весне.

  - Складке избрали место, - задумчиво отметил лекарь, пробираясь ближе к Лэти. - Вечереет.

  Большего не сказал и даже это вроде бы бормочет, не обращаясь прямо. Он трогает руку ребенка, слушает, как извивается в жилах, порхает, бьется пульс, сочетая все потоки, оттенки голоса крови. Лэти одним движением вскочила на спину буга - в полный рост. Руд мгновенно все понял, взвился в прыжке и в верхней точке изогнул спину, дополнительно выбрасывая всадницу.

  Лес был тих, поземка не прятала тайного и недоброго. Вечер ложился на снег осторожным румянцем без пятен и багряной лихорадки. Граница отдыхала от чуждого. Хорошее место для складки. Ровное. Запада в крови и даре Лэти вполне хватает, чтобы оценить это - и знать полный вес своей оценки.

  - Тут довольно света, - едва слышно сказала она, пружинисто приземляясь и тоже ни к кому не обращаясь. Вздохнула, нехотя добавила: - В два кольца беречь Арод. Ахаш, мне опять нужны твои люди. Тройкам скинуть вьюки, готовиться.

  Новый в Нитле мальчишка, вопреки слабости, ерзал в седле, крутил головой, стараясь не упустить ни единой мелочи. Узкие карие глаза даже стали шире, вбирая новое, загадочное. Бугов дозора, без спешки наращивающих броню, потому что так положено и их просили друзья. Ангов внешнего кольца охранения, занимающих места, проверяющих оружие. Людей в колонне, - а их много. Под рукой хозяйки огнива Арода несколько тысяч человек, и, в общем-то, каждый - воин. Блуждающий пламень слишком непоседлив, чтобы допускать в службу и дружбу тех, кто нуждается в стенах, а не только в тепле очага. Сейчас через лес шел весь поход, полный. Брошеные стены остались позади, как пустая скорлупа, раскрытая, взломанная птенцом. Арод покинул 'гнездо'. Он желал нового - и хозяйка знала эту жажду пламени. Она сама горела тем же огнем и никогда не отказывалась от радостей и трудностей похода.

  - Подтянись, - негромко велела Лэти.

  Слово зашелестело, передаваемое по колонне. Значит, очень скоро все будут шагать слитно, без суеты и замешательства уплотнять ряды, все войдут в складку единой живой змеей, как умеет лишь юг.

  - Сомкнись, - чуть погодя добавила Лэти, поймав появление общего шага, когда её люди настроились и дышат едино.

  Анги внешнего периметра подвинули своих бугов или ступили сами чуть в стороны. Они давали раненым, старым, детям и иным слабым занять место сразу позади ковчега. Сильные отставали, отступали ближе к 'хвосту' похода, наращивая ровность движения - им проще замыкать колонну и держать темп, а если придется - отбиваясь от врага, не отставать.

  Мальчишка, новый для Арода человек, вертелся и охал, рассматривая перестроения. Он едва держался в седле, накрепко притянутый вьюнами и запитанный лечением и силой через их корни от старой шолды, самого безмятежного псаха замка, опытного - но несколько ленивого.

  В какой миг пацан углядел своего спутника среди раненых, Лэти не поняла. Она лишь остро и запоздало удивилась: как смог? Тот, второй, добытый в общем-то не живым из слоения мира, накрыт с головой, укутан, как личинка в коконе. Он и есть - личинка, ему в жизнь брести и брести, и дойдет ли, прорицатель Арода не смог сказать. Чужака расплющило, смяло в междумирье. Он, впрочем, себя и не жалел, толкал вверх младшего, спасал его. Это достойно уважения. Но уважение не всегда помогает лечить...

  - Марк, - внятно шепнул мальчик, и его смуглое лицо исказилось болью.

  - Наитный, - окончательно приговорил Ахаш, возникая у самой морды шолды. Анг подмигнул ребенку и успокоил его, ничуть не заботясь о разности наречий, о том, что пока Нитль не врос так глубоко, чтобы дать понимание слов. - Держись, обойдется. Рядом с Файеном греет болотину каменным брюхом замок Хрог, я верю: его пламень жив. В Файене лучшие псахи севера, в Хроге несравненная травница. Управятся. Вытянут. Жаль, запада там маловато, но ты и сам - запад, подсобишь.