Правила жестоких игр. Дилогия (СИ)

«Заставь его съесть рисунок!» – зашипел голосок Силы.

И впервые за последние дни наши желания с проклятым даром совпали на сто процентов. В воображении немедленно возникла жалобная, покрасневшая от натуги физиономия Андрея Сухова, запивавшего жесткую бумагу столовским компотом из сухофруктов.

Я бы могла спалить отвратительное художество одним щелчком пальцев, но вместо этого, под прицелом насмешливых взглядов, спокойно сняла ватман с доски объявлений и, свернув трубочкой, направилась в лекционную аудиторию, где у первого курса проходила пара.

Как на грех, занятие являлось общим для потока, так что зрителей собралось предостаточно. Когда я появилась в дверях, они захлебнулись восторгом, разве что, не рукоплескали мне, как гладиатору, выходящему на арену для смертельной битвы. Сухов с компанией сидели на самой верхотуре, подальше от преподавательской кафедры. И, хотя желудок связался крепким узлом от волнения, я пыталась выглядеть насмешливой и отстраненной.

Как настоящая ведьма.

– Антонова, – Андрей растянул губы в издевательской ухмылке, – не ждали.

Его приятели, не скрываясь, захлебнулись хохотом.

– Конечно, ждали. Не зря же звонили, – деланно поморщилась я и бухнула плакат на узкий стол перед парнем. Ватман моментально развернулся во всей красе, концы свесились по обе стороны столешницы. Народ затаил дыхание.

– Не оценила. – Я указала пальчиком на пачкотню. – Но заметила.

«Отомсти ему! – злобно приказывал колдовской дар. – Перекрой ему дыхание!»

Голос стучал в голове настойчивым молоточком. Игнорировать нашептывания удавалось из последних сил. Определенно я желала смыться, пока еще владела собой.

– Всем пришлось по вкусу, – насмешливо кинул мне в спину Сухов.

Ох, напрасно выпендрежник затевал ссору! С милой улыбкой я неторопливо повернулась.

– Не тешь свое самолюбие, товарищ Сухов. Твои прилипалы просто льстят.

Острый взгляд пробежался по молодым людям, стирая с лиц ухмылки.

– И что, – осклабился Андрей, – теперь братья переломают мне руки?

– Ты намекаешь на Вестичей? – уточнила я. – Увы и ах, но их здесь нет.

– Увы? – Парень самодовольно скрестил руки на груди.

– Я – хуже.

Мне не пришлось щелкать пальцами, чтобы плакат, прыснув в лицо обидчика, разлетелся на сотни мелких клочков – бумажный гейзер ударил в потолок от одного короткого взгляда. Молодые люди отпрянули, спасаясь от мощного потока. В воздухе закружились похожие на хлопья снега обрывки. Аудитория, как по взмаху волшебной палочки, замолчала.

Я ласково улыбнулась ошеломленному противнику и от всей души пожелала:

– Андрей, приятного аппетита.

– Какого…? – изумленно выдохнул побледневший обидчик, когда его рука сама собой поймала порхающий клочок. В следующий момент, против воли запихав бумажку в рот, ошарашенный Сухов принялся ее пережевывать.

В гробовой тишине я сбежала по ступенькам к выходу.

– Антонова, останови это! – проорал мне вслед Андрей и закашлялся, вероятно, подавившись очередной порцией плаката. Подлость за подлость, пусть ест!

Когда я выбралась из аудитории, то грянул звонок. Толпа в коридоре постепенно редела. С Заккари мы столкнулись, когда он выходил из столовой.

– Я тебя везде ищу! – накинулся на меня блондин. – Ты куда делась?

– В деканате была. – Пожала я плечами.

– Не было тебя в деканате, я проверял! – окончательно обозлился ведьмак и нахмурился: – Ты как‑то странно выглядишь. Все в норме?

– Выдохни, я даже мизинцем никого не тронула. Все живы.

И ведь не соврала же ни разу, но для очистки совести незаметно скрестила пальцы в кармане куртки.

– Поехали, – буркнул Зак, – большой босс уже три раза звонил…

Мрачный человек в черном пальто, похожий на грозный призрак, застыл у окна в самом конце коридора. Незнакомец внимательно наблюдал за нами. У меня екнуло сердце, и по спине побежали нервные мурашки.

– Зак, этот человек преследует нас с самого утра, – понизив голос, пробормотала я и неопределенно кивнула в сторону мужчины.

– Где? – Парень быстро оглянулся, но высокая фигура незнакомца уже исчезла.

* * *

Скромное здание ведьмовского исторического архива находилось на тихой улочке с трамвайными путями. К обшарпанным двустворчатым дверям вели три ступеньки крыльца с затасканным уличным половиком. Узкие грязные окна украшали почерневшие от многолетней пыли резные наличные. Подобных потрепанных особнячков без каких‑либо вывесок в городе имелось, хоть отбавляй; пройдешь мимо и не догадаешься, что именно прячется за неприметным фасадом.

Но когда мы с Заком попали внутрь, безлюдное фойе поразило своими размерами. В воздухе витал особый запах старых книг. Наши шаги разлетались эхом, и каждый звук казался усиленным в несколько раз. В центре помещения на полу темнели выжженные контуры пентаграммы в виде солнца с кривыми лучами, внутри которого пестрели расплывшиеся латинские слова. Точно такой символ был вытатуирован на теле Заккари.

Арочный проход вел в соседнее помещение с потемневшим паркетом. Оно напоминало музейный зал. На стенах висели портреты ведьмовских семей и угрюмых колдунов в красных мантиях.

– У тебя бензин по дороге закончился? – Раздраженный Филипп вышел в фойе. Тут он обнаружил рядом с братом меня и, разведя руками, простонал: – Зак, ты пошутил?

После неприятного разговора в холле Гнезда, мы с бывшим парнем так тщательно избегали друг друга, что, даже живя в соседних комнатах, исхитрились ни разу не столкнуться за целые сутки.

– Нашу двоечницу очередной раз вызвали в деканат, не мог же я оставить даму в беде, – легко отпарировал блондин.

– Он за мной следил, – поддакнула я и быстро покосилась на сообщника. – Глаз не спускал.

Сам того не подозревая, Филипп недовольно сморщился.

– Смирись, босс, – ухмыльнулся Зак, заметив реакцию брата, – ты в меньшинстве.

В экспозиционном зале нас поджидал молоденький ведьмак с интеллигентным лицом, едва‑едва облагороженным колдовским даром.

– Вы Заккари, я полагаю? – Он пожал руку блондина и, повернувшись к Филиппу, произнес с заискивающими нотками: – Итак, господин Вестич…

Пока ведьмаки обсуждали предстоящую встречу с представителем Инквизиции, доставившим гримуар в город, мое внимание привлек портрет семьи Вестич. Я невольно приблизилась к картине, висящей на стене.

В центре полотна, на стуле с высокой спинкой восседал грозный Лука с лицом, испещренным глубокими морщинами. За плечом деда замер надменный, невероятно красивый Заккари, а рядом, вздернув подбородок, с едва заметной жесткой усмешкой смотрел на зрителей его сводный брат. Парни были такими невообразимо разными…

Любовь к Филиппу походила на неизлечимую болезнь. Только‑только симптомы исчезали, как случался новый рецидив, и я опять жарилась в адовом пекле, лишь он возникал в поле зрения. Так какого же черта, в мои сны пробрался Зак?! Проклятое подсознание!

Вдруг стало ясно, что вокруг царит гробовая тишина, и в недоумении я оглянулась. Со странным выражением на лицах оба брата пристально наблюдали за мной.

– Что? – вскинув брови, уточнила я.

Молодые люди немедленно вернулись к обсуждению, словно бы вовсе не прерывали разговора.

Наконец, нас проводили к закрытым дверям на другом конце зала. Оттуда через книгохранилище мы спустились в холодную комнатенку с грязными окнами под самым потолком.