Райское Местечко

Алекс, извини, но у меня на комме висят уже четыре вызова, по которым Георг не смог дать удовлетворительного ответа. Если у тебя нет ко мне неотложных вопросов, ты свободен. Пока!

– Пока, Мелисса.

И я покинул ее каюту.

Так, сегодня я еще раз убедился, что Мелисса легко манипулирует людьми. Да что людьми – селферами! Даже Майклом! Так что уж дергаться мне? Понятно, что Мелисса может творить со мной все, что пожелает. Я и сопротивляться не буду. Хотя… Если я это понимаю… А может, она так и планировала, чтобы я это понимал, и специально рассказывает мне о других, чтобы я думал, что со мной – все иначе? Тьфу! Я запутался окончательно. Лучше об этом вовсе не думать, и – будь что будет!

Окрыленный этой мудрой мыслью, я отправился патрулировать ярмарку на берегу очередного острова в нашем турне.

На следующий день Ольга улетела, и я приступил к исполнению своих новых обязанностей. Смена руководства благотворно сказалась на настроении в коллективе. Народ расслабился и повеселел. И работа пошла слаженней, насколько это вообще было возможно.

Я больше всего опасался, что у меня не получится вести переговоры с гоэ островов, но, слава богу, с этим проблем не было. Все гоэ настроены были весьма доброжелательно, и никаких проблем не возникало. Вскоре я понял, что в этот раз зрителей на представления собирается значительно больше, чем обычно. И, судя по всему, об этом позаботились именно гоэ. Они каким-то образом побуждали население посещать наши мероприятия, и на представления шли все как один, и стар и млад. Несколько раз я видел, как на спектакли буквально приносили на носилках явно больных людей. Правильно я догадался, что гоэ-осознавали смысл происходящего на наших представлениях и содействовали нам, чем могли!

А потом произошел случай, который окончательно подтвердил все мои догадки. В один из дней наш балетный спектакль посетил гоэ, которого я уже видел раньше. Он был одним из тех четырнадцати гоэ, которые пришли на самый первый балетный спектакль, еще на Лалуэ. Я помнил, как он тогда, так же как и остальные гоэ, весь вечер непрерывно пил свой сирогэ. Но на этот раз он не притронулся к стоящим перед ним на столике сосудам. Полная чаша стояла перед ним наготове, но он не сделал из нее ни глотка. Сначала он был очень напряжен и все время будто прислушивался к тому, что с ним происходит. Но к концу представления он успокоился, очевидно, убедившись, что правильно оценил свое состояние. Да, он осознал, что в нем произошли изменения, и пришел на спектакль, чтобы убедиться в этом. Когда я увидел его выходящим из зала, мне показалось, что я наконец впервые вижу свободного и счастливого корнезианца.

Я показал эту запись Мелиссе, и она согласилась с моими соображениями. В последующие дни Мелиссе сообщили еще о нескольких случаях подобных проверок со стороны гоэ. Все это очень обнадеживало. Появлялась реальная возможность обрести в лице гоэ сознательных союзников, имеющих большое влияние среди местного населения.

Дни сменялись днями, мы переплывали с одного острова на другой, и мне вскоре стало казаться, что каждый день мы возвращаемся на один и тот же остров. Мне даже казалось, что изо дня в день я вижу одних и тех же корнезианцев. Во всяком случае, на всех островах лица были одни и те же, однообразно-туповатые у мужчин, отстраненно-прекрасные у женщин и утонченно-аристократические у гоэ, в резких профилях которых временами проглядывало что-то хищное. Одинаковые люди, одинаковые селения, одинаковые берега. Даже погода, никак не меняясь, все время стояла прекрасная.

Как-то раз я не выдержал и спросил у одного гоэ, бывают ли у них шторма?

– Конечно,- ответил он и с некоторой гордостью показал, куда в сезон бурь докатываются океанские волны.

М-да, если у них это называется бурей… Я вспомнил осенние шторма в Ялте, и мое изумление перед масштабами «буйства» местной природы не было наигранным…

В жизни нашей бригады разнообразия тоже было не много, и событием становилось все, что нарушало установленный регламент работ и привычный распорядок дня.

Раз в неделю прилетал грузовой флаер и пополнял наши запасы пищи и биохимических продуктов. Четверых «тяжелых» аборигенов пришлось госпитализировать и отправить флаером на Лалуэ. В течение первого месяца Мелисса шесть раз вылетала на флаере туда, где возникали требующие ее присутствия проблемы, и возвращалась только к самому началу спектакля. Один раз представление пришлось задержать на десять минут.

Вот и все, что нарушало четкий ритм гастрольных будней.

Приятное разнообразие в нашу жизнь вносил разве что Шерр.

Сначала Шерр решил подружиться с лошадьми из «Степного табуна». И ему это легко удалось. Старший конюх аттракциона с его опасениями, будто у лошадей на генетическом уровне заложено чувство страха перед тиграми, был посрамлен. Он, конечно, обвинял Шерра в том что тот ввел спецпрограмму во встроенные в мозг животных процессоры, но Шерр возмущенно возражал, что ничего подобного он не делал. И я склонен верить Шерру, поскольку неоднократно наблюдал, как тэр общался с лошадьми. Шерр нежно гладил их, ласково похлопывал, что-то мурлыкал им на ушко, а в это время его человеческие руки подносили к лошадиным мордам их любимые лакомства – кусочки сахара, морковку, пучки свежей травы. А кто же устоит против ласки? Никаких спецпрограмм и не надо…

Дружба с лошадьми привела к введению в цирковую программу нового номера: Шерр сначала Изображал сцену охоты, в которой жертвой тигра был вороной красавец-конь, вожак табуна, а потом тэр выступал в роли лихого наездника. Поразительно, но вожак по кличке Отелло, который даже со старшим конюхом вел себя довольно независимо, покорно позволял Шерру сбивать себя с ног и «перегрызать горло» и при этом очень правдоподобно хрипел и дергался в агонии… Что уж говорить о других лошадях, позволявших тэру распластываться на их спинах, на полном скаку пробираться у них под брюхом, перепрыгивать с одной на другую, жонглируя при этом зажженными факелами… Самое невероятное, что Шерр подготовил этот номер сам, абсолютно без всякой посторонней помощи!

Но на этом Шерр удивлять нас не перестал. Следующим объектом его охоты стали… наездницы! Две подруги, Тамара и Стелла, поддались чарам тэра и с удовольствием скрашивали ночи и все свободные минуты этого выдающегося представителя семейства кошачьих. Судя по звукам, доносившимся из каюты Шерра, он был еще тем представителем! Да, не зря мне не нравилось, как он ластился к Мелиссе! И не зря Фирра выпускала когти!

Народ был сначала изумлен и слегка шокирован неожиданно образовавшимся альянсом, тем более что у подруг среди участников аттракциона имелись всем хорошо известные постоянные партнеры. Однако покинутые возлюбленные никак не возражали против увлечения своих дам. Возможно, они мудро решили, что тэр – птица залетная, сегодня он – здесь, а завтра вернется к своей тигрице, так есть ли смысл портить хорошие отношения со своими партнершами по работе, и не только по работе? А может, они просто опасались связываться с соперником, у которого имелись доставшиеся ему от неразумных предков устрашающие клыки и лапы с весьма внушительными когтями? Нрав у Шерра был мирный, но как знать, какие гены могут проявить себя, ежели затронуть область его сексуальных интересов?… Надо сказать, что мужчин никто не подначивал, никто над ними не подсмеивался и не демонстрировал свое сочувствие. Каждый, представив себя на их месте, приходил к выводу, что подобное индифферентное поведение было единственно разумным в сложившейся ситуации.

А женщины из нашей команды… Я даже не говорю о Тамаре со Стеллой! Речь обо всех остальных! Сколько раз я ловил их завистливые взгляды, бросаемые на подруг-наездниц… А неприкрытое кокетство с Шерром? В какой-то старинной книге я прочел выражение: «женщина – порождение ехидны». Раньше у меня не было поводов припоминать это выражение… Ну, разве что один раз, когда я увидел беременную Луизу рядом с Багратом… Но сейчас… Были, были мудрые люди в прежние времена!