Изгнанница (СИ)

Зенон мысленно скрипнул зубами. Обложил его магистр со всех сторон. Кто же не знает позицию его святейшества Йосифа на счет использования силы Темного ордена? Даже рискни Зенон скрыть от служителя Света ряд подробностей, кто поручится за то, что не услышит он в ответ равнодушное: “Тот, кто обращается к помощи демонов, вынужден до конца дней своих расплачиваться за содеянное”. Вот поэтому, вполне объяснимым показался Зенону понимающий взгляд, которым одарил его магистр.

-Тебе кажется, что ты хорошо знаешь меня, - немного блефа не помешает. Если и не убедит сей простенький ход магистра, то вполне возможно, заставит усомниться? - Но, заверяю тебя, ты ошибаешься. Да, мне не хотелось бы, пока… чтобы о нашем Договоре узнал кто-нибудь из служителей, но поверь, под угрозой для собственной жизни, я пойду на многое. И, не сомневайся, я смогу представить дело так, что…

-Любой подтвердит вам то, в чем я пытаюсь вас убедить. Вы явились в спальню к Наместнику сразу после смерти…

Вот как! Откуда он знает?

-Я так предполагаю, - уточнил магистр, но сомненье в душе Зенона было посеяно. - Я вас предупреждал, что не стоит вообще заходить к нему, но вы ослушались меня, по крайней мере, дважды. Вы рассказали мне об одном случае, но вполне могло быть, что второй случай вы предпочли от меня скрыть. Иначе, чем еще можно объяснить такой сильный эффект? Отработанное проклятие не умирает вместе с носителем, но лишь способно видоизменяться, если вовремя не совершить соответствующий ритуал. Который и был сделан. Но, видимо, поздно.

-Хватит. Мне надоел этот научный спор. Что ты предлагаешь?

-Я уже говорил и могу только повторить. Необходимо, чтобы рядом с вами, пока не пройдут неприятные последствия, находился один из служителей Темного ордена. Как только он разберется, что лежит в основе неприятных снов…

-Жаль, - Зенон откинулся на спинку кресла и устремил на магистра задумчивый взгляд. - Жаль, что ты по-прежнему отказываешь мне в наличии ума. Скажи, зачем мне во Дворце твой соглядатай? К тому же, наделенный силой демонов?

-Ваше сиятельство, - магистр поиграл сплетенными пальцами, и Зенону вдруг показалось, что тот отбросит условности, и прямо в лоб ему заявит: “А вы думаете, их сейчас здесь нет?” - Я не знаю другого способа. Я не могу посещать вас каждую ночь перед сном. Сегодня - я гарантирую вам спокойный сон. Но завтра? Завтра меня не будет в городе. Я уезжаю на неделю по делам ордена. Визиты назначенного мной магистра будут проходить под неусыпным контролем ваших телохранителей. Какие могут быть осложнения? Иного выхода я не вижу.

-Все, - Зенон перевел взгляд на кошку. На протяжении разговора она если и сменила позу, то сделала это незаметно. - Если тебе нечего больше добавить, разговор окончен. Я сообщу свое решение.

Бартион поднялся, склонил голову ровно настолько, насколько требовал дворцовый этикет. Багровые кусты обрели реальность. Наблюдая за тем, как удаляется магистр, постепенно сливаясь с темной зеленью, Зенон думал о том, что не проще было бы убить магистра, таким образом решив проблему. Нет хозяина демонов - нет и неприятностей, которые он несет. Во всяком случае, проще, чем допускать к себе представителя Темного ордена.

Простой ход. Но не дальновидный. Убить магистра Зенон всегда успеет, но трудно переоценить помощь, которую может оказать тот в военных действиях. Еще не значит, что Зенон обратиться к нему за помощью, но иногда достаточно знать, что ты можешь ею воспользоваться…

У выхода из зимнего сада, Бартион лицом к лицу столкнулся со старшим советником Якубом Штоцким. Невысокому коренастому мужчине, на взгляд Бартиона, самое место было на конюшне, среди необузданных еще жеребцов. Конюший - да, но никак не советник. Старший советник - тонкая дипломатическая должность, а Якуб прямолинеен как пресловутый жеребец в период любовной игры. Хотя, возможно, Бартион ошибается, и когда начинается война, наступает время решительных и однозначных действий. Зенон совсем не дурак. Вернее, не совсем дурак. Наступят другие времена - придет черед другого Советника.

Спокойно выдержав уничижающий взгляд советника, Бартион пошел дальше.

Он проходил по залу, ведущему к главной лестнице, когда его тихо окликнули.

-Господин магистр, - услышал Бартион и остановился. В одной из ложных арок, скрытая в тени, стояла Эгита, одна из фрейлин баронессы Ортанс Ливэнтийской - матери Зенона.

Эгита присела, стыдливо опустив глаза, и тут же подняла на Бартиона откровенно бесстыжий взгляд. Русые волосы локонами опускались на обнаженные плечи, а на шее, в довольно глубоком декольте переливалось разноцветными огнями колье из крохотных золотых сердечек с вкраплениями драгоценных камней - Мышиных слезок.

-Господин магистр, - Эгита снова опустила глаза. - Я не могу принять такой дорогой подарок, - и она покосилась на колье.

-Полно, дитя мое, - магистр улыбнулся, и огромные глаза почти скрылись под закрытыми веками. - Ни один из подарков не достоин твоей красоты. И потом, с каких это пор, девушки отказывались от подарков, преподнесенных по случаю восемнадцатого дня рождения?

-Но ведь день рождения…

-Разве? Ты ошибаешься, дитя мое. Ты только сейчас надумала его надеть. Ах, кто поймет, вас, девушек.

Эгита коротко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза.

Бедная девочка. Мама не научила ее, что даже на восемнадцатый день рождения нельзя принимать подарков от темных магистров.

5

Лорисс проснулась, как от толчка. Было еще темно, но сквозь игольчатые ветви уже пробивался утренний белесый свет.

Потянувшись на царском, пусть и колком ложе, Лорисс открыла глаза. Прямо перед ней сидел Заморыш. Его широко открытые глаза блестели в полутьме. Все в целом - и глаза, и беспокойно подергивающийся пятачок, и чуть приоткрытая пасть, в которой то появлялся, то пропадал розовый язык - выражало азартное любопытство. Лорисс собралась поинтересоваться, что его так взволновало, но осеклась. Потому что поняла, что Заморыш смотрит не на нее, а куда-то ей за спину. Заранее покрывшись холодным потом, она быстро перевернулась на другую сторону.

Там, где ветви колючего полога сплетались с нижними ветками, где между иглами заглядывало утро наступающего дня, буквально на расстоянии вытянутой руки сидела лесная кошка. Огромные желтые глаза, с вертикальными зрачками отражали неяркий свет, мерцая холодными призрачными огнями. Кошка была большая - раза в два больше Заморыша. Серая шерсть с редкими темными пятнами вздыбилась на загривке. Ее пасть угрожающе приоткрылась, обнажая верхние клыки. Лапы то выставляли напоказ закругленные желтые когти, то сжимались, пряча беспощадное оружие. Но стоило Лорисс приглядеться, как она поняла: к ней эта угрожающая поза приготовившейся к нападению хищницы, не имеет отношения. Кошка не сводила желтых глаз с Заморыша.

Лорисс боялась дышать. Хрупкое равновесие грозило нарушиться в любой момент. В голове одна за другой мелькали кровавые сцены событий, которые неизбежно последуют, решись кошка напасть. В том, что мало не покажется ни ей, ни Заморышу, Лорисс не сомневалась. С такой крупной кошкой можно было попытаться справиться только вдвоем. И то, если этот второй не милый, трогательный Заморыш, а огромный - косая сажень в плечах - мужик. Например, Борислав.

Может, и удалось бы им с Заморышем остаться в живых, если бы кошка напала одна, и на открытом месте, и в руках у Лорисс оказалась бы толстая палка, и… и…

А здесь приходилось надеяться на милость Лесного Деда и покровительство Отца Света.

От страха Лорисс забыла слова подходящей молитвы. Все обращения к Лесному Деду тоже вылетели из головы. Жуткая мысль, что даже в случае самого положительного исхода, ей уже не уберечь глаз от страшных изогнутых когтей, сжала трепещущее сердце. Она хотела прикрыть лицо рукой, но боялась пошевелиться. Ей казалось, стоит только двинуть рукой, и события покатятся, как снежный ком, сметая все на своем пути…

Вдруг кошка дрогнула и спрятала грозные клыки. И, по-прежнему не отрывая глаз от Заморыша, в одно мгновение исчезла. Вот еще сидела, и только колючие ветви сомкнулись за ее спиной.