Марья-царевна из Детской Областной (СИ)

Да и вообще. Дома - кот некормленный и родители, с которыми уже целый день не выходила на связь по Скайпу...

***

Кощей так и не вспомнил, замкнул ли он на этот раз дверь в комнату пленницы. Охранник там, конечно, должен быть, но и самому следить за порядком тоже не помешает.

Только вот, к хоромам, где жила полонянка, он так и не вернулся и себя не проверил. Ну ее, к лешему, эту царевну. До утра точно никуда не сбежит, а там уже и поразмыслить спокойно можно будет.

Усевшись в опочивальне на лавку, мужчина устало стянул обувь. В комнату заглянул слуга - стопан: может, хозяин помощь какая нужна, но Кощею сейчас меньше всего хотелось видеть кого бы то ни было: черный сапог полетел прямо в надоедливого помощника и тот, испуганно пискнув, скрылся за дверью, а сам Кощей доковылял до кровати и повалился на широкое ложе, закинув руки за голову.

Царская опочивальня находилась в соседнем тереме, но мужчина так и не смог себя заставить переехать в отцову спальню, оставшись в своих старых хоромах. Может, это и не подобало молодому царю, но сейчас это была наименьшая из головных болей - тем более, что в царской опочивальне так до сих пор и не починили потолок, разобранный в день смерти отца...

Заснул он быстро. А проснулся от того, что кто-то осторожно приоткрыл дверь в опочивальню. Первая мысль была о постельничем, который, по всем правилам, должен был находиться в соседнем помещении, но в комнату, вдруг проскользнула едва заметная хрупкая женская фигура...

Босые ноги неслышно ступали по мягкому ковру... Лунный свет играл на золотых волосах, мягкой волной опускавшихся до пола и служивших единственным одеянием незнакомки. Светлая кожа казалась почти молочной...

Девушка медленно шагнула к царскому ложу, присела на его край и потянувшись всем телом, нежно провела ладонью по щеке Кощея. Склонилась над ним, прикоснулась прохладными губами к его губам, скользнула кончиками ледяных пальцев по груди... Рука незнакомки замерла, остановилась, нежно касаясь кожи, и мужчина почувствовал, как к его сердцу подбирается могильный холод...

Осознание безумия всего происходящего ударило наотмашь, как пощечина.

Кто она?! Что делает здесь?! Как ее вообще пропустил постельничий, который должен был сторожить сон царя в соседней, проходной комнате?! Или он в сговоре с ней?!

Мужчина резко оттолкнул девушку, сел на кровати. Ночная посетительница кубарем скатилась с царского ложа, упала на спину на пол и протяжно, по-змеиному зашипела.

Зазовка! Самая, что ни на есть натуральная зазовка!

Но какого лешего она здесь делает?! Сама пришла, из леса, или прислал кто-то, голову царю одурманить?!

За мгновение до того, как Кощей вскочил с кровати, женщина одним прыжком взвилась на ноги, метнулась к закрытой двери, и просочилась сквозь нее...

Правитель Навьего царства рванулся следом.

Постельничий сладко спал в проходной комнате, когда дверь, ведущая из царской опочивальни, резко распахнулась и на пороге появился сам царь. В одних подштанниках.

-Где она?!

-Кто?! - резко подскочил на лавке, очумело мотая головой мужчина.

-Ты, Ахмыл, мне зубы не заговаривай, - прошипел Кощей. - Девка где?! Только что здесь была!

Ахмыл Баженович происходил из древнего рода ведогоней, многие века оберегающих правителей Навьего царства. Нынешнего царя он еще на коленях качал, нрав его знал досконально. Но спросонья совершенно не мог понять, о чем идет речь:

-Какая девка, мой царь? Али позвать кого? Навку какую-нибудь или летавицу покрасивше кликнуть?

-Какая, к анчуткам, навка?! - не выдержал царь.

Постельничий тоскливо покосился на темное небо за окном, бросил сонный взгляд на пару одиноких, лениво горящих свечей, едва разгоняющих темноту в хоромах, и вздохнул:

-Так может, ежели никакая, так спать пойдем, мой царь? Мало ли что до криков петуха приблазнится?

Кощей зло сжал челюсти, смерил Ахмыла долгим взглядом, развернулся и, с силой хлопнув дверью, вернулся обратно в опочивальню.

Проклятую зазовку - соблазнительницу все равно уже не поймаешь, не узнаешь, какого лешего она пришла. Но ведь ночь не последняя... У нее не получилось сегодня, так, может, придет еще завтра. И тогда уже надо будет ее не отталкивать, а за руку ловить. А зазовка - она не царевна из Яви: заплечных дел мастера быстро выведают, по чьему наущению она явилась...

Постельничий проводил царя сонным взглядом и вновь повалился на лавку: спать хотелось все сильнее...

И никто не заметил, как из темного угла, куда не добирался свет от слабо дрожащих огоньков свечей, осторожно выползла небольшая тень на длинных тараканьих лапках и, сердито шипя, уползла в коридор...

***

Огненный Змей вернулся в Навь незадолго до рассвета. Полыхающий алым пламенем шар влетел в распахнутое окно одного из теремов, рассыпался искрами по гончарному каменному полу, украшенному узорчатыми изразцами, и оборотился добрым молодцем в расшитом зелеными нитями кафтане.

Светильники, расставленные по углам комнаты, мужчина зажег легким взмахом руки - все-таки приятно, когда ты можешь делать то, на что не способен даже правитель, - оглянулся по сторонам, проверил, плотно ли закрыта дверь в горницу, и лишь потом позволил себе опуститься на пол: сил на то, чтоб добраться до лавки или хотя бы усесться на сундук, попросту не было.

Неподвижно просидев некоторое время, мужчина с трудом встал и медленно подошел к сундуку, стоявшему в углу. Покрытый зеленой чешуей хвост, высовывавшийся из-под полы камзола, нервно дернулся: будь на то воля звериной части души - и Огненный Змей еще пару дней бы не поднимался: все-таки путешествие в Пекло выматывает настолько, что и врагу не пожелаешь.

С трудом подняв тяжелую крышку, царский советник извлек из-под вещей неприметную черную калиту, развязал веревочки, стягивающие горловину, и вытряхнул содержимое кошеля. На гладкую столешницу из моренного дуба выкатилось несколько крупных розовых жемчужин, следом за ними упала пара женских серег мелкого бисера... Порывшись в мошне на поясе, Змей осторожно, двумя пальцами извлек тяжелый мужской перстень, полученный в Пекле. Черный камень на мгновение побелел, став почти прозрачным - а в следующий миг вновь стал прежним.

Советник облизнул бледные губы:

-Три... Пять... Шесть... Осталось еще три...

Легким взмахом руки сгреб драгоценности в мошну и забросил ее обратно в сундук. Слуги, если найдут, и не поймут ничего, а воровать у советника побоятся...

Мужчина уже хотел захлопнуть крышку сундука, когда пальцы коснулись прохладного металла. Некоторое время Змей стоял неподвижно, а потом резким рывком вытащил из-под груды одежды зеркало в металлической оправе. По стеклу бежала трещина, а на ручке недоставало несколько алых камней.

Советник дернул уголком рта и, подняв зеркало к самому лицу, медленно провел свободной ладонью по щеке. И там, где кончики пальцев касались кожи, она сползала кровоточащими лохмотьями, обнажая гниющую плоть...

Кое-где кожа и вовсе почернела, обуглилась. Мышцы, потраченные тлением, разошлись на отдельные волокна. У самой челюсти виднелись желтоватые пятна зубов, на скуле проступила белая кость...

Огненный Змей дернул сохранившимся уголком рта и язвительно обронил:

-Каков красавец! Всякая влюбится! - затем резко мотнул головой, натягивая ставшую уже привычной личину и загоняя вглубь грызущую боль, и спрятал разбитое зеркало обратно в сундук.

-Семь лет неудач. Пять уже прошли.

Посмотреть, докуда гниение добралось на груди, он так и не решился.

***