Молоты Ульрика

Гильберт произнес последнее благословение, дроги подтолкнули к краю скалы, наклонили, гроб съехал с них и полетел к подножию скалы. Люди отошли от края пропасти еще до того, как снизу донесся звук удара. Они не стали задерживаться — компания быстро разошлась, стремясь, я думаю, поскорее убраться из этого места смерти, дойти до теплых домов и утешать друг друга, выпивая за упокой души. Гильберт немного задержался, и я вышел ему навстречу.

— Рад видеть, брат, — сказал я.

— Привет, брат. Холодно. — Он переминался с ноги на ногу. — У тебя здесь церемония?

— В некотором роде. Но я хочу поговорить с тобой о нападении прошлой ночью.

— Да, неприятное дело. Тебе уже сказали, что после ужина будет собор, который определит действующего главу храма? — Что-то в его тоне, в его осанке изменилось. Его голос больше не был голосом ученика. Вчера он говорил со мной почтительно, сегодня — надменно. Он замолчал и отвернулся. Я подумал, что он имеет все основания бояться того, что я увижу в его лице, когда он заговорит снова.

— Прошлой ночью ты сказал, что знаешь, кто стоит за нападением. Ты все еще знаешь?

— Прошлой ночью я ошибался, — сказал я.

— Да?

— Да. Я думал, это озлобленный некромант. Это не так: за всем видна рука честолюбивого некроманта. Ты не чувствуешь в себе честолюбия, брат?

— Я чувствую холод, когда холодно. — Что-то новое, испуганно-агрессивное, прозвучало в его голосе. — Почему бы нам не обсудить всего этого где-нибудь в тепле?

— Мне и тут хорошо. Это не займет много времени. У меня к тебе всего четыре вопроса. Во-первых, если ты бегал вчера ночью поднимать тревогу, почему я не видел твоих следов на снегу в парке?

— Я шел другим путем, это очевидно. Второй вопрос?

— Как ты узнал, что девушка убита в сердце?

— Стражник сказал. Дальше?

— Где ты достал щупальце?

Он резко обернулся ко мне, и я уж было решил, что сейчас он начнет колдовать. Я не сделал ничего. На момент он замер, потом опустил руки. Ручаюсь, он был напуган. Напуган, но по-прежнему уверен в своих силах.

— Что ты знаешь? — спросил он.

— Что ты не уйдешь с этой скалы, оставив меня в живых.

Я шагнул навстречу ему и чуть поднял руки, выставив напоказ кисти и запястья. Старый купеческий трюк. Вы выглядите уязвимым, не представляете угрозы. Он не прореагировал, по меньшей мере, не двинулся с места. Это хорошо.

— А кроме этого?

— Ты прибыл сюда полгода назад под видом младшего жреца из Талабхейма. Мы ждали, что оттуда приедет брат Гильберт, так что, думаю, ты убил его и занял его место Шесть месяцев ты способствовал тому, чтобы под Скалой и вокруг города набралось достаточное число трупов без благословения, которые ты позже смог бы оживить своей магией. Вчера же утром ты убил девушку за «Тонущей Крысой», заколдовал ее труп, а потом сделал так, что все приняли бы ее за мутанта, поэтому для расследования ее должны были забрать в Храм. Немудрено, что мой Безымянный Обряд не возымел действия. Ты также убедил Циммермана, что я попусту трачу время, и труп остался лежать в Факториуме без благословения. Потом ты оживил его. Когда я встретил тебя возле храма, ты был там один и управлял мертвой девушкой.

— Значит, ты все это знаешь? — спросил он. Я подошел ближе. Нас разделяло всего несколько футов. За его спиной обрывался в пустоту и вечность край скалы.

— Это, по большей части, предположения, — признался я.

— Так много предположений… для разорившегося купца, все еще одержимого из-за потери семьи. Я впечатлен. — Маска полностью спала с него. Больше он не был Гильбертом. Он никогда не был Гильбертом, разве что в представлении некоторых чересчур доверчивых жрецов. Если бы кто-то из них оказался сейчас рядом с нами, они были бы весьма удивлены сарказмом и надменностью этого человека, который посмел укорять меня моей скорбью.

Но здесь никого не было: Скала Вздохов была пустынна. Только мы и снежные вихри. Он со своим планом и магией и я с воспоминаниями о Филомене, с печалью и гневом, которые он разбудил во мне.

Он снова улыбнулся.

— А теперь скажи мне, брат, зачем жрецу Морра — или даже некроманту — делать то, что ты тут расписывал?

— Затем, — сказал я, даже не пытаясь скрыть желчь в голосе, — что ты слишком честолюбив. Затем, что более влиятельного положения для некроманта, чем пост главы храма Морра, пока не придумано. Тела, которые тебе так нужны, приносятся добрыми гражданами Мидденхейма прямо к твоим дверям. Да ты, наверное, уже прикинул, как прибрать город к рукам, скажем, за пару лет.

— Возможно. — Он стоял уже близко и больше не улыбался. Его холодное жестокое лицо отгораживали только мелькающие хлопья снега, бьющиеся в пространстве между нами. — Твой последний вопрос?

— Я собирался спросить, кем была эта девушка, но это больше не имеет значения.

— Она была молодой. Сильной. Восприимчивой к моей магии. Потенциальный инструмент. А мы похожи, брат, ты и я. Девушка не интересовала меня, пока была живой, да и ты обратил на нее внимание только тогда, когда она погибла. В этом городе столько боли, столько страданий, а ты обращаешь свою заботу только на мертвых. Мы можем работать вместе. Мы можем научиться друг у друга многому. И у меня есть применение твоим талантам. Что ты скажешь? Присоединяйся ко мне. Пойдем в храм, и я расскажу тебе об этой девчонке.

— Я сказал, что это стало неважно. — Но его предположение смутило меня. Мы похожи? Во мне есть зерно некромантии? И тут он начал колдовать. Все встало на свои места. Он читал заклинание высоким голосом и очень быстро. Я внезапно оказался перед лицом преждевременной кончины.

Альфрик говорил, досчитать до пяти. Пять секунд, чтобы выжить.

Один. Я сделал два шага вперед.

Два. Я оказался перед ним и выхватил кинжал из-под плаща.

Три. Я вогнал кинжал глубоко в живот некроманта. Кровь хлынула мне на руку, обжигая замерзшие пальцы. Я поднял голову, и наши взгляды встретились. В его глазах я читал ужас.

Четыре. Прошла долгая секунда. Он не оборвал заклинания.

Пять. Я провернул кинжал в ране, пальцы скользили по крови, но я своего добился. Гильберт закричал от боли. Формула не была завершена, и заклинание разрушилось. Он остановился на мгновение, а потом бросился на меня. Покрытая снегом земля выскользнула из-под ног, и мы рухнули.

Он упал прямо на меня, схватив за горло. Я пытался вывернуться, но он прижал меня к земле. Он истекал кровью, но был больше и сильнее меня. Он явно собрался забрать меня с собой к праотцам.

Его пальцы нашли мою шею и начали сворачивать ее. Я уткнулся лицом в снег, глаза и ноздри забились белым холодом. Я чувствовал тепло его крови на моем животе и рукоятку кинжала, упершуюся мне в печень. Мой мозг туманили боль и тьма.

Я чувствовал, что умираю. В моей голове возникали образы, лица. Лицо умирающего Циммермана, перекошенное агонией. Разорванный надвое брат Рикард. Штутт. Моя жена Филомена и сын Карл, улыбающиеся мне, выглядящие так, как в последнее утро, когда я их видел. Изуродованное лицо мертвой северянки, чье имя и историю я никогда уже не узнаю.

Нет. Моя работа здесь еще не завершена. Я должен работать на Морра.

— Что-то вплеснуло последние ресурсы силы в мои усталые конечности. Руки нашли кисти, сомкнувшиеся на моей шее, и разорвали захват. Я оттолкнул некроманта от себя, и он покатился прочь по белизне погребальной площадки.

Я покатился сам вслед за ним. Он сгорбился на коленях, пытаясь подняться на ноги и вцепившись одной рукой в рукоять моего кинжала. Я врезался в некроманта, почувствовал, как он отлетел в сторону и заскользил, а потом он ухватил меня за плащ и потянул на себя. Сперва я не понял, в чем дело, а потом ощутил весь его вес и внезапно осознал ужасную правду — мы боролись на краю скалы, и теперь он висел над пропастью.

Я не знал, хотел некромант выбраться или уволочь за собой меня, но это не имело значения. Я скользил к краю скалы по снегу, пытаясь нашарить руками и ногами хоть какую-то зацепку. Все, что было на площадке — мягкий холодный снег. Я двигался навстречу смерти.