Молоты Ульрика

Дэн Абнетт, Ник Винсент, Джеймс Уоллис

Молоты Ульрика

Ярдрунг

Волчий отряд

Никого особо не удивляло, что в тот день в Мидденхейме шел дождь.

Студеный весенний дождь ледяными иглами вонзался в большой старый город, основательно усевшийся на гранитной скале и рассматривавший мрачные леса, что подступали к нему по склонам. Еще одна долгая зима медленно сходила на нет, и город со всеми его обитателями промок, продрог и промерз до костей.

На залитом дождем заднем дворе таверны «Парящий Орел» Моргенштерн усердно выстраивал линию из лежалых репок, водружая их на перевернутые ведра, стоящие вдоль замощенной булыжником дорожки. Закончив приготовления, он прошел в конец двора, деликатно рыгнул, прикрыв рот рукой с отставленным мизинцем, потом поплевал на мясистые ладони и подхватил большой боевой молот, прислоненный к скользким от дождя камням внешней стены.

Моргенштерн начал вращать молот, искусно перехватывая рукоять и выписывая мощной боевой частью гигантские восьмерки вокруг плеч. Молот ухал и свистел, рассекая воздух. Но Моргенштерн стоял слишком близко к задней стене, и после очередного взмаха молот врезался в кладку. Камни посыпались градом, а молот вырвался из руки рыцаря.

Моргенштерн смачно выругался; слегка покачиваясь, он наклонился поднять оружие, и дождевая вода ручьями потекла с его косматой бороды. Все так же качаясь, он наклонился за кружкой, выпрямился и сделал добрый глоток ее крепкого содержимого. Потом Моргенштерн принялся за неблагодарный труд, безуспешно пытаясь вставить в стену выбитые камни. Он суетился и нервничал, словно думал, что никто не заметит проделанной дыры, если у него получится заложить ее, В результате еще несколько камней шлепнулось на сырую землю.

Сдавшись, Моргенштерн обернулся к выстроенным ведрам и начал опять раскручивать молот. Теперь, правда, он предварительно осмотрелся, не желая повторять недавний подвиг.

— И долго это будет продолжаться? — спросил Арик. Он стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку. Высокий, крепко сбитый молодой человек, еще не проживший полных двадцати двух лет, обладал гривой густых черных волос и яркими голубыми глазами. Доспех с золотым кантом и белоснежная шкура Храмовников Белого Волка были ему очень к лицу.

— Тихо! — сказал старший рыцарь, сосредоточенно вращая молот и не глядя по сторонам. Свою волчью шкуру Моргенштерн повязал так, что она не ограничивала движений его закованных в доспехи конечностей. — Смотри, мой юный друг, как мастер молота продемонстрирует свое искусство. Смотри! Вот они, передо мной, головы моих врагов!

— Эти репки на ведрах?

— Точно! Они именно это и изображают.

— А эти враги лежат или по горло в землю зарыты? Моргенштерн терпеливо улыбнулся.

— Да нет! Это рослые и сильные воины, Арик. Но я-то — на коне.

— Ну конечно.

— Представь, что я на коне, иначе ничего в происходящем не поймешь.

Все еще раскручивая молот, Моргенштерн начал гарцевать на месте, прыгая взад-вперед, как кукольная коняшка в балаганном представлении. Он громко цокал языком, время от времени раздавались предостерегающие окрики: «Стой! Куда прешь! Полегче, парень!»

Арик закрыл глаза.

«Йа-ха!» — Моргенштерн внезапно накренился вперед и рванулся с места, словно воображаемый конь и впрямь понес его в гущу битвы.

Огромная, громыхающая доспехами масса Моргенштерна с молотом, летающим вокруг нее, понеслась по двору, фонтанами разбрызгивая грязь и выбивая булыжники из мощеной дорожки. Пьяный рыцарь решительно атаковал ведра. Взмах молота смял первую репу, а затем, не делая ни одного лишнего движения, воин «обезглавил» все ведра одно за другим, проскакивая между ними, вздымая, опуская и перехватывая молот с изумительной точностью.

Арик уже давно открыл глаза. Как бы идиотски ни выглядел воин в своей пантомиме, как бы пьян он ни был, сколь бы ни отягощали его неполные шесть десятков лет и больше двухсот фунтов веса, Арика всегда восхищала та искусность, с которой действовал молотом этот гигант.

Огласив двор цветистым выражением, Моргенштерн элегантно отправил к праотцам последнего «врага», ударом перебросив и ведро и репу через конек крыши. Потом его башмак ступил на мокрый блестящий булыжник, Моргенштерн на полном ходу поскользнулся и головой вперед вбежал в конюшню. Через дверь, которую открыть не успел.

Арик содрогнулся. Он развернулся и вошел внутрь. День обещал быть долгим.

В «Парящем Орле» Арик подошел к маленькому столу в углу, за которым расселись Аншпах, Грубер и фон Глик.

— Ну, как, он всех сделал? — спросил Грубер. Арик кивнул.

— Всех до единого.

Аншпах засмеялся своим неприятным, хоть и мелодичным смехом. Это был красивый человек, приближающийся к сорока годам. Его дьявольские глаза и улыбка заставляли пояса верности раскрываться сами собой.

— Подумать только, ребята, с вас по шесть шиллингов.

— Великий Волк! Аншпах! — проворчал фон Глик. — Есть что-то такое, о чем ты не заключаешь пари? Аншпах собрал выигранные монеты.

— Вообще-то нет. На деле это напоминает мне о том, что хороший мешочек золота уже едет ко мне на одном козлоголовом, который скачет сегодня в полдень в забеге в Бернабау.

Фон Глик сердито покачал головой. Волк-ветеран, воин старой закалки, фон Глик был сухопарым угловатым мужчиной шестидесяти лет. У него были длинные и спутанные седые волосы, а бритый подбородок в точках щетины словно перцем присыпан. Фон Глик отличался косностью и ворчал на все на свете. Арик часто задавался вопросом, есть ли на свете вещь, которая способна заслужить похвалу старого воина. Порой Арик сомневался, что у чопорного старика когда-либо доставало страсти и пыла, чтобы по праву быть благородным рыцарем Храма.

— Ну, и где Моргенштерн? — заговорил Грубер, поигрывая кружкой.

— Лежит, отдыхает, — ответил Арик. — Знаете, я думаю… Он слишком много пьет!

Трое других воинов дружно фыркнули.

— Брат Храмовник, — торжественно молвил Аншпах, — ты слишком недолго пробыл в этом благородном Ордене и потому не мог быть свидетелем многих славных дел, но поверь нам, что наш Моргенштерн известен той величайшей способностью к питию, которая прославляет не только его, но и всех нас! Некоторые из его блистательных ратных побед… например, над Орочьим сбродом, перебитым им в битве у Кернских Врат… огонь таких подвигов возжигал Ульрик, но пыл и яркость им придал эль!

— Может, и так, — Арик произнес эти слова с явным сомнением в голосе. — Но я все равно думаю, что пьянство уже одолевает его. Его медлительность. Его движения…

— Но он же убил всю репу, или как? — встрял фон Глик.

— Да, и дверь в конюшню тоже, — мрачно произнес Арик.

Тяжелое молчание воцарилось за столом.

— Все равно наш Моргенштерн… — начал Аншпах. — В общем, держу пари, он мог…

— Ох, да заткнись ты! — рыкнул фон Глик.

Арик уселся за стол и оглядел прокопченную таверну. Он увидел Ганса, нового, молодого Комтура их отряда. Тот сидел в отдельном закутке с разгоряченным Ваддамом, который рьяно что-то твердил Гансу.

— Это они о чем? — поинтересовался Арик у Грубера. Беловолосый Грубер был погружен в свои мысли и вздрогнул от неожиданности, когда Арик обратился к нему.

«Он выглядит испуганным, — подумал Арик. — Это не первый раз, когда я застаю его наедине с мыслями, которые ему не нравятся».

Грубер был самым уважаемым человеком в отряде. Такой же ветеран, как Моргенштерн и фон Глик, он служил с Юргеном с самого начала до конца старого Волка. Редкие волосы, тусклые глаза, пергаментная, почти прозрачная от прожитых лет кожа могли обмануть любого незнакомца, но Арик знал о той мощи, о той чудовищной силе, которая жила в этом воине.

А сейчас… сейчас впервые за все восемнадцать месяцев, прошедшие со дня вступления в Отряд, Арик почувствовал, что эта сила покидает Грубера. Что это — возраст? Или… Юрген? Может, причина кроется в чем-то еще?