Второй шанс Сикорского (СИ)

А нам повезло, в который раз боги были с нами, царь нам попался сразу, и почти готовый царь. Внебрачный сын предыдущего императора от простолюдинки, до сорока лет сам не подозревавший, кем является. Этому капитану торгового флота всё пояснили местные тюремщики три года назад. Сынку попался на глаза тайник отца, а в нём дневник отца. Не забывал он незаконного сынка. хотя тот о нём не слухом не духом. Денег подкидывал на скромно‑хорошее существование. Встретился со своим неизвестным братом император, рассказал ему обо всём, но братскими чувствами отнюдь не проникся и решил держать взаперти, имя на него какие‑то виды. Документы мы нашли, срочно поспешив во дворец с одним из сидельцев‑умельцев. Пришли уже в потушенный и разграбленный предприимчивыми слугами дворец, проверили царские покои, нашли искомое и опять в тюрьму. Наш сиделец‑умелец был не один. Он был одним из кампании фальшивомонетчиков так ловко и масштабно подделывающих бумажные ассигнации империи, что их деяния были приравнены к государственному преступлению. Всего за годы отсидки из десяти урок осталось четверо самых стойких, готовых на что угодно, чтобы выйти отсюда. Я настоял, чтобы они все вместе присягнули на верность семье Лоеси, что без раздумий было проделано. Помытый и одетый в новое медвежатник отправился на новое задание, а императорским дневником занялся другой умелец. Деревенская пригородная церквушка, недалеко расположенная от загородного имения императоров, не представляла для старого профессионала проблем, в старые записи о венчаниях были на месте внесены небольшие поправки. Крепко вычищенному наследнику моя жена наедине сообщила, что теперь он самый что нинаесть легитимный государь. Во время повторного визита во дворец из запертого и потому не разграбленного царского гардероба, слуги торопились и брали только легко доступное, был извлечён подобающий наряд, а из тайника вытащены так же все регалии. Так что мы не откладывая облачились и не спешно отправились конной кавалькадой в главный столичный храм.

По дороге, заехав сначала в деревню, мы ехали не особенно быстро, кричали здравицы новому государю и кратко выкрикивали его историю всем встречным. Одежды были новому государю несколько малы и начинали потрескивать по швам, так же начинала трещать площадь перед храмом, не вмещающая уже всех желающих. Мы потребовали у стихийного митинга десять представителей умеющих читать и позволили им вдоволь повозить пальцами как по императорскому дневнику, так и по церковным записям, привезенным нами вместе с подслеповатым настоятелем деревенской церквушки. Дальше делегаты были вытолкнуты обратно в толпу, то есть, пардон, они были вежливо выпровожены сеять нужные отечеству настроения. Церемонию коронации мы творчески скомкали до трёх часов, и когда первые пехотные полки, сгружённые с вагонов в чисто поле близ города входили в город их с цветами и угощениями встречали радостные горожанки и рассказывали им о произошедшем в храме. первый раунд был за нами.

Первые десять указов императора появились тут же из под руки моей жены. Трое высших военных, которые пустили нас в город, чтобы расчистить им дорогу, именными указами получили в своё распоряжение то чего желали – более полную власть над армией и флотом. Начальник гвардии не допустивший в столице сильных очагов беспорядков и подавивший, как оказалось разгорающийся мятеж в Северо‑восточной части города, на всякий случай окруживший войсками тайную канцелярию и в первые, самые важные, часы не разогнавший людей у центрального храма, остался на прежнем месте. Тайная канцелярия так же избежала чисток. Затем мы передали охрану нового государя совместному отряду гвардии и военных и пешком двинулись по направлению к родным горам, впереди гордо вышагивали пять копьеносцев женщин в закопченных одеждах. За нами опять шли люди и наша слава летела впереди нас, я был уверен в том, что нас и сейчас ни кто не будет останавливать, победивших героинь можно было остановить только наёмниками, а их сейчас в столице наблюдался дефицит.

О том что царь‑то не настоящий на свете знали он, мы с женой и четверо наших новых вассалов, идущих позади нас, в группе поддержки. Мы останавливались во всех населённых пунктах по дороге и рассказывали красочную историю своих действий, в слушателях не было отбоя. Продвижение происходило иногда и на поезде, тем более наш путь пролегал почти рядом с железной дорогой. И я, наконец‑то, увидел то, что мужчина обязан увидеть хотя‑бы раз в жизни – свою тещу. За время нашего отсутствия Герцогиня вновь наладила бесперебойное поступление золота в казну, по нашему настойчивому совету, переданному телеграфом с пометкой *жизненно важно*, весь прежний запас, составляющий около сотни миллионов, был отправлен в столицу в качестве подарка новому императору на коронацию. Теперь, во многом благодаря этому щедрому жесту, мы были уверенны в своей относительной безопасности. Но тёща била нам по мозгам за эти деньги два дня подряд. Пришлось увеличить число посвященных в тайну ещё на одного человека, а герцогиня, с горя, пошла в сокровищницу пересчитывать новые поступления от шахт – одиннадцать миллионов золотых. Тёща оказалась акулой почище наших Демидовых. Потеря мужа и свалившаяся на неё ответственность за жизни людей открыли новые грани её характера, которые не нравились даже Сутте.

В замке я наконец‑то смог организовать себе своеобразный выходной, то есть занялся моим любимым времяпровождением – засел в дальнем углу библиотеки. При всём обилии книг я обнаружил, что читать мне сегодня не хочется, накатили воспоминания. Я вспоминал прошлую жизнь, смерть матери, Марии Степановны. в марте 907го года. Вспоминал своё поступление в Морской Корпус, своё не ослабевающее увлечение авиацией. В здании Корпуса на Васильевском острове, созданным трудами Петра Великого и его дочери, я подолгу засиживался в библиотеке за трудами Жуковского, Джевецкого и Фёдорова, закладывающих фундамент новой небесной науки. Я вспоминал свою поездку во Францию в авиаторскую школу Де Ланно, свою всепоглощающую идею построить геликоптер. И я понял, что когда мне откроются следующие шесть лет прошлого, скорей всего окажется, что я уже построил какой‑либо летающий аппарат. Но опыт пребывания во Франции подсказывал мне, что самое важное в данном случае мотор, точнее самое долгое в самостоятельной постройке. В восточной империи таких двигателей точно нет, даже в проекте. И так, однозначно, первый шаг программы минимум, это создание элементарной базы для производства двигателей, но с чего начать?

Я пошёл с задумками к тёще, напирая на то, что данное изобретение в будущем поможет в борьбе с дирижаблями, на что последовал резонный ответ, что покойный муж неплохо в этом деле справлялся и пушками, а сколько денег потребуется для этого нового баловства? Конечно, я брал смету по минимуму, со многими неточными данными, но всё же с запасом прочности на перспективу и максимально сжатую во времени. Но эти 27 миллионов для только‑только оправившейся герцогской казны было чересчур. Но тёща, видя моё потерянное состояние, немного отошла и, с улыбкой, посоветовала мне изобрести, что‑либо подешевле и поперспективней. Нет ли, говорит, у тебя такой идеи? Я глубоко задумался и наскоро перелопатил голову. Через десять минут меня стукнуло по темечку вспоминание, Эврика! Небеса чуть‑чуть подождут. Герц, Попов, Маркони. Имена создателей радио. Я же в библиотеке Морского Корпуса ознакомился не только с работами Попова в Журнале русского физико‑Химического общества, но и с полным инженерно техническим описанием феномена во французской периодике.

Прибор, использованный Маркони для связи с Ньюфаундлендом через Атлантику в 1901 году, и воспроизвёл уже через две недели, растолковав тёще всё значение изобретения, получив от неё деньги и производственные мощности. Приёмку прибора осуществлял морской министр со товарищи, я же, потратив тёщин миллион и хронически недосыпав последние две недели, всё же не ударил в грязь лицом. Расстояние с берега до Прибрежного в двадцать километров радио доставало на раз. Немедленно, даже без дополнительного согласования с Императором, мне были переведены пять миллионов из резервного фонда Морфлота. *Лоеси Корпорейшен* стала давать чистые прибыли уже через месяц. Клиенты сами выстраивались в очередь у центрального офиса, Хартия в том числе. Я обстоятельно объяснил военным, что даже один прибор попавший в руки противнику объяснит им принцип его действия, поэтому скрывать что‑либо нужды нет, нужно брать с них как можно больше денег и самим двигаться вперёд. Как ни странно мне поверили, что удвоило наши прибыли. Пусть хартийцы балуются лампами и стружкой, через несколько месяцев мои воспоминания обгонят их минимум на шесть лет.