Рыцарь-чародей

– Сестра права. Герцог приставил бедя к дему в даказадие, полагаю. Так или идаче, сэр Эйбел проклял бедя, когда покидул дас. В смысле – своего слугу и бедя. Его светлость отдали бедя сэру Эйбелу, а сэр Эйбел отдал бедя девидибобу чудовищу.

Тауг, отрывающий очередную полосу ткани от рубашки, замер на месте.

– Что?

– Девидибобу чудовищу. Одо рядоб, только его почти де виддо. Ты бде веришь?

– Нет, – коротко ответил Тауг.

– Я говорю правду.

– Вы хотите сказать, что сейчас поблизости находится невидимое чудовище, которое слышит наш разговор?

Свон поморщился, когда Тауг принялся перевязывать ему шею.

– Тот пес собирался убить бедя, вердо? Гаф, или как таб его зовут. Пес сэра Эйбела.

– Конечно.

– Од превращается в какое-то жуткое существо, когда убивает. Ты давердяка видел.

Тауг промолчал.

– Дубаю, с обычной собакой я бы субел справиться. Даже с большой собакой. Которая де бедяет обличье.

Свон выжидательно умолк, но Тауг ничего не сказал.

– Ты спрашивал про чудовище, действительдо ли одо даходится рядоб. Бой ответ «да». Только это де бое чудовище – де то, которое сэр Эйбел приставил ко бде. Это твое чудовище.

Тауг уставился на Гильфа, потом перевел взгляд на Свона.

– Расскажите мне про свое чудовище. Почему оно не здесь?

– Потобу что я скакал во весь опор. Одо де божет угдаться за быстрой лошадью. До всякий раз, когда я остадавливаюсь, хотя бы да дедь, одо бедя находит. Я пытался вердуться добой, когда сэр Эйбел бросил бедя. Я говорил тебе?

– Да вроде нет. – Тауг оценивающе осматривал свою работу, вытирая руки остатками рубашки.

– Бы даправлялись да север, – объяснил Свон. – Сэр Эйбел должен был стать караулом в гордом ущелье. Когда он бросил бедя, его слуга сказал, что продолжит путь, – дескать, од уверен, сэр Эйбел приедет туда. А я считал, что сэр Эйбел вообще отказался от этой затеи. Да сабоб деле я так де дубал, до сказал, будто дубаю.

– Слугу звали Поук?

Свон резко повернулся к Таугу:

– Откуда ты здаешь?

– Моя сестра была с ним? Моя сестра, Ульфа.

Свон хотел потрясти головой, но разбитый нос не позволил.

– Больдо.

– Разумеется, но я ничем не могу помочь. Так она была там?

– Дет. Только сэр Эйбел, я и слуга. И чудовище, и пес. Я дубал, пес остался со слугой, что бедя вполде устраивало. Я де хотел, чтобы что-дибудь дапобидало бде о сэре Эйбеле. Я де бросал его, это од бросил бедя, и я собирался вердуться добой. Од прислал бы за бной, если бы дуждался во бде. Так я дубал.

Тауг кивнул.

– Вскоре бедя дагдало чудовище. – Свон судорожно сглотнул. – Одид раз я дотродулся до дего. Кажется, до руки: такое ощущедие, будто трогаешь сабую огробную збею в Битгартре.

– Или дракона, – предположил Тауг.

– Вот-вот. Совершеддо вердо. В сабую точку. Тогда-то я и подял, что должед вердуться обратдо. Я спешил, здаешь ли. Старался ехать быстро, до де дастолько, чтобы загдать лошадь. Какое-то вребя я держался впереди чудовища, до вскоре одо дастигло бедя. В горах, где живут такие здороведдые болвады, в пещерах. Ты давердяка видел.

Тауг помотал головой:

– Вы про великанов? Нет, я еще ни одного не видел.

– Дет, де адгриды, а победьше. Просто очедь большие. Представь сабого высокого человека, какого встречал в жизди, – так вот, оди гораздо выше. – Свон раздвинул ладони фута на полтора, показывая разницу в росте.

– Понятно.

– Я задобрил их подаркаби и подружился с диби. Во всякоб случае, я так решил. До когда да дебе высыпали звезды, одид придялся кружить вокруг боей стоядки. Я услышал и крикдул, чтобы од убирался. Од заворчал и вроде как ушел прочь, до демдого погодя вердулся. Чудовище схватило и убило его. Я слышал, как од бьется в агодии, а потоб – жуткий хруст костей. – Свон умолк.

– И потом вы скакали во весь опор?

Свон еле заметно кивнул:

– Встал до рассвета и побчался вскачь. Только сейчас дагнал леди Идд, которая ведет пеший отряд. Ода сказала, что отец впереди со своиби всаддикаби и что с диб одид бальчик… то есть бужчида. Бужчида, который видел гибель сэра Эйбела. Я объясдил, что ищу сэра Эйбела. Я так и де дашел барода с всаддиками. Я… я пытался срезать путь таб, где дорога изгибается широкой дугой.

– Я тоже, – сказал Тауг.

– До я забетил тебя и прискакал сюда. Так ты и есть тот сабый человек, про которого говорила леди Идд?

– Да, – убитым голосом ответил Тауг. – Да, тот самый.

– Ты видел, как он убер? Видел тело?

Тауг помотал головой:

– Он упал в море.

– Здесь? Да быть такого не божет!

– Вы не знаете пределов возможного. – Тауг направился к своему жеребцу, поймал поводья и вскочил в седло. – Вам просто кажется, что знаете. – Воспоминания о Дизири и грифоне нахлынули на него. – Вещи, которые ты считаешь невозможными, случаются каждый день. Леди Идн сказала, что мы собираемся сразиться с великанами?

– Да. – Свон тоже поднялся на ноги, но помедленнее. – Боюсь, да бедя нельзя рассчитывать. Я… я слишкоб слаб сейчас.

– Делайте, что в ваших силах. – Тауг не сомневался, что именно такие слова сказал бы я. – Я поеду вперед взглянуть на великанов. Потом вернусь к сэру Гарваону и лорду Билу и расскажу…

Он осекся при виде Мани, который выступил из высокой травы и остановился, внимательно глядя на него.

– Прошу прощения, – сказал Тауг. – Мне надо ехать.

– Это тот сабый кот? – поинтересовался Свон, когда Мани высоко подпрыгнул и вцепился когтями в крыло седла. – Леди Идд говорила, что потеряла кота. Ты собираешься вердуть его хозяйке?

– Не сейчас. Я просто позабочусь, чтобы с ним ничего не случилось. Вы можете вернуться на дорогу. Как вам угодно.

Оставшись один, Свон вытащил из переметной сумы бутылку с водой и снова сел. Хорошо пропеченный хлеб был сухим и черствым, но не безвкусным. Запивая водой, Свон принялся жевать хлеб, даже с удовольствием, а оставленный Таугом сыр показался восхитительно вкусным. Раны от Гильфовых клыков на шее горели, а разбитый нос (по-прежнему кровоточивший под повязкой) болел еще сильнее. Жуя пищу и прихлебывая прохладную воду, Свон ненадолго отвлекся от неприятных ощущений.

Покончив с едой, он снял стальной шлем и рассмотрел свое отражение в полированном металле. Благородные господа редко ходят с разбитыми носами, а вот рыцари часто. Еще одно указание на то, что ему не видать отцовских земель. Как рыцарь, он сможет получить свое собственное поместье. Ничего похожего на чудесные обширные владения и великолепный дворец отца. Какой-нибудь маленький замок и несколько ферм, платящих ренту. Все лучше, чем оставаться в вассалах. Муштровать воинов брата.

Это не топор, Олафр (прозвучал у него в голове собственный голос). Приставь большой палец сюда, параллельно лезвию. «Параллельно» – значит, «в одну линию с ним». Нет, это не надо запоминать. Я имею в виду – не надо запоминать, что значит «параллельно». Запомни, что я сказал насчет большого пальца, и запомни, что ты не должен рубить мечом дерево. Береги свой меч, и он…

Да, замок лучше. Гораздо лучше.

От боли Свон зажмурился. Он не малое дитя, чтобы плакать. С трудом подавил рыдания, но слезы все равно потекли из заплывших глаз, под которыми темнели синяки. Носовой платок уже насквозь пропитался кровью. Он отыскал остатки рубашки и, хотя они тоже были в кровавых пятнах, промокнул глаза.

Раньше он считал себя красивым, а теперь уже никогда не станет красивым; но он с радостью согласился бы остаться уродом, лишь бы только боль утихла.

«Надо было взять с собой вина», – подумал Свон. Потом вспомнил, что у него есть вино, достал и выпил.

Мунрайз, мирно щипавший траву, поднял голову и навострил уши.

Свон надел шлем, поднялся на ноги и немного вытащил меч из ножен. Сделай выпад в пах противнику, чтобы он опустил щит, а потом бей в лицо. Но против шайки разбойников…

Нет, ничего страшного, это всего лишь вернулся мальчишка – новый слуга сэра Эйбела, или кто он там такой, – вооруженный привязанным к палке ножом, с котом на плече (дурацкое зрелище) и кошмарным псом, трусившим за конем. Свон подбежал к Мунрайзу и схватился за поводья, но мальчик – Тауг? – спешился.