Правила жестоких игр. Дилогия (СИ)

В тот же момент раздался щелчок запершегося замка на двери.

– Логикой, значит, займемся? – отодвинувшись подальше, процедила я сквозь зубы.

«Ты же хочешь, – вводя в искушение, зашептал голос проклятого дара. – Останься! Реальность всегда лучше снов!»

– Пошел ты! – вырвалось у меня.

От удивления у Заккари поползли на лоб брови.

– Я не тебе, – досадливо сморщившись, цыкнула я, но тут же опомнилась: – Хотя не пошел бы ты тоже, Зак! Занимайся логикой в гордом одиночестве!

– Саш, не злись! – с фальшивым раскаяньем попробовал подлизаться блондин. – Обещаю, что буду целый день сидеть с тетрадью на коленях!

– Угу. – Прежде чем с яростью повернуть ручку и сломать запертый замок, я окатила предателя уничижительным взглядом. – Можешь съесть свою долбаную тетрадь!

Измена предполагаемого помощника стала последней каплей! Все шло наперекосяк! От расстройства захотелось, как в детстве, затопать ногами.

Конечно же, на лестнице, откуда прекрасно просматривался коридор, стоял Филипп. Бывший парень моментально засек меня и, скрестив руки на груди, криво ухмыльнулся. Короткий сердитый взгляд в сторону Вестича отозвался потоком сбивчивых воспоминаний.

– Отвезешь? – грубо буркнула я, проскочив мимо. Не хотелось признаваться самой себе, но за ночные бредни меня мучило абсурдное чувство стыда перед Филиппом.

– А он все‑таки остался дома, – ехидно прокомментировал тот и стал спускаться по лестнице следом за мной. – Зайка, предупреждаю сразу, внедорожник взмахом руки остановить не смогу.

– Тогда постарайся не прыгать ему под колеса! – проворчала я.

Можно подумать, у меня имелся богатый выбор Вестичей, готовых поработать бесплатными водителями! Лиза с ночи сбежала в город, а Зак струсил выходить из комнаты. Отличный четверг, самый, что ни есть, черный!

– Как прошла подготовка к экзамену? – между тем, спросил Филипп с ехидцей в голосе.

– Паршиво.

– Чтобы сдать логику, двоечница, нужно читать учебники, а не спать с ними, – со знанием дела произнес Вестич. Учитывая то, что он видел, как весь вчерашний вечер его сводный брат обучал меня рисовать пентаграмму, прозвучало в высшей степени двусмысленно.

– В уроках ведьмовства действует тот же принцип? – свирепея, уточнила я.

– В колдовстве главное – практически занятия.

– То‑то, я смотрю, расходный материал сегодня утром выглядел таким использованным, – не справившись с соблазном задеть язвительного противника, я намекнула на Маргариту. – Ты уж поосторожнее, Зайка, а то он быстро истреплется и придет в негодность.

Последовала продолжительная пауза. Внутри разгорелось злорадство, стоило представить, как у зубоскала перекосило физиономию.

– Я ослышался, или в твоем голоске все‑таки прозвучала ревность? – наконец, насмешливо фыркнул парень.

– Ты ослышался!

На первый этаж мы спустились в единодушном молчании. Каждый раз от вида холла, с многочисленными трещинами на стенах и полу, меня бросало в дрожь. Казалось, что стоит провести ладонью по паутине кракелюра, как краска облетит мелкими хлопьями.

Я натянула куртку, намотала на шею шарф и нетерпеливо повернулась к Филиппу. Тот в замешательстве хлопал себя по бокам. Досадливо цыкнув, сорвал с вешалки дутый жилет и обшарил карманы.

– Мы опаздываем! – Не утерпела я.

– Ключи от машины исчезли, – выходя из себя, бросил Филипп и выругался в сердцах: – Проклятье! Еще на прошлой неделе я и не подозревал, что у машины есть ключи!

– Какая жалость.

Потешаясь над растерянностью ведьмака, я скорчила рожицу. Он воспринимал наличие обыденных мелочей в человеческой жизни, как оскорбление личного достоинства.

– Так и будешь со стороны наблюдать? – накинулся на меня Вестич, срывая злость.

– Предлагаешь джигу станцевать?

– Позови их уже! – У меня вытянулось лицо, и Филипп возмутился: – Тебе пальцами сложно щелкнуть?

Обычно ключи от всего автопарка Вестичей хозяйка дома бережно хранила в хрустальной вазочке на каминной полке. Недовольно зыркнув на парня, я направилась в большую гостиную. Конечно же, Аида убрала связку в привычное место.

– Держи. – Вернувшись, я подбросила звякнувшие ключи.

– С ума сойти! – Филипп ловко поймал их и сжал в кулаке. – Как ты это делаешь?

– Многолетняя практика! – буркнула я, открывая входную дверь. – Проживешь человеком лет двадцать, тоже научишься.

– Упаси боже! – открестился Вестич.

Стоило мне сделать шаг за порог, как ноги странным образом запнулись. Я бы вывалилась на крыльцо кулем, если бы ведьмак не схватил меня за капюшон.

– Осторожнее! – с досадой буркнул спаситель. – Сегодня же черный четверг!

– Тебя послушать, так у людей каждый день – черный четверг! – огрызнулась я, одергивая задравшуюся куртку, и поправила сумку на плече. – Нас, между прочим, Сила не защищает.

– «Нас» – у тебя происходило раньше. За эти дни ты хотя бы локтем ударилась? – сухо заметил Филипп, спускаясь по деревянным ступеням во двор.

За ночь небо заволокло низкими серыми облаками, и сильно похолодало. Сад замер в ожидании непогоды. С каменной стены глазами‑бусинами недобро таращились вороны. Порыв ледяного ветра рванул голые кроны деревьев, и всполошенные птицы возмущенно загалдели. Они оглашали настороженные окрестности тревожным карканьем. Нежданно‑негаданно в голове зазвучал монотонный мотив из сна, и у меня по спине побежали нервные мурашки.

* * *

Опаздывающая на экзамен Саша выскочила на дорогу, едва внедорожник притормозил напротив главного входа в здание факультета. Прежде чем отъехать к преподавательской стоянке, Филипп внимательно проследил за девушкой. Не оборачиваясь, она взлетела по мраморной лестнице. В каждом стремительном движении сквозили грациозность и легкость, отличавшая чистокровных ведьм. Створка тяжелой двери распахнулась раньше, чем девушка протянула руку. Вестич нахмурился и поскорее припарковался, боясь, оставлять подругу без присмотра.

К началу занятий в фойе здания собирался гудящий, как рой пчел, народ. Пройдя по длинному стеклянному переходу, напоминавшему аквариум, Филипп попал в учебный корпус. Здесь пока было пусто. На стенах коридора висели плакаты и объявления. Пахло по‑особенному, краской и книгами. Кажется, подобный смешанный аромат витал во всех учебных заведениях.

Рядом с лекционной аудиторией заходилась нервной дрожью жиденькая кучка испуганных первокурсников, похоже, ожидавших своей очереди на экзамен. Молодые люди разговаривали исключительно уважительным шепотом, словно боялись поднять голос и спугнуть удачу. Складывалось ощущение, что в кабинете шла не обычная переэкзаменовка, а суд присяжных заседателей, выносящих должникам смертный приговор.

Однажды Саша рассказала, что среди студентов ходило вздорное поверье. Мол, если на рассвете помахать в окне зачеткой и диким голосом проорать на весь микрорайон: «Халява, ловись!», то обязательно сдашь экзамен. А еще лучше, чтобы кто‑нибудь с верхних этажей плюнул на раскрытые страницы документа. Глядя на трясущихся двоечников, Филипп не сомневался, что половина из них не побрезговала обрядом и взбудоражила соседей истошными воплями.

– Антонова появлялась? – громко спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

На возглас не повернулся лишь паренек, сидевший на рюкзаке у стены; прикрыв глаза, студент вдохновенно слушал плеер и кивал в такт мелодии.

– Уже там, – ответили испуганным полушепотом, многозначительно указав на двери.

– Добралась, слава богу, – пробормотал ведьмак себе под нос и отошел к окну, приготовившись к терпеливому ожиданию.

На подоконнике кто‑то позабыл раскрытый на разрисованной странице блокнот, рядом валялись простые карандаши с исписанными грифелями. Потирая подбородок, Вестич невидящим взглядом уставился на закорючки и квадратики в чуждой тетради. Мысли унеслись очень далеко от здания факультета и испуганных экзаменом детей.