Сборник "Чистая фэнтези"

Малефик оказался пунктуален.

Анри издали заметила атлетическую фигуру Мускулюса, подпиравшую каштан у входа в отель. Жаждет поскорее заполучить редкую книгу? Или его интересуют не только «Основы станомантики», но и консультации напористой мантиссы? Хотелось бы верить. Во всяком случае, он переоделся, чтоб не сказать, принарядился. До щеголеватого барона крепышу-вредителю — двадцать тысяч лиг под водой пешком, но глядите-ка! Куртку сменил на длиннополый кафтан, обшитый по швам каймой, ножищи сунул в башмаки с высокими юношами, а за ленту шляпы заткнул пушистую астру. Такому и порчу наводить ни к чему: красотой поразит и голыми руками задавит.

Смешной?

Ни капельки.

На миг окружающее застыло, представ полотном искусного художника. Охра, кармин, лимонная желтизна вспышками разрывают остатки темной зелени; нагромождения островерхих крыш, в чешуе черепицы, встают дыбом, словно спины драконов; и посреди цветного мира, вдруг — окно в иную, черно-белую реальность. Гостиница «Приют героев». Каштаны безуспешно пытаются прикрыть, заслонить собой наготу здания, перечеркнуть торопливыми мазками падающих листьев. А под деревьями, на грани миров, на рубеже голых до неприличия идеалов, схлестнувшихся с ярчайшей пургой в безнадежном поединке, застыл одинокий страж.

Ждет.

Чего? Кого?!

Дуновение ветра несет издалека горечь тризны, аромат горящей листвы. Замирает, гаснет в хрустале мотив нездешней светлой грусти, плывет над городом тень, чье имя затерялось в веках…

Наваждение мелькнуло и исчезло.

Малефик пошевелился, отлепляясь от дерева; двинулся навстречу.

— Ничего не знаю и знать не хочу, — сообщил он, будто продолжая прерванный разговор. — Эманации до сих пор не рассосались. Дрянь дело. Извольте не посвящать меня: откуда вонь, что здесь стряслось… Я — обыватель, у меня от ваших трибунальских секретов изжога. Идем по следу, и больше я в этих играх не участвую.

— Хорошо.

Первыми, кого они обнаружили за гостиницей, были гордая мистрис Форзац и ее замечательный са-пэй. Застигнутые врасплох на месте самовольной помощи следствию.

Пес нюхал, дама поощряла.

— Ха! Нас пытаются опередить! Что скажет Тихий Трибунал в вашем очаровательном лице, сударыня?

— Для начала представит вас даме. Мистрис Форзац, не хотите ли познакомиться с достойным кавалером? К дамам благосклонен, миролюбив, мухи не обидит… Кажется, холост. К вашим услугам — действительный член Лейб-малефициума магистр Андреа Мускулюс!

Голос вигиллы превратился в гибкий, бритвенно-острый клинок:

— А теперь разрешите полюбопытствовать: что вы здесь делаете? Выгуливаете собачку? Любуетесь достопримечательностями? Размышляете о высоком?

Брюнетка надменно вскинула голову:

— Это мое дело, сударыня.

Пес утробно заворчал, присел и начал внимательно изучать гостей. Прикидывал, где ловчей будет ухватить, чтоб наверняка оторвать что-нибудь существенное.

Хвала небесам, мирабил остался у входа в гостиницу!

— Ошибаетесь, мистрис Форзац. Это мое дело. В данный момент я нахожусь при исполнении служебных обязанностей на месте преступления. Извольте отвечать.

— Допустим, я откажусь отвечать.

— Тогда не откажетесь ли вы проследовать за мной в Трибунал? По такому случаю мы превратим выходной день в будний.

— А что, если я передумала? Решила пойти следствию навстречу?

— Навстречу? В отсутствие меня?

Очень хотелось ответить: «Следствие в вашей помощи больше не нуждается!» Но Анри сдержалась. Неизвестно, как поведет себя след. Малефик — малефиком, а са-пэй — он и в Дангопее са-пэй.

— Да. В отсутствие.

— Прекрасно. Значит, мы явились вовремя. Приступим? Мистрис Форзац кивнула с такой кислой неохотой, что у вигиллы чуть скулы не свело.

— Прошу вас, мастер Андреа. Присоединяйтесь.

— Собачью работу подсунули, — буркнул вежливый малефик, с насмешкой кланяясь псу. — Привет, коллега!

Лю деловито обнюхал «коллегу» и остался удовлетворен результатом. Хозяйка же присела над собакой, ловко перебирая пальцами, собрала многочисленные складки шкуры Лю и натянула, извините, с задницы на голову эдаким жестким капюшоном. Пес стоически терпел.

— След, Лю! — велела мистрис Форзац. «След, Андреа!» — подумала вигилла.

Сперва медленно, а потом все быстрее са-пэй закружился на месте, разворачивая круги спиралью и припадая носом к земле. Малефик замер в центре этой спирали, словно ожидая, что Анри и ему шкуру со спины на голову натянет. Не дождавшись, плотно зажмурился; уподобясь слепцу, ощупал воздух — так трогают чужое лицо, знакомясь.

— Дрянь дело… — повторил вредитель, мрачней тучи. Он присел на корточки, мазнул ладонью по булыжнику.

Раздувая ноздри, шумно втянул воздух. Надолго зашелся хриплым кашлем, отвернувшись от дам.

— Турристанская смесь. Мандрагора с «горючими слезками» и сушеная желчь лисицы. Специально от нашего брата присыпали. Хотя… у меня от мандрагоры «каскад» стоит. Надо пробовать. А собака должна справиться. На са-пэя они не рассчитывали…

Отвечая малефику, Лю обиженно чихнул и затрусил к выходу из тупика. Дважды пес оглянулся, проверяя, следует ли за ним хозяйка. Глаза Лю затянула стеклистая пелена, похожая на змеиные веки, сросшиеся и прозрачные. Солнце в пелене не отражалось.

С таким эффектом вигилла сталкивалась впервые.

Кликнуть Гиббуса? Нет, не стоит. Сцепятся мирабил с са-пэем, растаскивай их потом! А уж предприятию точно конец: во второй раз уломать стерву Форзац вряд ли удастся. Ничего, при необходимости есть способ призвать Гиббуса хоть из чертогов Нижней Мамы. А сейчас и пешком пройдешься, красавица.

Первым по следу, ясное дело, шел Лю; двужильная брюнетка не отставала от пса, демонстративно игнорируя спутников. Хмурый малефик бежал враскачку, как пьяный матрос; он часто нагибался, ведя широкими ладонями по земле, и бормотал под нос:

— Плывет, зараза… врешь, не уйдешь!..

Они выбрались в переулок Усекновения Главы, пустынный и тихий. Лишь из погребка с символическим названием «Кавалер без Парика» доносилось нестройное пение. Создавалось впечатление, что в «Кавалере» кутят все жители переулка поголовно. Далее след свернул на Броварскую, где по случаю выходных и хорошей погоды были повсюду разбиты пивные балаганчики. Добродушные бюргеры сдували пену с огромных кружек и с любопытством наблюдали за странной процессией. От комментариев, правда, воздерживались: и малефик, и пес не располагали к досужим остротам.

Анри искренне надеялась, что и она — тоже.

В какой-то балладе она слышала, что у магичек проблемы с деторождаемостью, что все они холодны, как ледышки, и женских недомоганий у них не бывает вообще. Бегай-прыгай, вяжи-ворожи тридцать дней в месяц. Попадись гад-трубадур по пути — растоптала бы и прах по ветру развеяла…

Улица вывела квартет следопытов на юго-западную окраину, вильнула раз-другой и уперлась в ворота кладбища Вторичной Инкарнатуры. Не самый престижный погост в столице; даже старушки, торгующие погребальными асфоделями, здесь сидели тощие и злые. Тем не менее охранные чары на воротах и чугунной ограде соответствовали «Установлению о посмертной заботе», статья XIV, раздел «Надзор за местами погребения». Для живых граждан дорога открыта в любую сторону, но заведись в склепе бойкий упырь, мемориальный червь, хлопотун или дух-инхабитант — наружу им хода нет.

— По какой, мил судари, надобности? Кто покойный, кто сопровождает?!

Щуплый мужичонка выкатил грудь колесом, дабы все видели бляху-пентакль из синего серебра — знак кладбищенских надзирателей. Для пущей важности сторож насупил кустистые брови и встопорщил бороду веником. В иной раз можно было бы посмеяться. Но сейчас Анри торопилась.

— Тихий Трибунал! — рявкнула она, делая видимым клеймо на щеке.

— И Лейб-малефициум, — солидно прогудел Мускулюс, отмахиваясь по-казенному. На ладони малефика полыхнула зеленым огнем эмблема службы: змея пятью кольцами обвила кинжал.