Прокурор дьявола. Жатва

— Ну вот, ты и сама поняла — я тебе плохого не хочу, — гордо заявила Раиса Ивановна, поднимаясь с кресла.

— Дело не в том… — Кристина не знала, как все это объяснить, слова не шли ей на ум.

— А, хочешь посмотреть, еще раз и повнимательнее, — Раиса Ивановна подала ей журнал.

И Кристина еще раз пробежала глазами странную анкету. Нет, вроде бы, все в порядке. Мать пожелала, чтобы у нее появились новые друзья — и они действительно появились. Но здесь даже не было пункта о каких-нибудь паранормальных или экстрасенсорных способностях. Значит, они возникли сами собой?

«Не возникли, а проявились», — поправила сама себя Кристина. Они были всегда, и это никак не связано ни с какими контрактами с Анной Дюпон.

Во всяком случае, не было здесь ни одного пункта, который можно истолковать как «путешествие в параллельный мир» или «получение ведьминского дара». Правда, было желание «отправиться в долгое путешествие» («На тот свет», — подумала Кристина), но этот пункт как раз был обойден вниманием ее матери.

И это немного успокоило девушку. Возможно, и то нервное состояние, которое было у нее до вечеринки в «Гремлине», совсем не связано с анкетой.

«А почему это оно должно быть связано? — удивилась про себя Кристина. — И ничего подобного. Может, так оно и бывает, когда рождается ведьма…»

Что-то настораживающее было в этих словах — о рождении ведьмы, что-то, очень больно задевшее Стину. Она совершенно не могла понять, что именно — и оттого на душе неожиданно снова стало тоскливо и неуютно.

Рекламная пауза давно кончилась, снова начался фильм — джинн делал с не слишком-то разумными американцами все, что только могла придумать извращенная фантазия режиссера. Но впереди джинна ждала непреодолимая трудность — Главная Положительная Героиня…

— Что-то спать хочется, — проговорила Кристина. — Да и вообще — конец фильма я видела. Пойду, пожалуй, — она отложила анкету, встала и прошла в ванную.

То, что она увидела в зеркале сейчас, ей показалось очень даже симпатичным. Пожалуй, с такими рыжими волосами, с такой улыбкой и темно-зелеными глазами она и действительно могла очаровать кого угодно, — не только завсегдатаев «Гремлина». Но Стина тотчас же вернулась к своим мыслям. Что-то во всей этой истории было неправильно, не давало покоя…

А что именно? Сила, взявшаяся как будто из ниоткуда? Умение вот просто так взять и пройти в параллельный мир, о существовании которого она не подозревала всего лишь пару дней назад? Знание, внутренний голос, говорящий, что и как надо выполнять?

Да и с чего она сделалась ведьмой?

А ведь была, была причина!

Она знала, что у ведьм (в которых, как любой городской цивилизованный человек, до сей поры не верила), сила передается через поколение. Скажем, у отца, который давным-давно жил в Москве в совершенно другой семье, и раз в год присылал открытку «дорогой Кристинке», никаких способностей не было и быть не могло. А вот бабушка, которая умела гадать на картах, которая могла остановить кровь, если внучка расшибла коленку… Выходит, она была самой настоящей ведьмой!

Вот что не давало ей покоя. Бабушка, ну конечно же! Ее способности неожиданно передались Стине, но отчего-то необыкновенно усилились. Вот и все объяснение! А анкета здесь и вовсе даже ни при чем…

Она прошла в маленькую комнату, пожелав матери спокойной ночи (та все еще смотрела телевизор). И немедленно выключила свет. Сон долго не шел, Кристина ворочалась, пытаясь понять — что, все-таки, с ней произошло…

…Сон возник как бы сам собой — она оказалась в том самом месте, где гуляла по параллельному миру. Кристина на сей раз была одна, без Морриган. Она прошла в дом, зная, что не одна здесь. И от этого на душе было спокойно и легко.

— Здравствуй, Рыжик, — этот голос — тихий, добрый и ласковый, — она узнала бы из миллионов. — Говоришь, тебя сейчас надо звать «ведьма Стина»?

Она обернулась — да, перед ней была бабушка. И одета она была точно так же, как запомнила Кристина в детстве.

Кристина подалась вперед, пытаясь обнять бабушку, в груди невольно что-то сжалось, ей хотелось реветь — но она так и не смогла сделать ни шагу.

— Погоди-погоди, Рыжик, — усмехнулась бабушка. — Если бы ты могла вот так до меня дотронуться — плохи были бы твои дела, внучка. Совсем плохи.

Она улыбнулась Стине, как тогда, в детстве, когда заговаривала кровь.

— А ты совсем большая стала. Большая — и очень сильная. Только не понимаю я этих ваших имен! Стина — так собаку можно подзывать… Ну да это твое дело — на то ты и молодая.

— Ты все знаешь? — Кристина совершенно не обратила внимание на неприятие бабушкой ее имени — «истинного имени», как сказали бы ее новые друзья.

— Да уж знаю, Рыжик, — сказала бабушка. — Мать твоя непутевая, кто бы ей ума дал… Зато ты сильной теперь стала, и супротивнице твоей конец близок.

— Супротивнице? Ты о ком? — не поняла Кристина.

— Сама поймешь, на то тебе и голова дана. Только слушай — ты от той супротивницы силу заберешь, а что с ней дальше делать, знаешь? То-то, что не знаешь ты ничего! Скоро тебе никто ничего подсказывать не сможет, будешь со всем сама разбираться. Только смотри — носа-то не задирай, — проворчала бабушка. — Помни — твоей заслуги в твоей силе маловато.

— Бабушка, а ты знаешь, куда я попала? Что это за место? — она обвела взглядом комнату.

— Вот и говорила я тебе — носа не задирай, будь поскромней да помудрей, — твердила свое бабушка. — Сама же сказала, что хозяйка здесь. Думай теперь, где и как хозяйствовать станешь…

Отчего-то Стине стало жутко стыдно. И в самом деле — не зная ничего, наговорила подруге всякой чуши. Вот расхлебывай это теперь…

— Это — рай, бабуля? — прямо спросила она.

— А ты сама-то как думаешь? Если рай — попробуй-ка взять и выйти отсюда — просто лужайку перейти. День, солнышко светит — а ты лучше этого и не пробуй…

Кристине вдруг стало настолько страшно, что она не только не последовала совету попробовать уйти отсюда, но даже и с места не сдвинулась. Она выглянула в окно — лужайка выглядела как должно, только при неярком дневном свете, а вот замок за каналом показался ей вдруг зловещим.

— Так где же мы, бабуля?

— Разберешься, Рыжик, разберешься. Супротивницу одолеешь — и разберешься. Только осторожней будь, Рыжик…

…Сон вдруг сделался размытым и нечетким, лицо бабушки исчезло — и Кристина, открыв глаза, увидела над собой темный потолок.

Почему-то силуэты в комнате, освещенной светом фонаря на улице, тоже были размытыми, и она поняла, что плачет.

А потом Кристина вновь уснула — уже спокойно и без сновидений.

Конечно, утром надо было идти в школу. Точнее, надо бы — девушка вдруг поняла, что у нее совершенно нет никакого желания сидеть на уроках, что-то записывать в тетради… Нет, пожалуй, если она прогуляет один день — ничего страшного не случится. Она должна, просто обязана разобраться в происходящем. А для этого надо будет еще раз выйти в параллельный мир — чтобы просто осмотреться. Во-первых, что там можно обнаружить страшного? Пожалуй, совершенно ничего. По крайней мере, когда они с Морриган там побывали, все было просто замечательно.

Во-вторых, а кто такая эта самая «супротивница»?

Кристина подозревала, что сон был неспроста, хотя в загробную жизнь она почти не верила. Просто ей дано какое-то предупреждение — понять бы еще, к чему оно?

Пока она ничего не понимала.

Если есть выход в параллельный мир у Новой Голландии, то должны быть и другие, — размышляла она. А если попробовать их найти — может быть, это что-нибудь даст? Кстати, ведь в первый раз она почувствовала, что параллельный мир действительно существует, когда сидела на скамейке в том самом сквере у памятника Пушкину. А если взять и пойти туда снова. А потом…

Что она будет делать потом, Кристина совершенно не знала, но была уверена, что стоит ей только захотеть — и все прекрасно получится. Само собой.