Корпорация Лемнискату. И начнется отсчет

Едва я оказалась одна, как подумала, что и так сегодня много отдыхала, пока находилась в обмороке, поэтому, подойдя к секретеру, открыла его и, достав листы бумаги, села писать.

Мысли метались в голове, словно рой пчел, и я начала переносить их на бумагу, чтобы хоть как-то упорядочить.

Забыться сном удалось только ближе к утру.

Мне очень не хотелось ехать домой. Сейчас там сидят обеспокоенные родители, с которыми меня ждет непростой разговор. Очень, очень непростой разговор.

Есть еще сестра и младший брат, и именно он является одной из основных причин, почему я все же решила на вторую ночь отправиться ночевать в отчий дом.

Голос ко мне вернулся, но доктор строго-настрого запретил перенапрягать связки.

В корпорации пока не установили, почему они были повреждены. И вообще, сначала нужно определиться с тем временем, куда я попала. Хорошо уже то, что хоть никакой инфекции не подцепила.

Вот карета остановилась перед домом и, покинув ее, я вошла в городскую резиденцию родителей.

В первое мгновение холл встретил меня тишиной, а потом ее нарушил радостный голос брата. И вот уже он сам несется мне навстречу, выкрикивая мое имя.

Присев, я поймала его в свои объятья и, сжав такое родное тельце, спросила:

– С тобой все в порядке?

– Да! Но я так испугался! Просто ужасно! Сначала они напали, потом ты что-то сделала, и нас не ранили, но потом в тебя попали, и ты пропала! Оля, с тобой все хорошо?

– Конечно, хороший мой, что мне сделается? Расскажи, чем ты тут занимаешься?

– Играю в индейцев! Ты присоединишься ко мне?

– Конечно.

– Ой, ты же сначала должна зайти в гостиную. Тебя ждут мама и папа.

Ох!

– Откуда ты знаешь?

– Домой мы все приехали очень расстроенные…

Неужели и Светлана переживала?

– Мама плакала, а папа говорил ей, что нужно подождать. Что ты должна вернуться!

Поцеловав брата в макушку, я отослала его играть дальше, а сама отправилась испытывать свое мужество.

К гостиной я подходила с тяжелым сердцем. Стремительность событий последних дней сильно выбила меня из колеи. Но делать нечего, разговора все равно не избежать, поэтому, глубоко вздохнув, я открыла дверь и вошла.

Мама в задумчивости полулежала на диване. Кажется, она немного постарела за эти дни. Отец же, как обычно, сидел в кресле около камина. Это происшествие и на папе оставило свой отпечаток – он выглядел уставшим и изможденным.

При моем появлении оба родителя резко развернулись в мою сторону, а мама, вскочив, подошла ко мне. Взяв мое лицо в руки, внимательно его осмотрела.

– С тобой все в порядке?

Я отстранилась и, пройдя к камину, присела в кресло рядом с отцовским:

– Со мной все хорошо. Есть, конечно, синяки, ссадины… но в остальном обследование показало, что последствий быть не должно. В физическом плане.

При этих моих словах мама подтащила к нам стул и, присев, настороженно посмотрела на меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Попадание «белой смертью» спровоцировало прыжок. Как мне кажется, далеко в прошлое. Очень далеко. А при преодолении больших временны́х отрезков без предварительной подготовки творец может потерять контроль над даром.

– О боже… – пробормотал отец.

– Но ты смогла вернуться! – воскликнула мама.

– Да. Но в точности все станет ясно после того, как я выберу тотем.

– Как прошел совет директоров? – обеспокоенно нахмурился папа.

– Вполне спокойно и предсказуемо. Теперь я работаю на корпорацию, а вам, отец, дадут полную свободу в исследованиях, а также финансирование, в которых было отказано ранее.

– Они сами предложили? – растерялся глава семьи.

– Нет, это было одним из моих условий.

Погладив меня по щеке, мама заметила:

– Такая нежная…

– Это новая кожа.

Матушка с отцом посмотрели на меня непонимающе.

– В смысле – новая? – ошарашенно спросила мама.

– Творца очень сложно убить. Время и генная мутация дают нам небольшое преимущество перед обычными людьми. И чем больше наши способности, тем дольше мы живем. Энергия нанесла мне очень сильные ожоги, в итоге поврежденная кожа слезла, и на ее месте появилась новая. Как у ребенка… – улыбнулась я холодно и добавила: – Раньше я думала, что змея на гербе творцов изображена как символ мудрости и бесконечности. Но, наверное, не все так просто…

Сейчас я уже смирилась с мыслью, что у меня может слезать кожа, но когда мне доктор вчера во время процедур все это рассказывал, со мной случилась истерика.

Как только родители оправились от шока, отец тихо проговорил:

– Мы очень перед тобой виноваты… не поверили тебе тогда.

Я промолчала. Да и что тут можно сказать, если я тоже так считаю? Прислушайся они тогда ко мне, все было бы по-другому.

– Но как же переходный период?.. – растерянно спросила мама.

– Он был. Тогда няня подумала, что я умираю, и отправила к вам гонца.

– К нам никто не приезжал, – нахмурился папа.

– Я знаю, – отстраненным голосом заметила я. – Его убили по дороге, а нам прислали письмо, что вы его уволили.

– Что же ты должна была подумать о нас… – глядя на меня расширившимися глазами, прошептал отец.

В комнате повисла тишина.

– Как ты могла такое о нас подумать?! – воскликнула мама и, вскочив, нервно заходила по комнате.

Все звенящее напряжение последнего времени сказалось на мне, вырвавшись наружу, и я, повысив голос, заговорила:

– Как я могла подумать?! А что может думать девочка, родители которой перестали ее замечать, как только решили, что она не особенная? Что я должна была думать, когда в одиночку боролась за свою жизнь? Мне было десять лет! Я была еще совсем ребенком! Я ведь писала вам, но вы не поверили мне и пригрозили выгнать няню – единственного человека, который поддерживал меня все это время и помог не сломаться! Вы оставили меня наедине с моей сущностью, и я одна боролась со своим даром и мутацией. Что после всего этого я должна была думать, судите сами, – и я направилась к двери.

Отец меня позвал, но мне было все равно…

Открыв дверь, я увидела подслушивающую Светлану. Оттолкнув ее с дороги так, что она упала, я стремительно понеслась в свою комнату и закрылась на защелку.

Забравшись с ногами на кровать, я прикрыла глаза, из которых катились крупные слезы. Мои руки светились красным, словно стараясь закрыть меня коконом, защитить.

Много лет я боролась со своей натурой, скрывала, много лет я не хотела думать о том, как поступили тогда родители. А сейчас поняла, что закрываю дверь в свою юность и спокойную жизнь. Теперь все будет по-другому…

Подумав об этом, я вспомнила вчерашнее собрание в отделении…

…Мне дали немного времени прийти в себя после пробуждения и проводили в зал совещаний уже после обеда.

На тот момент там собрался весь совет директоров корпорации, а также творцы, которые сидели чуть в стороне. Рядом с ними стояло еще одно кресло.

– Добрый день, госпожа Орлова, – поднялся со своего места князь Лехвицкий, за ним встали все остальные. – Прошу вас, проходите и займите свое место.

Последовав предложению, я присела рядом со вторым творцом, стараясь не смотреть на Разинского. По лицам обоих мужчин было видно, что настроение у них не самое радужное, а между бровями залегли тревожные складки.

Расположившись поудобнее, я взглянула на членов совета, повернувшихся в нашу сторону.

– Госпожа Ольга, со мной вы знакомы. Позвольте представить моих коллег. Как вы, наверное, знаете, в совет входит тринадцать человек. Каждый из них, кроме того что занимает директорское кресло, курирует в корпорации свою область. Здесь присутствуют главы отделов культуры, финансов, здравоохранения, безопасности, связи с общественностью, общих вопросов, религии, политики, образования, – представлял князь своих коллег. – И, конечно, люди, работающие на нашу организацию. Лично со всеми вы познакомитесь чуть позже.