Клинки Керитона. Трилогия (СИ)

   Крэч вздрогнул плечами и поморщился силу бабусиных ласк и поучений припоминая, и тут же, загадочно так, в черноту неба глянул, будто увидеть грозно взирающую на него сверху старушку опасался.

   "Во многом ты права, бабуля. Извини, но нет совсем на изящества времени... да и желания нет", -- подумал он, оттаскивая за сарай тело неудачливого коллеги: ему вовсе не улыбалось, чтобы какой-нибудь припозднившийся крестьянин споткнулся о закоченевший труп.

   Следующая цель -- высокий худой вартарец, всё время нетерпеливо переходивший с места на место. Легкомысленно рискуя выдать себя, къяльсо то прохаживался вдоль изгороди, то приседал на корточки около колодца, то к воротам конюшни приваливался, замирая и, надо думать, в тишину вслушиваясь. Что он там слышал? Никому не известно...

   Оллат и звёзды, дававшие поначалу немного света и позволявшие различать предметы, скрылись за тучами. Древорук обогнул сарай и осторожно приблизился к нарезавшему широкие круги долговязому. Он собирался убить и его, не колеблясь при этом ни секунды. Жизнь против жизни: либо он и воспитанники Маана, либо эти Хорбутовы отродья.

   Вартарец был гораздо выше первого убитого, что создавало некоторые, вполне ощутимые неудобства: даже привстав на цыпочки и вытянувшись в струнку Крэч не сможет дотянуться до его шеи. А значит придётся рисковать -- бить в бок! А если доспех кожаный, или хуже того кольчуга? Он переложил сургу в правую, дииоровую руку и вытащил второй, угрожающе выглядевший ахирский рап-сах. "С этим я и на хошера один на один выйду!"

   Отследив повторявшийся маршрут вартарца, Древорук выбрал укромное местечко на его пути и, затаив дыхание, сосредоточился на едва заметной во мраке, медленно приближавшейся фигуре. Долговязый в последний момент решил изменить маршрут и шагнул налево -- за конюшню.

   "Ишь ты, приспичило ему, видите ли... Ну я тебе покажу сейчас, как углы не по назначению пользовать".

   Сурга, не встретив сопротивления, вонзилась под лопатку долговязого, рап-сах же мгновением позже, пробороздил его правый бок. Вартарец даже не ойкнул: смерть была к нему милостива и пришла почти мгновенно. Почти.

   -- Прости, Тэннар Великий, дитя своё неразумное, -- набожно запричитал Крэч, не забывая, однако, сохранять тишину и ничуть не повышая голоса. -- Жизнь скучна и жестока, лишь смерть снисходительна и благоволит к каждому.

   Он одновременно выдернул оба оружия, развёл в стороны руки и, осмотрительно сделав полшага назад, освободил пространство, позволяя мертвецу упасть.

   -- Покойся с миром.

   "Второй".

***

   -- И жили они долго и счастливо! -- завершил очередную из своих замечательных историй Хабуа.

   Слушатели зааплодировали.

   Барг, знавший привычки старого друга, поставил на стол перед ним блюдо мясного чорпу с чесноком и чашку горячего бульона.

   -- Восстанавливай силы, старина, -- добродушно улыбнулся он, -- народ жаждет новых историй.

   Утолив голод, Хабуа окинул зал скучающим взглядом. Лицо его расплылось в загадочной улыбке:

   -- Похоже, на сегодня всё, ребятушки. Поздно уже, пора мне спать.

   Молчание продолжалось не дольше минуты.

   -- Если позволите, уважаемый...

   Взгляд Хабуа переместился в угол: туда, где сидело трое мужчин. Один -- высокий, с длинными курчавыми волосами -- был облачён в белое с бардовой каймой (вернее, уже серое), двое же других были одеты в тёмно-бардовое -- типичное одеяние санхи, представлявшее собой странную смесь доспехов и жреческих балахонов.

   -- Санхи? Откуда они тут? -- удивился Билу.

   -- Из храма Ткавела в Гевере, -- ответил несведущему северянину Саима и отщипнул от края столешницы давно мозолившую ему глаза щепку.

   -- Я хотел бы услышать историю извержения Веркора, -- сказал кучерявый -- обладатель орлиного взгляда и квадратного с ямочкой подбородка.

   -- ...что услышать? -- на лице Хабуа появилось озадаченное выражение. Не могли бы вы, уважаемый, выразить свою мысль яснее?

   -- Я хочу попросить вас поведать нам историю гибели Кеара, -- уточнил враз сделавшийся грубым и низким голос. -- За эту историю я заплачу вам, уважаемый Хабуа, три дииоровые тифты, -- кучерявый поднял руку и продемонстрировал три пальца. -- Три полновесные тифты! -- произнёс он со значением. -- Хорошая цена за хорошую историю, вы так не считаете, уважаемый?

   Онталар поскрёб висок.

   -- Цена хорошая, даже слишком! Если вы, простите, не знаю, как вас... -- он выдержал паузу, ожидая, что говоривший из полумрака представится...

   -- Да кто ты такой, чтобы спрашивать?! -- грозно вскинулся один из троицы и с размаху саданул кулаком по столу, так что звякнули тарелки.

   -- Успокойся, брат Тамк, -- ладонь говорившего первым властно легла поверх кулака бузотёра. -- Здесь творятся дела, угодные Первым Богам. Я брат Этро, -- представился он, снова переводя взгляд на Хабуа. -- А это братья Тамк и Римо.

   -- Так вот, -- продолжил Хабуа, -- если вы, уважаемый Этро, желаете отблагодарить меня, не вижу причин отказываться, но имейте в виду -- многое в этой истории может вам не понравиться, более того, она не коротка, а час нонеча поздний. Потому предлагаю поступить так: сегодня я поведаю вам первую половину этой чудеснейшей истории, а закончу её завтра. Если вы, разумеется, согласны.

   -- Почему нет? -- брат Этро поднял руку с треугольными, сверкавшими отполированными гранями монетами. Другой рукой сделал повелительный жест стоявшему неподалёку одному из сыновей трактирщика и, когда тот подошёл, вложил ему три чёрные как смоль тифты в ладонь. -- Завтра так завтра. Я не против. Слово за вами, маэстро, -- вторя ироничным интонациям Хабуа, произнёс он.

   -- Одну минуту, уважаемый. Барг, не мог бы ты принести мне кружку эльтарского тёмного и самого крепкого, что отыщешь, табака, желательно гольфу, -- попросил Хабуа, сгребая с ладони мальчика дииоровые монетки.

   Публика "Лиса" заметно оживилась. Барга засыпали заказами, подавальщицы так и засновали с кружками меж столов.

   -- Из уст певца, плачущего вместе со своими слушателями, рассказ проникает в самое сердце, согревает душу и дарует надежду! -- Хабуа выдержал паузу и театрально раскланялся, после чего, основательно затянувшись гольфу, выпустил в потолок тонкую струйку сизого дыма. -- Итак, друзья мои: Веркор, Сид Сароса и город городов -- Великий Кеар.

   Давным-давно, -- начал он, -- в незапамятные времена, когда Ганис вращался вокруг Сароса, а твердь его была покрыта девственными лесами и не делилась на Верхнюю и Срединную, спустились на Ганис с Сароса Первые Боги: Ткавел и Сэволия. Ганис Богам понравился, и решила Сэволия навечно заселить его своими непослушными детьми, что питали страсть ко всему непознанному и давно молили родителей отпустить их в Неизведанное. И сказала Сэволия Ткавелу: "Муж мой, отпусти детей наших. Пусть живут здесь и растят здесь детей и внуков по своему пониманию. Даруй всем потомкам их бессмертие и вечное благо".

   Ответил тогда Великий Бог Ткавел: "Отпущу детей наших: Тэннара, Эрока, Виноки, Тамбуо и Фору. Хор же и Суо -- мои любимцы -- останутся с нами. Пусть Ганис будет домом детям нашим, пусть властвуют и живут здесь. Дарую бессмертие детям и внукам их вплоть до восьмого колена. Будут они знать всё, что я знаю, и видеть не то, что можно видеть глазом, а то, что я вижу, и слышать не то, что можно слышать ухом, а то, что я слышу. И мысли их будут не те, что думает ум их, а те, что я думаю. Да будет так!"

   Санхи одобрительно закивали.

   -- И началась с того дня новая эра -- эра величественных и свободолюбивых Вторых Богов и детей их -- мудрых греолов. И было прекрасно тогда на Ганисе всё: греолы жили, проявляя уважение и любовь друг к другу; не было в их мире таких слов и напастей, как война, голод, нищета и болезни. Греолы трудились, не покладая рук, и, как беззаботная ребятня радуется ласковому свету Сароса, радовались каждому новому дню. Крестьяне возделывали поля и сажали сады, снимая от четырёх до шести урожаев за год. Амбары ломились от зерна, погреба были забиты припасами и восхитительными винами. Ремесленники постигали тайны мастерства и изготовляли огромное множество всяких товаров. Кузнецы и углежоги, скорняки и кожевенники, гончары, ткачи, портные, плотники и ювелиры -- все успешно трудились и были в полной мере вознаграждены Богами-родителями за труды свои. Бескрайние леса Ганиса были полны дичи, грибов и ягод. Звенящие ручьи, полноводные реки и глубокие озёра кишели рыбой. Греолы овладевали новыми знаниями, открывали всё новые и новые земли, постигали стихии и обогащали разум новыми абстракциями и закономерностями природы, гармониями материи и хаоса. Они познавали науку о движении звёзд и планет. А мудрейшие из них научились магии, чем особо порадовали Великого Ткавела -- Первого Бога...