Чёрная Мальва

— Если будите мне мешать говорить, я опущу небо на ваши головы.

Кто-то из молодняка истерично завизжал, но тут же умолк от щедрого пинка не менее напуганного, но еще держащегося молодого горгуля. Видя, что все готовы слушать, Эль продолжила, сложив на груди руки.

— В этом мире, на всей его огромной территории водой окружен не только ваш кусок земли. Всего их три! На каждом! На каждом кто-то живет! Вы не единственные в мире, но самые отсталые, глупые и слабые. Когда другие существа смогут перемещаться по воде и попадут на ваши земли, они начнут завоевывать! Подчинять себе вас, брать ваших самок и делать рабами ваших детенышей! Если вы не станете сильней, вас всех ждет смерть или унижение, подчинение! Поэтому с этого дня, с этого мгновения вы должны знать: выбора нет, жизнь изменится, хотите вы того, или нет.

— Но что нам делать, чтобы стать сильнее? — спросил вожак, теребя уже порядком седую бороду. Эль сделала голос старика таким же громким, как и свой, благодаря чему вопрос услышали все.

— Просто следовать моим указанием, я как мать всех вас не хочу лишнего кровопролития в своем мире, его и так много.

— А как же стена?! — выкрикнул один осмелевший, тут же сжавшись от страха.

— Это не лишнее кровопролитие, это урок. Теперь вы знаете, что подходить к ней нельзя, и противиться моей воле тоже…

Тогда, именно тогда мир дикарей полностью перевернулся. Через неделю женщина привела странных существ вытканных из воздуха, называющихся «элементалями», наказав слушаться их, которых насчитывалось много больше, чем самих дикарей. Потом жить мужчинам стало еще тяжелей. Элементали строили, тренировали, избивали и заставляли защищаться. Затем начались по истине страшные дни. Каждого заставляли выполнять одинаковые движения, повторяя за впереди стоящим, и если тот, кто стоит впереди выполнил движение неправильно, то наказывали всех, кто повторил за ним стоя за его спиной. По вечерам, образуя группы, пока готовится еда, элементали затевали бои, в которых первые месяцы дикари были лишь игрушками, не умевшими дать сдачи. Так постепенно горгульи стали вести себя более уверенно. Время шло. Уже три года они живут и учатся здесь, помня о том, что сказала богиня: они должны стать сильнее, и выбора у них нет.

— Мальа-а! Мальва!! Пани Мальва Черная! Ну поешь и снова заснешь, еще скажи спасибо что тебя такой Мьун не видит!! — Жэрром толкал сонную девушку в надежде, что его услышат: нужно было разбудить мальву на обед, не то все узнают, что она опять читала учебник вместо того, чтобы спать!

— Отстань. Все равно, нех… А-А-А-А!!!

Мальва подскочила и отпрыгнула от Жэррома, зашипев на того обиженно, мальчик больно укусил соню за ухо.

— Ну вот! И чего я так сразу не сделал?

— У вас все там хорошо? Чего голосите? — с первого этажа кричала Кльайна в кои то веки оставшаяся одна, вездесущую Ирью забрал с собой на охоту дядя.

— Да все нормально, просто Мальва муху проглотила.

Девушка фыркнула и кинула в брата подушкой.

— Ну и чего кричать? Тоже мясо. Во выросли быки! Орут как… И не скажешь ведь… А как хо…

— Опять бухтит, — Жэрром вернул Мальве подушку и разлегся на ее кровати.

— Да-а-а. Она иногда так на старушку из сказок своего народа похожа…

— Если бы они не заряжались от света звезды, то у нее бы уже появились первые морщины…

— А ты откуда знаешь?

— В книге про них написано. Там говорится, что если светош хочет умереть, он просто закрывается в темном помещении и там стремительно стареет, засыхает другими словами.

Мальчишка забавно дернул ухом и завистливо вздохнул — это же вечная жизнь, пока звезда горит!

— А почему тогда на…

«Потому что у пана Бруона была депрессия, благодаря которой он долго жил в подвале только экспериментируя, и выходя на солнце очень редко. Теперь он может только набраться сил, но уже не помолодеет. Как спалось?»

Мальва упала рядом с мальчиком, обнимая того руками и ногами как игрушку и слушая его недовольное рычание, зная, что на самом деле ему приятно.

«Сдашь?» — печально спросила девушка.

«Ну конечно. С таким расписанием твой организм ослабнет, что ты прекрасно знаешь».

Мальва лишь грустно выдохнула в черные кудри Жэррома и закрыла глаза, раз уж Мьун узнает о том, что Мальва не спала ночью, то можно не тратя время на конспирацию поспать сейчас.

Сон был неспокойным. Мальве снилось что-то тяжелое, давящие на грудь и сжимающие голову, что не давало вздохнуть и открыть глаза, не давало жить и видеть, но где-то дымкой появилась мысль, что потом кто-то придет, и станет лучше, но это будет очень не скоро. Слова, она услышит их и…

— Че разлеглась, самка жирного ова?! А ну подъем! Зима скоро пройдет, незачем накапливать жиры.

Мьун любил шутить подобным образом, тем не менее, прекрасно понимая, что среди тех костей, кучки мяса и мышц, жир нужно еще поискать.

Заспанным взглядом Мальва уставилась на бодренького учителя. Странно, что тот первым делом не начал ругать ее за учебу ночью. Может забыл?..

— Вставай-вставай, будем показывать тебе, как ты была не права, читая книги ночью. Как на счет восьмичасовой тренировки?

Не забыл.

Уставшая и побитая особенно усердным сегодня в бою учителем, Мальва лежала на снегу с Рошей. Кошка грызла какого-то мелкого грызуна, сладко причмокивая и мурча.

— Э-э-эх.

«Тебе нравится тут?» — Эль снова неожиданно появилась в голове.

«Опять твои глупые вопросы».

«Нравится здесь? В этом доме, с этими созданиями? Нравится ли тебе жизнь, которая сейчас у тебя есть?»

«Мне страшно отвечать на такой вопрос, кажется, если я скажу «нет» — ты лишишь меня всего этого, если скажу «да» — сделаешь то же самое».

«Ты стала умной».

Мальва моментально нахмурилась.

«Но почему?»

«Данный этап твоей жизни пройден, но это вовсе не означает, что ты больше никогда не увидишь их. Завтра в пять часов утра ты должна стоять на пороге дома с рюкзаком, в котором сложишь все необходимое для поездки вокруг света».

Ушла.

Девушка почувствовала ее уход. Тихо стало, только звуки зимнего леса остались. Мальва дикий ребенок по сравнению со светошами — она не забыла. Кльайна, Марйик, Ирья, пан Бруон, пани Мура и Мьун, они все чужие ей, не похожие, думающие иначе, и девушка это понимает. Дом, в котором она живет, для нее непривычен, еда стала новой и сама жизнь… это все чужое…

Но почему тогда грудь болит и небо размытое, почему Роша воет, уткнувшись в бок? Не хочется себе признаваться что — больно. В этом ей самой себе признаваться никогда не хотелось. Эль дает Мальве многое, но забирает еще больше.