Гробницы Атуана

ет единственный факел. Арха удалилась в Малый Дом, где спала в одиночестве.

Ночной ветерок был напоен запахами душистых трав. Звезды в черном небе сияли, как незабудки в весенних лугах, как отблески света на поверхности апрельского моря. Но девочка не помнила ни моря, ни весенних лугов. Она не смотрела на небо.

— Эй, малышка! — настиг ее голос у двери.

— Манан, — сказала она безразлично.

Его огромная тень придвинулась ближе, звезды отражались на лысой голове.

— Тебя наказали?

— Меня нельзя наказывать.

— Конечно, нельзя… просто…

— Они не могут наказать меня. Не посмеют.

От Манана исходил сильнейший запах дикого лука, старый черный хитон его пропах потом и шалфеем и был к тому же порван по кайме и слишком короток для него.

— Они не осмелятся прикоснуться ко мне. Я — Арха, — сказала она напряженным, пронзительным голосом и разразилась слезами.

Большие сильные руки обхватили ее, обняли, погладили по голове.

— Ну, ну, моя пчелка, малышка… — услышала Арха хриплый рокочущий шепот Манана и сильнее прижалась к нему. Слезы скоро иссякли, но девочка не отпускала своего телохранителя, словно не могла стоять без поддержки.

— Бедная малышка, — еще раз прошептал Манан. Он взял девочку на руки, внес ее на крыльцо дома, в который не имел права входить без разрешения, и поставил на ноги.

— Все в порядке, малышка?

Арха кивнула, повернулась и вошла в темный дом.

3. УЗНИКИ

Ровные уверенные шаги Коссил раздались в коридоре. Высокая, тучная фигура жрицы заполнила дверной проем, уменьшилась, когда она склонилась на одно колено, снова выросла, когда она выпрямилась в полный рост.

— Повелительница!

— Что такое, Коссил?

— До этого дня мне было поручено заниматься делами, касающимися Безымянных. Пришло время, когда тебе самой нужно вникать в них и учиться вещам, которые ты еще не успела вспомнить в этой жизни.

Девочка сидела в это время в своей комнате без окон. Предполагалось, что предается размышлениям, но фактически она ничего не делала и почти ни о чем не думала. Потребовалось некоторое время, чтобы застывшее упрямо-высокомерное выражение ее лица изменилось. Но оно все-таки изменилось, хотя Арха и постаралась скрыть это.

— Лабиринт?

— Мы не пойдем пока в Лабиринт, но пересечь Подземелье-Под-Холмом нам придется.

В голосе Коссил чувствовался страх, хотя не исключено, что она притворялась, чтобы напугать Арху. Девочка не спеша встала и с кажущимся безразличием сказала:

— Ну что же, пойдем.

Сердце ее пело от радости и возбуждения, и, следуя за массивной фигурой Коссил, она думала:

— Наконец-то! Наконец-то я увижу свои владения!

Ей было пятнадцать лет. Прошло уже больше года с тех пор, как она вступила во взрослое сословие и стала одновременно Первой Жрицей Гробниц Атуана, высочайшей из Верховных Жриц всех Четырех Стран Каргада, жрицей, которой сам Божественный Король — не указ.

Все преклоняли теперь перед ней колени, даже Тар и Коссил, все разговаривали с ней с подчеркнутым уважением. Но ничего,