Змей Горыныч (СИ)

Ратмир лишь улыбаясь смотрел на своего подростка-сына.

- Запомни, Ростислав, у тирана много власти, но он лишён самого главной привилегии – сомневаться в себе. Да, да, это очень важно. Сильный человек сомневается во всём, ни что не воспринимает на веру. Если он доверяет кому-то, то точно знает, почему, он редко кого называет другом, но потому его дружба всегда высоко ценится. Люди ценят всё редкое. Даже золото. Монеты делают из золота, но только потому, что они редкие. Но что такое настоящее сомнение, если человек не может сомневаться в себе? А именно этого и лишён тиран. У него нет права на ошибку, он не может оступиться, не может быть в чём-то не уверен. Тираны никогда не бывают свободны.

- Как же тогда быть? Сделать всех равными? Но ты же не равен другим, ты сильнее. Разве это не тирания?

- Я сильнее всех, но я правлю ни один. К тому же, я часто отсутствую в Змейгороде. Настоящая сила и власть – это когда рядом стоит равносильный тебе и равный тебе по власти. Но если ты всех будешь называть равными и своими друзьями, чего стоит тогда такая дружба? Она как медная монета, её можно сделать много, но золото всё равно будет дороже. Власть – это золото, но далеко не всегда золото – это власть.

- Тогда я хочу стать равным тебе, - тут же нашёлся Ростислав. Ратмир, улыбаясь, лишь толкнул его в плечо, и сын улыбнулся в ответ.

- Ты станешь, сын мой, однажды ты станешь, я в это верю. А ещё Айрат, и другие мои сыновья. Вы будете так же сильны, как я, но вы будете равны друг другу, и именно поэтому вы будете выше всех остальных. Сила – это способность не только быть выше других, но и способность признавать силу в другом, равную себе или даже выше своей.

Его бездыханное тело горожане несли на руках, несмотря на то, что одежды его были перепачканы холодной кровью. Всеволод, бежал, расталкивая всех, чтобы убедиться, что слухи не лгут. И он увидел мальчишку, почти ещё ребёнка, юного и мёртвого. А в его избе лежал мёртвый вурдалак. Инвисибий, верховный жрец упырей был мёртв. Ростислав сделал то, что прежде было под силу лишь Змею Горынычу, хоть и заплатил за это собственной жизнью. И теперь сын Змея стал героем. Слишком поздно к нему пришли на помощь. Кто-то услышал громкие крики, доносившиеся из избы, кто-то увидел обрушившуюся часть крыши дома. Пока сообщили куда следует и собрались на помощь, юный чародей истёк кровью. Его тело отнесли в избу Змея Горыныча, сын был достоин высших почестей после смерти. Вскоре избу стали заполнять знатные горожане, всем хотелось взглянуть на тело героя. Забежал взволнованный Айрат и столкнулся взглядом с Всеволодом.

- Это правда? – спросил он.

- Правда, - отвечал ему колдун.

Но Айрат должен был убедиться, он приоткрыл дверь и увидел на лавке обнажённое тело брата, которое волхвы отмывали от крови. Но тут один из волхвов открыл дверь и вышел к гостям. Айрат вынужден был отступить.

- Он мёртв? – не нашёлся больше ничего спросить старший сын Змея.

- Нет, он не мёртв, - отвечал волхв, и все сидевшие на лавках от удивления поднялись на ноги.

- Так он жив? – снова спрашивал Айрат.

- Нет, он не жив, - отвечал волхв, - он ни жив и ни мёртв, но что-то между этим. Мы думали, он не дышит и сердце его не бьётся. Но теперь мы обнаружили, что он дышит, но очень тихо, сердце его бьётся, но очень медленно. Он почти мёртв, скорее даже мёртв, чем жив, но он ещё может очнуться.

- Как такое возможно? – недоумевал Всеволод.

- Есть такие глубокие формы сна, когда человек почти мёртв, - пояснял волхв, - в древности были волшебники, которые могли так спать много лет, пока их кто-нибудь не разбудит. Говорят, даже, что первые волшебники не умирали, а всего лишь засыпали глубоким сном, чтобы однажды проснуться, когда найдётся тот, кто сможет их пробудить.

- Так он очнётся или нет? – интересовался Айрат.

- Не знаю, мы сделаем всё, что в наших силах. Он сейчас между мирами. Он может умереть и может выжить с одинаковой вероятностью. Обычно тоже самое происходит с человеком после того, как его покусает упырь. Но если бы Ростислава покусал упырь, он бы умер, в его крови есть ядовитые чары. К тому же, на его теле мы не обнаружили укусов. Мы проведём необходимые ритуалы, а дальше нам останется только ждать. Но даже если он очнётся, он уже никогда не будет прежним.

Айрат словно расстроился словам волхва и тут же покинул избу.

- Поставьте его на ноги, - вымолвил Всеволод, глядя прямо в глаза волхву, - он нужен нам, как живое знамя. С ним мы сможем одолеть упырей.

- Мы постараемся, - ответил лишь волхв.

И Всеволод так же оставил их. Почти бегом он догнал уходящего Айрата.

- Ростислав – достойный сын своего отца, - заговорил колдун. – Если ты объединишься с ним, вы вместе смогли бы стать полноценными правителями Змейгорода. Вы могли бы попрать самого Евпатия, объединить город под своей властью и одолеть упырей.

- А я думал, вся власть в городе сейчас в твоих руках, - отвечал ему Айрат, не оборачиваясь.

- Сейчас ни у кого нет власти в городе. Но толпа на стороне Евпатия, он готовит восстание, чтобы убрать нас.

- Возможно, - отвечал лишь Айрат, - но пусть сначала мой братец придёт в себя, и посмотрим, что от него останется, если он очнётся.

После этих слов он ускорил шаг. На другой стороне улицы его ждал юный Вячеслав. Эти двоя в последнее время были неразлучны, и, не смотря на все слухи, что ползли о них в городе, не боялись появляться вместе на людях. Всеволод кивнул головой Вячеславу в знак приветствия, тот едва заметно кивнул в ответ, а затем старый колдун отвернулся и пошёл в другую сторону. Если Ростислав не очнётся, придётся подчиниться этим двоим, всё же лучше, чем подчиниться Евпатию.

А в это время волхвы пытались пробудить Ростислава. И он начинал видеть сновидения. Это были ужасные кошмары. Волхвы специально пробуждали в нём самые страшные воспоминания, чтобы кошмар заставил его проснуться. И Ростислав снова и снова видел Инвисибия, но теперь он был ни один. Со всех сторон нападали тени, такие же невидимые, как и их вождь. Ростислав проснулся, тяжело дыша, в холодном поту. Он поднялся с кровати и машинально позвал мать. Он был совсем один, никто не откликнулся ему. Ростислав вышел из комнаты и к своему ужасу обнаружил, что стоит босыми ногами в крови, залившей повсюду пол. Но вот здесь стали появляться и следы других ног. Кто-то невидимый приближался, их было много, они были повсюду, а кровь уже капала с чердака, покрывала стены, потолок. Ростислав был весь в крови, он закричал, что было сил и пробудился. Теперь он лежал на полу. Вокруг него стояли какие-то люди, судя по всему чародеи. Ростислав удивился тому, что не утратил силу, подаренную ему Симарглом, он по-прежнему чувствовал чужую ауру так, будто был инициированным чародеем.

- Вы волхвы, - сообразил Ростислав.

- Верно, - ответили ему чародеи.

Ростислав, шатаясь поднялся на ноги, на животе была видна глубокая кровоточащая рана. От боли чародей согнулся и снова упал на пол. Боль казалась невыносимой, живот скручивало, голова кружилась, а в окна смотрели какие-то страшные клыкастые рожи. Какие-то тени скользили по полу и по стенам, они были повсюду, они окружали. Ростислав пытался вырваться, но их было слишком много. Вскоре всё исчезло, осталась только тьма, холодная и беспросветная.

- Не-э-эт!

Он очнулся, сердце бешено колотилось в груди. Оружия не было, он был один, обнажённый, в постели, в тёмной комнате. Ростислав прикоснулся к животу и обнаружил, что его рана уже затянулась, оставив лишь уродливый шрам, причиняющий боль при каждом прикосновении. Чародей судорожно стал ощупывать себя. Он был жив, он существовал, он не умер. Дикий хохот вырвался из его груди, а затем дверь со скрипом открылась и с горящими свечами сюда вошёл слуга.

- Владыка пришёл в себя? – спросил он.

- Скажи, я в нави или в яви? – на всякий случай спросил Ростислав.

- Владыка находится в доме своего покойного отца, владыки-Змея.