Лиловый (II) (СИ)

В Централе улицы сияли многочисленными огнями; копыта лошади звонко цокали по мостовой. В Тонгву наконец пришло лето, но лучше от этого погода определенно не стала, теперь днем царила невыносимая жара, от которой спастись было возможно только в каменных стенах, а ночью по-прежнему было чертовски холодно. Теодато пустил жеребца рысью и неловко поправлял тужурку, оглядываясь; в голове у него крутились разрозненные мысли. Богатые дома высились по обе стороны от него. Он смотрел вокруг и думал себе, «ведь все это построили руки бездушных». В чем-то Контарини (а вернее, написавшие его труд инопланетяне) был определенно прав. Общественное устройство на Тонгве далеко от идеала, хуже того, — все здесь как будто застыло. Сколько себя помнил Теодато, всегда все было одинаково. Богатые аристократические кланы владели всем: землями в самом городе и вокруг него, поместьями, усадьбами, заводами, фабриками. Но работали всюду бездушные, получая за свой труд сравнительно небольшую плату. Немудрено, что аристократов все устраивало, и потому полубезумные планы Кандиано просто обязаны были провалиться, потому что кто в здравом уме пойдет от добра добра искать? Что до бездушных, они настолько необразованны, что им тоже и в голову не придет менять свою жизнь: нужен кто-то, кто донес бы до них такую идею и повел их за собой.

При мысли об этом по спине у Теодато побежали мурашки. Если б Кандиано с самого начала обратился к бездушным вместо того, чтобы цацкаться с аристократами, все могло бы обернуться куда… страшнее.

Он беспрепятственно миновал границу Централа, и улица резко пошла вниз, становясь все уже и уже. Теодато примерно помнил дорогу; это его не беспокоило, но тут ему в голову вдруг пришло: и что, он вот так вот возьмет и завалится домой к чужим людям?.. А… черт побери, а если она уже не живет там? А если…

Но поворачивать назад он не собирался, и тем более твердо был намерен сдержать данное Белу слово. Теодато очевидно было, чего опасается угрюмый черноглазый кеттерлианец: у бездушных совсем иное отношение к инопланетянам, и если хоть одна живая душа догадается, что муж Нины оказался одним из них… вспоминая, какие были лица у Морвейна и его спутников, Тео принимался посмеиваться про себя. Они действительно такие, как о них говорил Гальбао: бесстрастные на вид, будто сами — машины, ни за что не покажут своих истинных чувств… но ему, Теодато, было так совершенно очевидно, что этот Уло (кажется, на самом деле его зовут Эохад Таггарт) заботится о своей женщине, даже любит ее, но самому ему неловко было просить незнакомого человека об услуге, и тогда Морвейн воспользовался своей дружбой с Тео, чтобы помочь. Они, кажется, обо всем условились заранее, так что здоровяк Каин сам отыскал Тео и привел его.

Тем сильней Тео хотелось исполнить просьбу этих людей, и он твердо решил, что приведет Нину к себе домой, будет делать вид, что она всего лишь служанка.

Вот он различил в сумерках знакомый уже домишко, на втором этаже которого, он знал, раньше жил Таггарт. В окне наверху тускло горел свет; подумав, Теодато спешился и завел лошадь в темный тупик, привязал ее к чахлому кусту, а сам осторожно направился к двери. Дверь была не заперта; кажется, семейство на первом этаже уже легло спать, и никто не вышел навстречу. Стараясь как можно меньше шуметь, он поднялся по крутой лестнице и постучал.

Открыли ему не сразу, и то сперва лишь образовалась узенькая щелочка, в которую выглянули настороженные черные глаза.

— Нина, — чрезвычайно обрадовался Теодато, сразу узнав ее. — Нина, не бойся. Ты помнишь меня?

— Г-господин Теодато? — щелочка немного приоткрылась. — Силы небесные, что вы тут делаете? В такой час?

— Может, пустишь меня? Если твои соседи снизу услышат…

Она распахнула дверь, и он шагнул внутрь. Нина была одета в сильно поношенное, но чистое платье, в комнате горела электрическая лампочка, а стол весь оказался завален каким-то тряпьем; кажется, женщина занята была рукодельем.

— Вы один? — спросила Нина; ее глаза блестели в сумраке. — Ведь вы рисковали, придя сюда, вы понимаете?

— Да, да, — отмахнулся Теодато и весь так и просиял: — Я видел твоего Уло, Нина.

Губы ее дрогнули, и она в невольном жесте прижала кулаки к груди, но сказать ничего не посмела будто.

— Это он просил меня отыскать тебя, — добавил Тео. — Он беспокоится о тебе. Ты можешь пойти со мной, у меня дома безопасно, все подумают, что ты просто служанка. Я обещал позаботиться о тебе, Нина.

— …Спасибо, господин Теодато, — совсем растерялась женщина. — Спасибо… он… во дворце? Да?

— Да, во дворце. Поговорить с ними с глазу на глаз непросто, — ухмыльнулся он, — но мне это удалось. Возможно, и впредь получится хоть изредка обмениваться с ним парой слов. Ну что, ты идешь?..

— С вашего позволения… мне лучше остаться тут, господин Теодато, — покачала она головой. — За мной наблюдают, я знаю. Будет очень подозрительно, если я вдруг переберусь в Централ…

— Но… — чуть растерялся Тео, не ожидавший такого поворота и встревожившийся от ее новостей.

— Все будет в порядке, — воскликнула Нина. — Я нашла работу, я теперь на текстильной фабрике… вам тоже следует поберечься, господин Теодато.

— Во всяком случае, я буду тебя навещать! — решительно возразил он. Женщина всплеснула руками.

— Не подвергайте себя такой опасности!

— Но я обещал! Ты думаешь, я оставлю одинокую женщину без помощи?

Она вздохнула и покачала головой.

— Хорошо, — согласилась она. — Только будьте очень осторожны, пожалуйста. Если удастся вам еще увидеть его — передайте, что у меня все в порядке… ах, неужели вы и вправду видели его!..

Теодато рассмеялся и самовольно опустился на шаткий стул.

— Честное слово, Нина, — сказал он. — Ведь ты знала, что он не из нас?

Она будто снова напугалась, но Тео примирительно поднял ладонь.

— Не бойся. Тот человек, который тогда приходил вместе со мной, — он тоже один из них. Я всех их видел сегодня утром. Я даже имел дело с одной из их машин!

Глаза Нины расширились.

— Я состязался с машиной, — не утерпел и похвастался он. Нина продолжала смотреть на него, и Теодато рассказал о своем соревновании с планшетом профессора Квинна, увлекся, в нем опять вспыхнули мечты. — Может, когда-нибудь все-таки нам позволят открыто общаться с ними, и тогда я-то непременно отправлюсь на их планету! У меня обязательно будет такая же штука, и…

— Господин Теодато, — мягко перебила его Нина, и только теперь он заметил, что на ее смуглом лице написано беспокойство. — Господин Теодато, разве вы не думаете о том, что нам никогда не позволят с ними общаться?

— П-почему это?

— Они — все то, что у нас считается злом, — грустно сказала женщина. — Всем нам с детства твердили, что человек — царь вселенной, что его душа — самое великое сокровище. Я знаю, вы аристократ, но наверняка и вам рассказывали сказки о том, как злые машины пытаются уничтожить отважного героя, а он их побеждает? И страшилки… об искусственных людях, которые притворяются настоящими.

— Конечно, — растерялся Теодато. — Но…

— Господин Теодато, — с нажимом повторила Нина. — Неужели вы не поняли? Их закрыли во дворце. Одна ошибка с их стороны — и их уничтожат.

— Погоди. Их не так-то просто уничтожить! С их-то технологиями, с их знаниями! Да если захотят, они сотрут нашу планету в порошок, наверняка Фальер этого боится!

— Они не боги! Они не такие, как мы, это правда, но их тоже можно убить!

— Нина, — воскликнул Тео, вскакивая с места. — Я думаю, ты преувеличиваешь… и, в конце концов, чем они могут так сильно напугать нас?

— Среди них есть искусственные люди, — безголосо произнесла она. — Пока это остается тайной, все должно быть хорошо… но если это станет известно… закованных они долго удерживать не смогут, я знаю. Если среди нас пойдут слухи о том, что Наследник во дворце держит искусственного человека, все здесь встанут на дыбы.

— Я думаю, Наследник тоже это понимает, — отозвался Теодато. — Даже если они сообщат ему, он не позволит разойтись такому слуху.