Лиловый (II) (СИ)

— На моей планете тоже в основном ездили верхом, — сообщил Леарза.

У советника Зено оказался большой, поистине роскошный особняк; Леарза не без любопытства рассматривал длинное трехэтажное здание, почти все окна которого были озарены неярким светом. Во дворе гостей уже ожидали конюхи, принявшие животных, а внутри прибывших встретил сам хозяин.

Реньеро Зено очевидным образом ожидал их появления и ничуть не был удивлен. Он одет был в черный богатый фрак, и темная одежда только подчеркивала белизну его седых волос; он протянул в приветствии руку Тегаллиано, но Леарза отчего-то предпочел коротко поклониться, как это принято было у него на родине.

Никто из анвинитов на это возражать не стал, и Зено, галантно улыбнувшись, неловко повторил жест своего необычного гостя.

Сияние главного зала буквально ослепило Леарзу: столько здесь было пышных нарядов, высоких причесок, сотни свечей горели в канделябрах, и приглушенно звучала мягкая музыка. Появление самого руосца также привело зал в сильное оживление, когда господин Зено громко объявил о нем, публика умолкла, и десятки глаз уставились на них. Леарза почувствовал себя немного неуютно; он никого не знал здесь, он был чужак, едва понимающий их язык, не говоря уж о их обычаях. Все же он церемонно склонил голову, не уверенный до конца, что они правильно оценят это, а когда поднял взгляд снова, почувствовал резкое облегчение, потому что вдруг заметил знакомое лицо. У дальней стены, между двумя молоденькими женщинами, стоял Дандоло, угловатые черты которого Леарза запомнил с первой встречи.

Просто так броситься к нему было бы, конечно, нельзя, и потому Леарза сделал вид, что не заметил его. К тому же, в этот момент к Леарзе обратился хозяин дома, и пришлось очень внимательно слушать.

— Господин Леарза с трудом еще понимает наш язык, — выручил его Тегаллиано, — прошу вас говорить помедленнее, господин Зено.

Разумеется, Зено желал знать, что бы хотелось увидеть драгоценному гостю; возможно, его интересует ежедневная жизнь обитателей Централа? Знаком ли он с искусством театра, существовали ли подобные занятия на его погибшей родине?.. Леарза, продираясь сквозь дебри языка, вынужден был кое-как отвечать. Тут он краем глаза отметил, что Дандоло распрощался со своими спутницами и стоит совершенно один в тени тяжелого гобелена, за которым открывается арка в соседнее помещение; черные глаза живчика определенно следили за руосцем. Утомительный разговор продолжался; наконец Леарза нашел хитрый выход из положения, заявив, что не желает привлекать к себе столь много внимания, потому, пожалуйста, пусть уважаемые господа проводят время в свое удовольствие, а он бы не отказался понаблюдать пока что со стороны. Зено и Тегаллиано переглянулись, однако возражать ему никто не стал, и старика советника почти сразу увлекли в сторону какие-то знакомые, а Тегаллиано отправился промочить горло.

Леарза остался один. Он медленно, осторожно шел через огромную залу, периодически люди заговаривали с ним; он вынужден был отвечать, время от времени даже останавливаться. Наконец цель его длинного пути оказалась перед ним, Дандоло по-прежнему стоял на том же месте, когда Леарза приблизился к нему, молчаливо нырнул в полумрак арки. Леарза последовал за ним.

— Еще немного, — услышал он шепот. — В такой толчее наше отсутствие заметят не сразу.

Он послушался; живчик провел его по длинному коридору, наконец будто отыскал то, что хотел, и уверенно открыл резную дверь. Они оказались в небольшой комнате, заставленной книжными шкафами; чужие голоса отдаленно доносились до них, но Леарза был уверен, что здесь никто им не помешает. Уже потом только он озадачился подобной таинственности, но в любом случае удивляться было поздно.

— И как только они выпустили вас, — негромко произнес Дандоло; во всем его существе сквозило теперь нетерпеливое волнение, он не мог постоять спокойно и принялся ходить по кабинету, хрустя пальцами. — …А! Вы плохо понимаете наш язык?

— Достаточно, — сдержанно ответил Леарза и извлек из-под полы пиджака планшет; глаза живчика так загорелись при этом, что Леарза едва не рассмеялся. — Со словарем я справлюсь. Господин Фальер разрешил мне перемещаться по городу в сопровождении этого Тегаллиано. Он — управляющий, я правильно понял?

— Да, и он мерзкий тип, предупреждаю вас, — решительно сказал Дандоло, заставив себя оторвать взгляд от планшета. — Будьте осторожны с ним. И особенно с этой вещью. Вам разрешили осмотреть кварталы бездушных?

— …Я так понимаю, — чуть растерялся Леарза, — мне не запрещали этого, во всяком случае.

— Старайтесь, чтобы они не видели ее, — нахмурился Дандоло. — Ведь вы правда с другой планеты? Не из них?

— Нет, хотя я уже два с лишним года провел среди них.

— И на вашей родине все было… как у нас?

— Конечно, нет. У нас все было по-другому. — Леарза заглянул в планшет. — Наш народ утратил память о Тирнан Огге и его учении, хотя все равно мы шли по этому же пути. Среди нас были Одаренные: люди с талантами, но не такими, как ваши.

Глаза живчика забавно зажглись.

— И как? — спросил он. — Как вам… жить среди них? Пользоваться их технологиями?

На этот раз Леарза не выдержал и рассмеялся; восторженность Дандоло была ему хорошо понятна.

— Я привык, — потом сказал китаб. Догадавшись, протянул планшет. — Посмотрите.

Дандоло принял плоскую машинку, как величайшую драгоценность; от прикосновения экран ее вспыхнул, и живчик едва не выронил ее, потом уж осторожно попробовал провести по экрану пальцем.

— Вы знаете, как она работает?

— Да, я даже как-то разбирал ее, — улыбнулся Леарза, наблюдая за ним. — Я бы подарил ее вам, но второй мне сейчас, боюсь, не добыть.

Лицо Дандоло немного омрачилось, и он бережно вернул планшет владельцу.

— И я бы все равно отказался, хотя спасибо вам за доброту, — сказал он. — Но мне владеть такой вещью опасно.

— Если они и вредят душе, то я не заметил, — осторожно заметил Леарза. Дандоло фыркнул:

— Души мне не жаль, но меня и так подозревают. В последнее время я просто вынужден был вести себя, как идиот. Ваше появление все меняет… Леарза, прошу вас, передайте остальным, чтобы они ни в коем случае не упоминали об искусственных людях.

— …А откуда вы знаете, что среди них есть искусственные люди? — удивился Леарза.

— Долго рассказывать, — отмахнулся живчик. — Главное, передайте… это не пойдет вам на пользу, если они узнают. Искусственные люди — то, чего больше всего боятся здесь. С вашими машинами они могут примириться, пусть на короткий срок, но искусственного человека тут не потерпят…

Леарза промолчал. Теперь, когда собеседник его не улыбался и вовсе нахмурил брови, видно стало, что ему все-таки не двадцать лет; вокруг его черных глаз собрались тоненькие морщинки, а черты лица явно уже обрели взрослую жесткость.

Потом выражение Дандоло опять сменилось, он дернул уголком рта и грустно как-то улыбнулся.

— Не знаю, поймете ли вы, но я давно уже мечтал о том, чтобы здесь все изменилось. Когда я услышал о том, что наши космонавты встретили инопланетян, я чертовски радовался. Сперва даже мечтал, как улечу на их планету и не успокоюсь, пока не посмотрю все… я математик, вы знаете, и ничто мне не было так интересно, как взглянуть на машину, которая умеет решать задачи не хуже меня.

— Я понимаю, — не выдержал Леарза. — Я хорошо понимаю вас, Дандоло.

— Но это невозможно, — добавил тот, — и никогда, кажется, мне не побывать даже на вашей космической станции. Не знаю, каким чудом вам позволили, но остальных никто не выпустит из дворца. Их появление разрушит все старые порядки; никому здесь это не нужно.

— Теодато, вы ведь тоже слышали Квинна вчера? Об этой теории? Что вы думаете?

Дандоло будто удивился, поднял брови в смешном выражении.

— Я не задумывался об этом, — признался он. — Наверное, господин Квинн прав.

Леарза горько вздохнул и покачал головой. Беспокойство не отпускало его; кажется, нервничал и Дандоло, потому что, прислушавшись, сказал: