Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания (СИ)

Так она добралась до самых богатых кварталов, сохранивших кое-где следы былой роскоши, но в общем тоже выглядевших так, будто по ним пронесся гибельный ветер из эбрийской пустыни. Тем не менее здесь было не в пример спокойнее, а гостиница, в которую Гвендолен наконец решилась заглянуть, поражала валленским роскошеством, привычным и необременительным ранее, но теперь откровенно бьющим в глаза. Цена, которую запросили за комнату, сбивала с ног и окончательно сокрушала тех, чьи крепкие нервы еще могли выдержать созерцание мерцающих золотом занавесей и тонкого стекла.

— Мне нужна комната только на час, чтобы привести себя в порядок, — сухо сказала Гвендолен, напряженно гадая, останется ли у нее хоть медяк на обед. Впрочем, еды в Круахане, похоже, все равно никакой не было, кроме бесплатного супа от протектората.

— С тех, кто берет комнату только на час, мы обычно просим двойную цену, — тонко усмехнулся валленец с завитой бородкой и усами, благоухающий как добрая половина парфюмерной лавки. — Но вы одна, блистательная сьера, и приехали недавно — значит, можете стать у меня постоянной клиенткой.

Блистательная сьера от такого обращения к себе едва не разроняла все свои пожитки, а в следующий момент ей показалось, что у нее с лицом происходит что-то странное. На самом деле она улыбалась, с неуверенностью, смущенной радостью и безумной надеждой — выражением, которое никогда не появлялось на лице Гвендолен Антарей, чья улыбка в зависимости от обстоятельств напоминала мрачный оскал или презрительную гримасу. Но Гвендолен Антарей, если бы она осмелилась появиться в своем прежнем обличье, положив большие пальцы на рукояти кинжалов и грозно развернув пламенеющие крылья, никто не назвал бы блистательной сьерой. Не то что стройную девушку, немного бледную и осунувшуюся, с мечтательным взглядом, милой заразительной удыбкой и ямочкой на подбородке. Любовь — что еще могло привести в Круахан переодетую девушку из богатой семьи, судя по тому, сколько она заплатила за комнату. Романтические истории — это очень красиво, и к тому же придает правильный образ его высокодоходному заведению. Поэтому валленец источал медовую изысканность и был с Гвендолен исключительно почтителен.

Не желает ли ослепительная сьера фруктового лимонада и послушать последние новости?

Гвендолен подозревала, что бокал лимонада будет стоить по меньшей мере половину комнаты, но новости узнать очень хотелось. Тем более что она не сомневалась — валленец должен быть их неиссякаемым кладезем.

Блистательная сьера не будет спрашивать, как удается в самом центре охваченного безумием Круахана подавать такой же лимонад, как на Стеклянной набережной в Валлене. Ей и так понятно. что усилия должны быть поистине героическими.

Таинственная гостья так же любезна к своему скромному слуге, как и прекрасна, но несколько преувеличивает его заслуги В любом, даже окончательно спятившем обществе, можно прекрасно устроиться, если есть полезные связи, и нужныи людям нужно то, что ты предлагаешь.

Блистательная сьера безмерно удивлена — неужели в Круахане осталось много валленцев?

— Да будет мне позволено… — хозяин гостиницы изящно повел рукой, аккуратно опускаясь в кресло напротив Гвендолен. — Валленцев в Круахане сейчас гораздо больше, чем когда бы то ни было, поскольку протекторат отчаянно нуждается в золотых монетах, а их больше всего накопилось у славных по всему Внутреннему океану валленских ростовщиков. К тому же моя гостиница знаменита не только среди валленцев. Многие из молодых чиновников протектората очень любят проводить здесь свое время, отдыхая от праведных трудов во благо освобожденной страны.

— Значит, протектор… — Гвендолен запнулась. Она прекрасно знала, но не могла выговорить его имя, как с самого начала их знакомства — сердце колотилось где-то в горле. — Он… тоже бывает здесь?

— Протектор Баллантайн, — сурово произнес хозяин гостиницы, — никогда не переступал порога моего заведения. Он не одобряет валленской роскоши, хотя и не может ее запретить в свободном Круахане.

— Значит, Магистры Ордена сюда также не заходят, — осторожно сказала Гвендолен, водя пальцем по краю бокала. — Им тяга к роскоши не менее чужда.

— Я редко ошибаюсь, когда пытаюсь определить, откуда тот или иной человек, — валленец в очередной раз почтительно склонил голову. — Но на ваш счет я заблуждался, дивная сьера. Ваша осведомленность показывает, что вы, похоже, все-таки родом из Круахана или долго здесь прожили.

— Не все ли равно?

— Как вам сказать… Хоть Службы Провидения больше нет, все равно лучше заранее представлять, кто делит с тобой беседу, прежде чем начать говорить все, что думаешь.

— Я долго… ездила… по делам, — с усилием произнесла Гвендолен. Она с тоской посмотрела на исхудавший кошелек, в котором пришлось бы теперь долго шарить, выуживая последние монеты. Но добыть из валленца сведения с помощью одной загадочной улыбки и взмахов ресниц было не проще, чем деньги из ее кошелька.

— О разумеется, восхитительная госпожа, — хозяин гостиницы с достоинством уронил свой платок поверх положенной на стол монеты, словно ему претило прикасаться голыми руками к презренному золоту. — Разумеется, только длительное отсутствие помешало вам узнать, что могучие Магистры Ордена священной Чаши, мессиры Логан и Дагадд, бывают здесь очень часто. В первую очередь именно благодаря своей уверенности, что сьера протектора они никогда не застанут.

— Ах вот что… неужели?

— О да, достославная сьера, но сдается, что вскоре мессирам магистрам придется переживать еще более непростые дни. Ведь в Круахане больше не осталось ни одной приличной гостиницы.

— И что же?

— Когда каждый из них вскорости захочет найти место, где никогда не встретит другого, куда им направиться?

— Почему ты считаешь… — начала Гвендолен, но валленец внезапно склонился еще ниже, продемонстрировав аккуратно зачесанную лысину.

— Видите, как я не далек от истины, дивная сьера. Великие магистры теперь предпочитают показываться в одиночестве.

Гвендолен обернулась через плечо и быстро вскочила, постаравшись не запутаться в подоле платья. В дверях стоял Логан — излучающий такую же холодную изысканность, как и раньше. Волосы, тщательно расчесанные и подвитые на концах, так же достигали плеч и сверкали еще сильнее. На камзоле прибавилось пряжек и украшений самой различной формы, но щеки ввалились так, что лицо стало напоминать заостренный клинок, и зеленые глаза слегка покраснели, отчего казались тусклыми.

— Это я, Луйг, — сказала она поспешно, словно пытаясь убедить в этом саму себя. — Я вернулась.

— Гвен? А почему я не почувствовал, когда ты проехала через ворота?

На мгновение на лице Логана промелькнуло что-то похожее на облегчение, но затем его взгляд снова остановился. Он не отрываясь смотрел куда-то ей за спину.

— Луйг! Это я. Наверно, сейчас я еще более настоящая, чем раньше.

Черты лица Логана почти не дрогнули — и в самом деле, разве перед ним было зрелище, способное как-то поколебать душу хранителя знаний и арбалетов? В конце концов, он каждый раз, сталкиваясь с какой-либо неожиданностью, всего лишь удостоверялся в том, что и так знал прежде, просто забыл или не хотел вспоминать.

— В общем, тебе даже идет платье, Гвендолен Антарей, — сказал он, слегка прищурясь. — Но нам… мне будет не хватать тебя в Совете магистров.

— Ты знаешь, почему я это сделала.

— Из-за кого, — педантично уточнил Логан. — Знаю.

— Не только! — Гвендолен подалась ему навстречу, все-таки наступив на подол, но не заметив это. Глаза ее потемнели, а волосы моментально растрепались, совсем как раньше, — Мне надоело, когда я могу сосчитать на пальцах одной руки людей, которые на меня смотрят без отвращения! Если бы я сегодня приехала в Круахан как три года назад, знаешь, где бы я сейчас сидела? На чердаке грязного дома, до утра не решаясь заснуть и не выпуская кинжала! Причем он у меня остался бы уже последний, остальные я бы потратила на тех, кто пытался бы в меня швырнуть какой-нибудь дрянью или дотянуться палкой!