Пора предательства

Разведя руками, Конзар шагнул на помост.

— Правосудие должно свершиться, — заявил герцог.

— Вы видели Альмору?

Абраваналь, подслеповато щурясь, поглядел туда, где жалась к Дорвен малышка. Ее черные глаза, залитые слезами, обратились к нему.

— Кто обнимал девочку, когда погибла ее сестра? — спросил Конзар. — К кому она прижимается сейчас? А вы хотите убить брата этой молодой женщины. Ваша светлость! И отца? Она еще и мужа-то не успела похоронить! И после этого вы сможете доверить ей вашу дочь? Нет, вы не станете их казнить, потому что вы — не Радомор. Вы лучше его! Да он смеялся бы от радости, увидев нас сейчас.

Пока Конзар говорил, ушей Дьюранда коснулся еще какой-то звук — шепот, поднимающийся подобно шороху листьев перед бурей. Мертвецы по всему святилищу молились быстрее и быстрее. Языки их щелкани и стрекотали, словно саранча в поле. Маршал Конран кружил среди рядов мертвецов.

— Его величество выходит на прогалину! — вскричал гофмаршал и рухнул на землю у подножия эшафота.

Дьюранд прыгнул вниз, выронив при этом меч Правосудия. Древний клинок зазвенел, ударившись о доски.

Конран качал головой.

— Ветви расступаются. Он, шатаясь, выходит на поляну, поросшую буйной травой, взывает к теням: «Делайте то, за чем явились сюда! Исполняйте волю вашего господина!» И они идут.

Дьюранд заглянул в помутившийся глаз Конрана. Посреди сгоревшего города вдруг запахло лесом, а глухой шепот мертвецов превратился в шорох листвы на высоких ветвях Уиндовера. Рослый гофмаршал корчился на плитах каменного пола.

— Они идут… как их много…

В глазу Конрана Дьюранд видел сумеречное небо, тени вооруженных людей, блеск обнаженный клинков. Король упал, распластался на земле.

И мертвецы Гирета поднялись, запрокинув к небу лица. На глазах Дьюранда лес Уиндовера вдруг наполнился скачущими лошадьми.

— Копейщики! — ахнул Конран. — Отряд или даже больше…

Дьюранд видел сраженных людей. Слышал лязг и громкие крики. Обнажив мечи, рыцари под гром копыт летели на убийц. А вокруг взвивалась целая буря каких-то маленьких птичек.

— Он… он свободен! — выдохнул Конран.

Дьюранд увидел, как снова заходили ходуном деревья. Стаи переливающихся птиц. Спасен ли Рагнал — или бежал? Затем какая-то фигура — высокая полоса тени — протянула вперед латную перчатку. Лицо улыбающееся, хотя улыбка была слабой и смертельно усталой.

— Принц! Принц Бидэн вырвал брата из лап смерти!

С озера поплыл запах далеких деревьев. Над развалинами волной прокатился аромат листвы и всего, что растет под Луной Сева. Конран раскинул руки над ступенями святилища, медленно поднимаясь по мере того, как по всему храму мертвые вновь опускались на плиты, а нависающие на горизонте ледники и клубящиеся над головой туманы рассеивались.

Дьюранд видел Дорвен, Альмору, Конзара, Абраваналя, тысячи участников траурной процессии — но не мог поймать, удержать взглядом всех сразу: это было все равно что пытаться зачерпнуть ладонями целый океан. Он побрел прочь, пробираясь через охваченную ужасом и благоговением толпу, и дальше — в сумрак и развалины. Он бесцельно шел между щербатых фасадов домов с чернеющими дырами окон, за которыми тянулись переплетения обугленных балок — совсем как гигантская головоломка: тронь — и все обвалится в тучах пыли и пепла.

Рядом раздался какой-то голос — голос кого-то мокрого, теплого и огромного.

— Добро пожаловать, — прошипел он.

Гнилостное дыхание вскипело вокруг, и Дьюранд развернулся, хватаясь за меч, которого у него не было. Но древнего озерного чудища на улице рядом с ним не оказалось. Голос змеился где-то между разрушенных стен.

— Ты забыл меч Гандерика, праздничный Бык.

Дьюранд заковылял быстрее.

— Наше королевство почти вернулось к нам. Мы слышим близящиеся шаги. Падают храм за храмом. Луна за луной. Все ближе и ближе. Однако теперь сандалия, занесенная для нового шага, зависла. Она висит над нами — но не опускается. Не опускается — а тот островной храм возле обители орлов все стоит. Гнуснейший, ярчайший из всех храмов. Кольцо, что собирает все цепи, — оно еще удерживает нас!

Воздух содрогался от вздохов чудища, по развалинам совсем недалеко от Дьюранда тяжко гремели не то копыта, не то когтистые лапы. Молодой рыцарь спешил вперед, отчаянно надеясь набрести на какое-нибудь чудом уцелевшее в этих разоренных переулках святилище или алтарь, где можно будет запереться от чудовища.

— Но ты потомок Бруны, — продолжал озерный монстр. — Бруна Преданный. Бруна Предатель. Обманщик и мошенник, что ползет по украденному у меня королевству. Оказался ли я достаточно прозорливым предсказателем, говоря с тобой в прошлый раз?

Эти твари смотрели на Дьюранда и видели все. Его положение, все самые безумные вещи во всем мироздании. Видели его предательство. И предательство Конзара. Каким-то уголком сознания Дьюранд гадал во тьме о старой истории Бруны, влюбленного времен Перворожденных на заре мироздания. Друг ли предал его — или же он предал своего друга. И еще — он повел свой народ на войну. Быть может, первым из всех. Не в том ли заключалась его судьба?

Дьюранд слышал, как чудовище ползет вслед за ним по стенам. И при каждом его шаге с неба сыпались хлопья сажи.

Впереди раздался какой-то стук. Дьюранд живо представил себе высокую закрывающуюся дверь и запирающую ее цепочку.

— Погодите! — воззвал он.

— Давным-давно я был королем над людьми этих берегов! Они отправляли мне первенцев и человеческих, и звериных. Прохладные тела, дабы освежить меня во тьме. Быком прозвали меня ваши сыновья Аттии, и вы посылаете мне быков, нашпигованных стальными стрелами. Но ты по крайней мере более не будешь насмехаться надо мной. Победоносный Бык их сражений! Ты, породивший страдание, что я обещал!

Дыхание твари било в ноздри Дьюранда. Молодой рыцарь пустился бежать по улице — но никакой двери там не оказалось. Он видел лишь разрушенные Закатные врата да обугленное изваяние Безмолвного Короля Небесного, лежащее убогой черной грудой среди пустых шатров беженцев. Как они сражались здесь!.. Дьюранд вспомнил ту победоносную вылазку, скачку к башне Гандерика, миг пред воротами замка.

Повернувшись, он увидел, как чудовище выступает из переулка — точно выползающий из бочки человек: огромные плошки глаз широко раскрыты, бычий череп источает зловоние, кривые, точно свиные ребра, зубы сверкают…

И даже отступая, Дьюранд слышал, что цепочка еще раскачивается: тук… тук… тук… Мысли его ухватились за этот звук с отрешенностью умирающего. Чудовище выпрямилось во весь рост — гнилостный король местных берегов. И Дьюранд наткнулся на каменного Небесного Короля — задел его кончиками пальцев.

Он очутился где-то совсем в иной месте.

Тук.

Теперь, когда наконечник посоха застучат по камню, Дьюранд наконец узнал этот звук. Однако сам он находился уже не там, где был. Легкое прикосновение к опрокинутому изваянию унесло его из города, от черных улиц. Теперь Дьюранд стоял на лесной тропе под высоким вязом. А над ним нависал Странник: руки духа безвольно висели тряпьем больших дорог, скелет — костями погибших в придорожных канавах. Этого великана Дьюранд видел во тьме за святилищем — терпеливого, ждущего своего часа. Поля широкой паломничьей шляпы словно бы вырезали из небес огромный круг. Дух с тяжким скрежетом нагибался все ниже, спутанная узлами борода болталась у него на груди.

— Вот ты и снова на перепутье.

Дьюранд покачал головой, машинально притрагиваясь к обритой макушке, на которой успела отрасти короткая щетина. Немало времени прошло с тех пор, как в колодце родного замка в Коле он впервые встретился с этим созданием. Вспомнил он и вопросы, что задал тогда у воды — и обещания духа.

— Сколько всего ты наобещал мне! — С его губ сорвался слабый смешок.

— Так было всегда, — пророкотал Странник.

— Я хотел найти себе место — после того, как лишился места, что считал своим. И наверное, еще хотел успеха. Тогда казалось, все это так далеко от меня. И еще, хотя спросил я про семью, на самом деле я гадал, захочет ли хоть одна женщина связать свою судьбу с нищим бродягой. — Он выпрямился. Горело вывихнутое плечо, на лице еще не зажили отметины от честолюбивых устремлений Конзара. Болело куда сильнее, чем он готов был признать. — Что тогда стало со всем этим?