Эхо. Творец нитей. Книга 1.

Перед кем еще не пофантазировать, как не перед доверчивым ребенком?

В детстве сказки живут совсем рядом. Рими почувствовала тепло и спокойствие, приходящие на смену страху и мучительной боли. Волшебная лиса? Сказки про них никогда не были страшными. Не все йокай злые. А, многие даже гораздо добрее людей.

Кицунэ не была совсем неправа, называя себя многохвостой. Двойной хвост тащился за ней от самого Агемацу. Первый старательно чертил по скалам кресты черной протоматерией, оставляя метки для Тайсэя. Второй, прячущийся не только от Кицунэ, но и от первого хвоста, тщательно эти метки вытирал.

Обе группы, одна на этой горе, вторая на соседней, держались от цели на радиусе зрения своих сенсоров, и оба разведчика видели все так, словно действие происходило у них на ладони.

Черная тварь, притаившаяся за скалой выше по склону, быстро пересказала суть произошедшего своей спутнице.

— Ты уверена, что в той девчонке нет измененного генома? — спросила воин-дракон.

— Даже если и есть, угрозы она не представляет ни малейшей. Так же, как и сама златохвостая.

— Тогда почему бы нам не покончить с ними обеими здесь и сейчас?

Ями зашипела рассерженной змеей.

— Во всех вопросах управления селением вы, Мей-сама, полагаетесь на нашего господина, — сказала она. — Столь же уверенно можете положиться сейчас на мой разум. Я сама решу, нужно ли атаковать и когда начинать атаку.

— Тогда, может быть, объяснишь, почему мы не атакуем сейчас?

— Хорошо, — сказала Ями и закрыла рот. Слова зазвучали в ушах Такасэ Мей, но это были не колебания воздуха, а искусственно наведенные звуковые галлюцинации, слабое гендзюцу. Так никто не сможет подслушать речь чудовища. — Все просто. Синих огней, не считая ваш, я вижу только два. Но еще два огня должны быть рядом. Бунтари. Мечник, скрывающийся в тумане, и перебежчик из клана Фукуроу. Они убили самураев Камней в тюремном комплексе Агемацу, больше некому. Если я атакую лису сейчас, они вмешаются, и тогда вам, Мей-сама, придется сделать непростой выбор. Поддержать меня и убить свои марионетки или же сохранить видимость лояльности повстанцам, попытавшись убить меня. Я не уверена в вашем выборе и не уверена, что мне удастся без серьезных травм для себя покончить с вами троими. Поэтому я предпочитаю дождаться господина. Когда Тайсэй-сама появится здесь, ни ты, ни бунтарский мусор не посмеете что-либо сделать. Еще пару дней. Будем следить за златохвостой еще пару дней. Если господин и его люди не появятся, я атакую лису и попытаюсь убить ее своими силами. За это время подумай над выбором. Хорошо подумай и не ошибись.

Ями не могла знать, что ее господин давно уже вернулся к разрушенному лагерю бандитов и сейчас пребывает в тихом, невидимом для окружающих, бешенстве. Следа, который он приказал своей разведчице оставить, нет. Великан, для борьбы с которым он собрал сильнейших воинов мира, найден мертвым. Непобедимый исполин убит толпой разномастных самураев, спешно собранных местными властями по ближайшим городам. Тот, с кем не справился сильнейший воин мира, задавлен серой, безликой массой? Это смехотворно!

Никто не смел высказать насмешку вслух, но Тайсэй ловил язвительные взгляды и оттого свирепел все больше. Он действительно предпочел бы, чтобы великан был жив и со всем своим радушием встретил гостей! Теперь остается довольствоваться только златохвостой, ее крови хватило бы для утоления жажды ищущих боя изуверов, но где проклятую лисицу теперь найти?

— Ищите следы! — с показным хладнокровием отдавал приказы Тайсэй. — Обычные, какие оставляет позади себя любой шиноби! Она не птица и не умеет летать! Ищите!

Все было напрасно. Фон Ци развеялся, и снегопад выровнял бескрайние ледяные поля.

Дождаться подкреплений Ями было не суждено, но пока она продолжала ждать, надеясь, что сложная ситуация сама собой разрешиться.

Издали, прячась в ночной тьме, она наблюдала за тем, как вошедшая в маленькую деревеньку златовласая девчонка идет по улице и, войдя во двор одного из домов, стучит кулаком в дверь.

Найти нужный дом Кицунэ помогла чувствительность к запахам. Не хуже настоящей лисы распутав цепочку следов в заснеженных горах, она подошла к дому, в котором раньше жила Рими. Маленькая оборотница не беспокоилась, что посещение этого места причинит ее найденышу новую боль. Девочка, брошенная родителями на съедение Ямамбе, уснула почти сразу, как только златовласая странница посадила ее себе за спину. Усталость, нервное и телесное истощение сделали свое дело. Слушая тихое дыхание спящего ребенка, Кицунэ чувствовала, как душу ее обнимают одновременно нежность и боль. Маленький, беззащитный человечек, как никто нуждающийся в заботе и любви, она ведь действительно чуть не погибла там, в ледяной пустыне. Какая страшная смерть…

На стук в дверь отозвались почти сразу. Даже в самых жутких условиях человек остается человеком и не может уснуть, только что совершив убийство собственного ребенка.

Дверь открыл высокий мужчина, серолицый и худой, с глубоко ввалившимися глазами. Точно так же выглядела и женщина, что смотрела из-за спины мужа. Истощенные, мрачные, с лишенными жизни взглядами. Они не были больны. Это все голод.

Крестьяне с удивлением уставились на нежданную гостью, но лица их потемнели от гнева и стыда, когда они увидели свою дочь, спящую на спине незнакомки. Пришла вернуть ее?

Кицунэ не стала их упрекать. Что можно было сказать? Выразить гнев и презрение? Заявить, что сама она скорее погибла бы от голода, чем бросила на смерть своего ребенка?

Она не имела на это права.

Понимая ту боль, что испытывают сейчас эти люди, Кицунэ поставила у порога заранее приготовленную сумку с продуктами и поклонилась им.

— Я позабочусь о вашей дочери, — сказала она. — С ней все будет хорошо. Обещаю.

Мужчина хотел ответить ей, но слова застряли у него в горле, и он не произнес ни звука. Поблагодарить? Попросить прощения? Попытаться оправдаться? Любые слова будут глупы и бессмысленны.

Кицунэ направилась прочь. Укором людям с ее стороны стали лишь слезы, скатившиеся по щекам оборотницы и упавшие на снег.

Крестьяне, все так же молча, смотрели ей в след пока фигурка странницы, несущей на спине ребенка, не исчезла в пелене снегопада. Гостья ушла, тишина обняла спящую ночную деревню, и только тогда двое людей склонились над сумкой, которую оставила им волшебная лиса. В сумке был рис и хлеб. Сыр, вяленое мясо и пакет ячменной крупы.

Еда, при виде которой люди дрогнули, упали коленями в снег и, не в силах удержать рыдания, закрыли лица ладонями. Пальцы, огрубевшие и израненные тяжелой работой, судорожно растирали слезы по щекам.

Кицунэ, спешащая прочь от деревни, осторожно, ласково, коснулась щеки спящей девочки.

«Черная Тень говорил, что почти создал идеальный мир, — подумала оборотница, печально улыбаясь. — Но идеальный мир для демонов людям не подходит, два в нем полюса злобы или больше. То, что есть сейчас, ужасно. Я не знаю как, но мир необходимо изменить. Даже если это невозможно, как говорит Черная Тень. Даже если люди уже достигли вершины своей эволюции и не способны больше меняться, как говорил мой хозяин. Мир нужно изменить. Кто хочет, пусть смеется над моим упрямством, но, думаю, ты меня понимаешь».

К утру снегопад начал утихать, и солнце проглянуло в прорехах плывущих на север туч. Снег в такие моменты искрился, словно полотно из крупиц хрусталя, а в воздухе уже витал запах долгожданной, заблудившейся где-то в дальних странах, весны.

Кицунэ, потирая глаза кулачками, выползла из-под каменного уступа и глянула на расстилающееся перед ней снежное великолепие. Зрелище было завораживающее, но слишком свежа была память Кицунэ о произошедших трагедиях, и восторга чувствовать она не могла.

Просто наступил новый день.

— Рими! Рими-чан, уже утро! — забравшись обратно под уступ, Кицунэ тронула за плечо девочку, которая спала на одеяле, укрытая длинным дамским пальто. Минуту назад Кицунэ спала с ней в обнимку и сейчас даже испытала соблазн забраться обратно в теплую постель, но кто тогда будет готовить завтрак? Детей надо кормить хорошо и вовремя.