Вторжение драконов. Последняя битва

В огромном зале воцарилась тишина. По лицам братьев и сестер девантар видел, что все они напряженно размышляют. Львиноголовый, судя по всему, боролся с собой. Ему не нравилась идея бросать своего Аарона, Ишта же, наоборот, внешне была спокойна и сдержана. Великий Медведь беспокойно бегал из угла в угол, словно пойманный хищный зверь. А Львиноголовый глядел на него с неприкрытой ненавистью: ему всегда тяжело давалась необходимость принимать неудобную правду. Вепреголовый только фыркал. В конце концов именно он нарушил молчание.

— Неужели это и все? И мы больше ничего не можем поделать с тем, что драконы в первом же сражении лишают нас сразу всех бессмертных? И вы все боитесь их? Неужели мы не сумеем сплести заклинание, которое защитит нас от их огня? Мы — создатели миров. Мы — боги! Мы несем ответственность. Мы же не можем просто сидеть здесь и ждать, пока все закончится, а наши дети будут надеяться на наше вмешательство.

— Нравится тебе это или нет, это единственный разумный выход, — с безжалостным спокойствием в голосе произнесла Ишта. — Ты же сам знаешь, как обстоят дела с плетением заклинаний. Полезешь в новую и неизвестную для себя область — и не знаешь, повезет или не повезет. Да, мы можем попытаться защититься с помощью заклинания. Но что нам известно об огне небесных змеев? Они — существа с почти божественными возможностями. Что, если мы ошибаемся? Если совершим ошибку, то возможности сплести второе заклинание у нас уже не будет. От нас останется лишь пепел. Будущее всего человечества обратится в пепел... И именно потому, что они — наши дети и нуждаются в нас, мы не имеем права идти туда. Мы не имеем права рисковать будущим целого мира ради того, чтобы спасти парочку жалких смертных, — она в отчаянии всплеснула руками. — Я понимаю, что вы считаете меня жестокой и хладнокровной, но я говорю правду.

— Разве люди будут по-прежнему уважать нас, если разнесется весть о том, что мы не помогли им в час величайшей нужды? — зло фыркнул Львиноголовый. — Зачем им продолжать считать нас богами, если наша трусость перед драконами будет настолько очевидной? Позволим войску семи империй погибнуть — и эра нашей славы подойдет к концу.

Ишта прищелкнула языком, сочувственно поглядела на своего львиноголового брата.

— Тебе не кажется, что ты слишком драматизируешь? Мы знаем, что ты без ума от своего нынешнего Аарона, но что поделаешь, его время тоже истекло.

— Мы разрушим миф о бессмертных, — не сдавался Львиноголовый. —Твой необдуманный поступок на равнине Куш, когда ты обезглавила Муватту на глазах у тысяч людей, и без того поколебал веру в этот миф. Теперь же мы окончательно развеем его.

—А вот и нет, — вмешалась Зовущая бури.

Длиннорукий не любил эту сестру. Ему внушали отвращение ее змеиные волосы, а холодность и пренебрежение по отношению к нему были просто оскорбительны.

— Мы просто поступим как обычно, когда время одного из бессмертных подходит к концу, — продолжала она. — Мы их заменим. Никто не удивится, что в ужасном сражении на ледяной равнине выжили только бессмертные, — она поглядела на Длиннорукого.

— Нет! — Кузнец понял, что последует за этими словами. — Вам кажется, что все настолько легко? Это же...

— Не увиливай, брат. У каждого из нас свои обязанности. Ты создашь семь доспехов, до мельчайших деталей соответствующие тем, что носят наши теперешние бессмертные.

— Ты понятия не имеешь, чего требуешь! — возмутился Длиннорукий. — Мне требуется целый день на изготовление одного только шлема. Давайте возьмем доспехи убитых!

— Убитые лежат на ледяной равнине, идиот! — вмешалась Ишта. — То есть там, где нас поджидают небесные змеи. Я уверена, что даже если мы будем там не все, они удовольствуются тем, что сожгут некоторых из нас. Хочешь рискнуть, Длиннорукий? Ради парочки доспехов?

— Если мы создадим новых бессмертных вдали от их предшественников, у них не будет всех нужных воспоминаний, — напомнил Орлиноглавый. — При дворе быстро заметят, что что-то не так.

— Я тебя умоляю, — насмешливо воскликнула Ишта. — Ты что, не способен внушить людям воспоминания о событиях, в которых они не принимали участия? Показать тебе, как это делается? У нас более десяти дней на то, чтобы подготовить новых бессмертных к правлению. Раньше выжившие до вторых врат между мирами не дойдут. Если выжившие вообще будут. Наполним им головы воспоминаниями о героических сражениях в вечных льдах. По возвращении они должны суметь рассказать потрясающие историй.

— Как бы хороши эти истории ни были, — проворчал Великий Медведь, — кто же пойдет в бой за человеком, который ушел с тысячами воинов, а вернулся без единого человека?

— Неужели же нет шансов, что они доберутся до следующей звезды альвов? — поинтересовался Львиноголовый. — Почему вы так уверены, что из всего войска не выживет никто? Разве мы не можем послать им на выручку флот собирателей облаков?

— Нет, это безнадежно, — подавленным голосом ответил Длиннорукий. — Наше войско не дойдет до следующей звезды альвов, а собиратели облаков избегают смертоносного холода обоих полюсов. Они даже близко подлетать отказываются. Пройдет не одна неделя, чтобы довести такой флот до Вану. И когда они долетят, будет уже слишком поздно спасать детей человеческих. Столько они в вечных льдах не продержатся. Я спущусь в кузницу я начну работать над доспехами.

— Но действительно ли они не смогут дойти до ближайшей звезды альвов? — взволнованно повторил свой вопрос Львиноголовый, — По крайней мере, некоторые из них. Ведь...

— Исключено, — заявил Человек-вепрь голосом, заставившим Львиноголового тут же умолкнуть. — Я знаю те края. Ходил там. Там нет лесов. Нет ничего, где могли бы укрыться дети человеческие. А до ближайшей звезды альвов более трехсот миль. У них нет нормальной одежды, чтобы выдержать такой холод. У них нет ничего, чтобы разводить костры, останавливаясь на ночлег. Вскоре им станет не хватать еды. А что им пить, если все замерзшее? Их убьет ледяное дыхание Нангога, но ведь им в затылок еще дышат дети альвов. Нет, брат, надежды больше нет. Они все умрут, — он обернулся к Длиннорукому. — Я спущусь в кузницу с тобой и буду помогать тебе делать новые доспехи.

Великая тьма

Чуллунку Валла вытащил из висевшего у него на бедре кожаного мешочка кусочек соленой рыбы. Мясо было покрыто желтоватой корочкой. Он полжизни ел такую рыбу, никогда не любил ее, но она позволяла на некоторое время отогнать голод. Поэтому он откусил кусочек. Осторожно, потому что зубы постепенно начинали выпадать. Он видел более сорока зим. Здесь, на севере, это уже означало старость. Он слишком долго жил. Если бы он умер неделю назад, то погиб бы гордым человеком. Теперь же он никто.

Он окинул взглядом людей, сидевших вокруг на равнине. Все они думали, что им плохо. Они даже не представляют себе, каковы зимы здесь, на севере! Мужчина плотнее закутался в плащ из перьев. И они все еще не осознали толком, какие ужасы несет с собой северный ветер.

Чуллунку видел их, зеленых существ, порожденных рекой. Духов, обретших плоть. Вскоре подойдут и их братья, что оседлали северный ветер. Старый цапотец поглядел на запад, где скрылось солнце и бледно-голубоватые сумерки еще вели последнюю перебранку со всемогущей ночью. Эта игра была отражением происходящего здесь, на равнине. Что осталось от их гордого войска? Оно превратилось в огромную кучу перепуганных беженцев.

— Чуллунку?

Наместник Вану поднял голову и увидел смерть. Она явилась к нему в облике человека-ягуара. Одного из предводителей воинского отряда с широкими золотыми браслетами. Лицо воина было скрыто в тени меж роскошными челюстями маски.

— Тебя хочет видеть бессмертный.

Старик устало поднялся. Правое колено плохо переносило холод Всякий раз после отдыха, когда приходилось снова вставать, оно громко трещало, а за треском приходила ноющая боль. Чуллунку выпрямился, отгоняя мысль о боли. Он был исполнен решимости встретить смерть, как подобает мужчине. Как воин!