Лиловый (II) (СИ)

Это было в его власти; он мог обелить имя Кеттерле, объяснив анвинитам, что произошло, а мог и не обелить.

Он никому ничего не был должен.

Эта уверенность поколебалась в нем позже, когда звездолет пристыковался к космической станции, и Леарза вместе с другими поднялся на ее борт; их встречали, и среди незнакомых лиц он быстро заметил физиономию Каина, по одну сторону от андроида были черные глаза Таггарта, а по другую — каменная челюсть Морвейна.

Беленос Морвейн смотрел на него в упор, и его лицо было особенно холодным; Леарза, к своему несчастью, уже знал это выражение. Даже перетрухнул немного: он отчего-то в тот момент уверился, что при первом удобном случае разведчик пустит в ход кулаки, а кулаки у Морвейна были тяжелые, это китабу довелось проверить на собственной шкуре. Мысль о причине подобного настроения ему поначалу в голову не пришла.

— Через восемь часов уже должны прибыть анвиниты, — вполголоса сказал ему Богарт, заметивший, что Леарза пропустил мимо ушей все разговоры. — Мне кажется, или Морвейн хочет с тобой поговорить?..

— Я сейчас предпочел бы поговорить с темным богом, — точно так же негромко отозвался Леарза. — А с Морвейном мне как-то не хочется.

— Извини, но я вынужден тебя оставить, — с некоторым сочувствием произнес Богарт. Леарза набрал воздуха в легкие и выдохнул; что ж, чему быть — того не миновать. В подобном настроении он решительно первым подошел к троим старым знакомым.

— А вот и ты, привет, — как ни в чем ни бывало обратился к нему Каин. — Вот уж не думал, что так скоро свидимся! Нам сказали, сам Лекс включил тебя в состав миссии?..

— Ага, — сказал Леарза и смело взглянул на Морвейна. Тот стоял с прежним каменным лицом, и глаза его были похожи на острые осколки льда. — Я привез тебе твою сигарету, Бел. Ты забыл ее.

— Оставь себе, — холодно отозвался разведчик.

— Он уж давно достал новую, — беспечно добавил андроид. — Ну как, ты в предвкушении? Всего через восемь часов мы вживую увидим самого Марино Фальера, самого главного парня на Анвине!

— Мне как-то все равно, — ответил Леарза. В те моменты ему и вправду было все равно; он вдруг понял, что Морвейн зол на него из-за своей сестры, и это отчего-то взбесило его. Воспоминания о Волтайр, — а они были неизбежны при одном только взгляде в эти холодные, но точно такие же, как у нее, глаза, — еще усугубили поднявшуюся в груди китаба ярость.

— Если тебе все равно, мог бы и не прилетать, — сказал Морвейн.

— Это тебя не касается.

Тот молча еще раз взглянул на руосца, обернулся и пошел прочь.

— Как мальчишка, честное слово, — буркнул Таггарт, полезший в карман рубахи за сигаретой. — Я не удивился бы, если б он полез в драку.

— Это же Морвейн, — засмеялся Каин. — Помнишь, как он поставил на уши весь разведческий корпус, когда подрался с Хоганом? И всего-то лишь из-за того, что Хоган его обозвал нехорошим словом…Ладно, это был сотый раз, когда Хоган это сделал, но все равно глупо.

— Лучше бы он полез в драку, — холодно заметил Леарза, оглядываясь вслед ушедшему разведчику. — …Ну? Как на Анвине?

Каин принялся рассказывать; Леарза пытался сосредоточиться на словах младшего, хоть и все равно в мыслях то и дело возвращался к Морвейнам.

Он немного пожалел об этом позже, когда наступил означенный срок. На станции все стояло вверх дном, но буквально за полчаса все улеглось, и руосцу оставалось только удивляться; Каин вновь нашел его и привел в просторный светлый холл, где, как оказалось, уже находились все представители дипломатической миссии, в их главе профессор Квинн, а помимо того Леарза обнаружил там Морвейна, отчего опять его ожгло хлыстиком злости.

— Разговор будет вестись на их языке, — предупредил его севший рядом андроид. — Я буду переводить тебе, не зевай. Ты хоть уже просмотрел грамматику и словари, что тебе прислали?

— …А?

Каин еле слышно выругался.

— Леарза, соберись. Ты сюда не на пикник прилетел, помнишь?…Да, и если будешь говорить, говори на руосском, договорились?

— Зачем? — отупело спросил он.

— Дурная твоя голова!.. Мы сегодня битый час спорили, не следовало ли тебя одеть в руосскую одежду, а он спрашивает, зачем!..

— А.

Андроид хотел было что-то еще сказать (наверняка нелестное), но в этот момент дверь бесшумно распахнулась.

Их было шестеро; непривычно одетые, все со строгими лицами, с первого взгляда — точно такие же люди, но Леарза остро почувствовал, что они… другие. У них были, может быть, совершенно другие глаза. Почти все они, кажется, были немолоды, кроме одного человека, которому на вид было около тридцати лет, и этот человек невольно привлек к себе внимание Леарзы. Что-то в нем было до странного знакомое. Он был немалого роста, худощав, и огромный высокий лоб его невольно бросался в глаза, будто бы затмевая сухие черты его лица. Глубоко посаженные глаза только еще усиливали это ощущение. Леарза не заметил, что почти неприлично уставился на незнакомца, пока тот не посмотрел на китаба в ответ. Выражение его изменилось, но Леарза уже поспешил отвести взгляд и не видел этого. К тому же, в это время уже заговорил профессор Квинн, и высоколобый ответил ему, обнаружив сильный и уверенный голос, а Каин склонился к китабу и еле слышно сообщил:

— Это Марино Фальер, он у них главный. Он говорит, что здесь с ним находятся самые уважаемые мужи планеты, его ближайшие помощники и все такое. Представляет их по именам… так, ты все равно не запомнишь…А теперь Квинн представляет нас.

Действительно, профессор снова взял слово, и Леарза в потоке незнакомой речи вычленил хорошо известные сочетания звуков: собственное имя и название планеты. Он быстро взглянул на Фальера, опять встретив взгляд анвинита, и коротко склонил голову.

— Квинн объясняет, что ты не понимаешь его языка, что я твой переводчик, — сказал Каин. — Рассказывает, кто ты такой.

Леарза в тот момент остро пожалел, что раньше не взялся за изучение языка Анвина: ему подумалось, что переводчик из андроида никудышный, и если он и дальше будет так примерно пересказывать…

Но тут заговорил Фальер; он обращался к Леарзе, и тот в первое мгновение растерялся, и ему даже показалось, что незнакомец говорит на его родном языке, пока не сообразил, что это младший над его ухом одновременно негромко переводит на руосский.

— Господин Квинн рассказал мне о печальной участи твоего народа, — сказал Фальер. — Я сожалею о случившемся. Наши люди были свидетелями трагического конца твоей планеты. Действительно ли больше никто не выжил?

— Никто, — сглотнув, ответил Леарза. Он нервничал: оказалось, он так давно не говорил на родном наречии, что невольно порывался перейти на язык Кеттерле. — На моих глазах погибли все мои друзья. Я остался в живых по чистой случайности, но и я был бы обречен, если бы один из разведчиков Кеттерле не пожалел меня. С тех пор прошло время… старые раны болят уже не так сильно, но я не пожелал бы пережить подобное даже заклятому врагу.

Светлые глаза анвинита смотрели на него в упор; теперь отводить взгляд было нельзя. Леарзе отчего-то было очень не по себе, и он невольно подумал, что этот необъятный лоб производит странное впечатление. К счастью, больше Фальер ничего не сказал Леарзе, вновь обратив внимание на профессора Квинна, так что китаб вздохнул с облегчением.

— В один момент я уж было испугался, что ты перейдешь на кеттерлианский, — прошептал Каин. — Ну ты даешь.

— Я перенервничал, — без выражения отозвался Леарза.

* * *

— О да, мы все понимаем, — говорил Марино Фальер, обращаясь к профессору Квинну. — Осторожность никогда не бывает лишней. К тому же, учитывая ваш прошлый опыт… однако смею вас заверить, мы все-таки разумные люди, сохранившие представления о гуманности, и даже если я не могу говорить за всю планету, то за себя скажу однозначно: я рассчитываю на мирный диалог между нашими народами.

— Это очень радостное известие для нас, — мягко отвечал ему Квинн, и на его благодушном бородатом лице ничего не отражалось, хотя внутри профессор все же беспокоился и не верил этому высоколобому ни на грош. Прошлый опыт… это хорошо было сказано; а опыта за плечами Айнсли Квинна было немало, и он прекрасно помнил, как то же самое говорили ятингские лидеры, а еще лучше того — чем все обернулось.