Подобная Сильмариллу (СИ)

С трудом я отвела полный слез взгляд от лица своего тайного жениха и посмотрела в лицо его отца. В глазах Орофера я видела боль, он слово постарел на тысячу лет, хоть с эльфами так и не бывает. Передо мной стоял не самоуверенный король, плетущий интриги. Это был напуганный и убитый горем отец.

— Прошу тебя, помоги, — произнес Орофер. — Там за это никто не взялся, а в дороге ему стало только хуже. Он… наверное, он на грани. Мой сын… единственный сын… Мне больше не к кому идти. Если ты не сможешь, не сможет никто.

— Я сделаю все что смогу, — серьезно ответила я. “Или будь я проклята”, - добавила я мысленно. И я сжала руку Орофера. С неожиданной силой он ответил на рукопожатие.

— Я тебе верю, девочка, — всхлипывая, сказал король Зеленолесья.

Это была ужасная ночь. Лечить тяжело. Куда тяжелее лечить того, кого ты давно знаешь и любишь. Важно не давать своим чувствам победить себя. Всю ночь я обезболивала, чистила, зашивала, вырезала, перевязывала, стараясь сосредоточиться на враге — жуткой гноящейся ране, пытаясь вообразить, что совсем не знаю того, кто лежит передо мной и в любую секунду может умереть. Иногда все же чувства брали верх и приходилось делать передышку, глубоко дышать и всеми силами пытаться сдержать рвущуюся из груди панику, ведь я знала, что именно такое мое поведение может убить Трандуила. Всю эту ночь я шептала заклинания, снимающие боль, а в перерывах просто говорила сама с собой, с Трандуилом, с пустой комнатой, пытаясь сделать менее ужасной эту ночь. Вслух я вспоминала случаи из детства, пыталась петь развлекательные песенки, говорила только о хорошем, чтобы не дать моему страху победить себя.

Поздним утром, когда явная угроза миновала, я, еле держась на ногах, выползла из госпиталя. Нужно было полностью смыть кровь с рук и с лица, а потом мне хотелось отдохнуть всего лишь пару часов, прежде чем вернуться к Трандуилу. Я бы не доверила его больше никому из лекарей.

Орофер, всю ночь сидевший под дверью госпиталя, вскочил, едва завидев меня. Не имея больше сил разговаривать, я лишь слабо улыбнулась и кивнула, и этого было достаточно. А затем произошло то, чего я совсем не ожидала. Отец Трандуила шагнул вперед и сгреб меня в объятия, приподняв над полом. Он крепко обнимал меня, держа в воздухе и плакал, постоянно повторяя: «Я был дураком, я был таким дураком! Спасибо, спасибо тебе за все!» И когда Орофер поставил меня на землю, немного собравшись, глядя мне в глаза он произнес:

— Если между вами все осталось, как прежде… — он снова несколько раз всхлипнул, а потом, все же взяв себя в руки, закончил, и меня поразило, то, что он сказал, — Прости меня за все. Будь счастлива с моим сыном, дочка.

В живых я больше короля Зеленолесья не видела.

========== 2.26. Одно Кольцо, что правит всеми ==========

Однажды кто-то сказал мне, что алый рассвет означает то, что ночью где-то пролилась кровь. Я не помнила, кто поведал мне эту примету, и не верила ей – если бы это было правдой, тогда все средиземские рассветы за последний десяток лет были бы куда краснее крови. Но тогда, стоя на верхней террасе Минас Анора и смотря на зарево на востоке, я впервые за долгое время вспомнила это высказывание, не зная еще, что война окончена. В тот момент я подумала, что видение, что тьма уменьшилась, явилось всего лишь плодом моего воображение, поглощенного бесполезными надеждами.

Мой жених поправлялся медленно, но верно. После той страшной ночи, когда его жизнь висела на волоске, прошло несколько не менее ужасных дней, но потом Трандуил пришел в себя, начал понемногу принимать сладкую воду и разговаривать. Я знала, что ему не слишком понравилось то, что это я подняла его с края могилы. Трандуил хотел казаться сильным воином с несгибаемым характером, настоящим наследным принцем. То, что я видела его при смерти, было для него в своем роде унижением. Впрочем, эту глупую на мой взгляд тревогу мне удалось вскорости развеять, и, если она и осталась в глубине души Трандуила грязным темным пятном, об этом я не знала. Но мне стоило куда большого труда убедить своего жениха в том, что ожог половины его лица меня не пугает и не отвращает. Это было правдой, и не потому, что я была мясником, который и так видел уже все, что только возможно (а так и было), но потому, что я на самом деле считала, что это совсем неважно. Когда я впервые узнала о тайном уродстве Трандуила, оно смогло обратить на себя мое внимание из-за вмешательства более серьезной беды всего на минуту. Потом я уже успела привыкнуть, и было слишком поздно. Этот ожог меня не отпугнул.

- Не важно, что с твоим лицом, - сказала я Трандуилу, когда заметила его терзания. – Для меня ты все равно прекрасен. Главное, что так повреждена не твоя душа, - и добавила, искренне восхищенная. – Должна сказать, это просто прекрасная работа! Я никогда не замечала, что ты используешь какую-либо магию, а ведь сколько времени прошло. Я даже не знала, что те чары, что используешь ты, возможны и так совершенны! – впрочем, такие комплименты принц Зеленого леса не слишком оценил.

И все же испытала облегчение, когда Трандуил окреп достаточно, чтобы снова наложить на себя чары. Ему самому это было по-настоящему нужно. Я же любила его и с ожогами, но разве не приятно, когда твой жених прекрасен словно Айну?

Сделав неотложные дела в госпитале и отдав нужные распоряжения, я вернулась на наблюдательное место. С высоты седьмого яруса Минас Анора я смотрела, как остатки объединенного войска возвращаются домой. Что случилось? Этого я не знала, но слышала ночью жуткий грохот со стороны Мордора. Это меня очень встревожило, и именно поэтому я вышла с утра пораньше на крепостную стену, надеясь увидеть, что происходит, и когда оставшиеся люди, эльфы и гномы достаточно приблизились к городу, я бросилась в госпиталь, сообщила, что видела, и со всей скоростью кинулась вниз. Неужели, война закончилась? Я не знала, что думать. Я уже пыталась ранним утром мысленно выйти на связь с Гил-Галадом, но не смогла его найти, и в моей душе зародились жуткие подозрения, что король Нолдор не просто от меня закрывается, что что-то произошло.

Я едва успела добежать до центрального яруса крепости, когда меня остановил Элронд.

- Слава Эру, ты в порядке! – воскликнула я и бросилась к другу на шею.

- Спасибо, - Элронд снял мои руки с плеч. – Прости, но радость будем проявлять не сейчас. Особенно поздравлять нас не с чем, хоть все и закончилось. Мне очень нужно тебе кое-что сообщить. Срочно. И наедине.

- Конечно, - обступаемые со всех сторон толпой возбужденных мирных жителей, высыпавших из своих обиталищ, мы насколько могли быстро отправились обратно в госпиталь. – Что произошло?

- Прости, я больше не могу ждать, - Полуэльф завел меня в какой-то очень маленький дворик, и я на всякий случай поставила вокруг нас заглушающее весь наш разговор заклятие, хотя взбудораженной толпе явно было не до двух спрятавшихся эльфов. – Впрочем, для начала я тебе скажу то, что не тайна. Саурону пока что конец, но войско очень пострадало. Гил-Галад пал. Орофер тоже. И Элендил.

- Как? – не поверила я, и Элронд на всякий случай поддержал меня за плечи. – Они все… мертвы?

Он кивнул. Я видела, что ему больно не меньше, чем мне.

- Орофер только и говорил, что о вас с Трандуилом в последнее время, - сказал Элронд. – Говорил, что очень ошибался, что ты лучшее, что могло случиться с его сыном.

- А с Гил-Галадом я так и не помирилась, - медленно заговорила я. – А Элендил… он пережил столько ужаса…

- И погиб в последний день войны.

Мы с Элрондом немного помолчали, погруженный каждый в свое горе, но мой друг прервал молчание.

- Пусть Намо примет души всех павших Эльдар, - сказал он. – И пусть милостив будет рок с младшими детьми Илуватара.

Я повторила все за ним слово в слово, а потом Полуэльф рассказал мне обо всем, что произошло той ночью и объяснил, почему с победой поздравлять нас не следует.

- Исилдур срубил Единое Кольцо с пальца Врага, и тот был повержен, - рассказывал Элронд. – Он просто вспыхнул и рассыпался в прах, и это случилось за несколько секунд. После того, как Саурон исчез, раздался жуткий грохот, словно сама Арда злорадствовала изгнанию своего мучителя.