Пути неисповедимых

— Ну как? — спросил он, убрав изо рта флейту.

— Все в порядке, детенышу ничего не угрожает. Ты уже заказал ванну?

— Да. Сказали, что бадью наполнят через полчаса.

— Красота! В теплой водичке покупаюсь… — обрадовано вздыхаю, потягиваясь и вместе с тем стаскивая с лица до смерти надоевший шарф. — Тогда пошли ужинать, я голодная, как Дейкстр!

Мы вышли в обеденный зал, где нам быстро принесли корзинку теплых булочек с вазочкой масла и нарезкой колбасы, грибную похлебку и мясо с жаренными овощами напоследок. Мы с Лео приняли эти угощения так, как будто это было первое, что нам дали за годы голодовки.

К счастью, мы могли себе позволить попировать, так как наш сегодняшний день прошел как нельзя удачней и выручили мы столько, что хватило бы на неделю жизни в гостинице и на парочку ингредиентов, из которых я точно могла бы сварить и продать несколько дорогих зелий… Эх, если бы этот город не был таким опасным, мы могли бы здорово заработать здесь, но, увы, завтра вечером нам нужно будет уходить, а не то еще нарвусь на неприятности со стражей.

После сытного ужина мы с Лео отправились в комнату. Решено было, что он будет мыться первый, так как он вообще себя уже вылизал и ему просто хочется погреться в теплой воде, а я своими шампунями вспеню всю воду, окрашу ее в ярко-синий и мыться после меня будет невозможно. Я не возражала.

Пока Леопольд отмокал в бадье в умывальной, я приводила себя и свои вещи в сумке в порядок. На меня напала мания порядка и мне захотелось, чтобы одежда была разложена в сумке аккуратно, чтобы ночная рубаха не была мятой и чтобы в сумке с зельями все было разобрано по кармашкам и отделениям.

Когда я закончила, из умывальной выскочил счастливый оборотень с мокрыми волосищами, с которых стекали реки воды. Обругав Лео за то, что опять не вытер голову, я сама шмыгнула в умывальную и заперлась там с родными баночками-скляночками, предвкушая долгожданное купание.

На радостях я просидела в умывальной до полуночи, время от времени самостоятельно подогревая воду. Когда я вышла, Лео еще не спал: он читал книгу, которую мы купили еще на наш прошлый заработок.

— Ну наконец-то! Я думал, ты там утонула, — зевнул оборотень, услужливо отгибая уголок одеяла со стороны, где должна была спать я.

— А ты почему еще не кот? — хмурюсь, садясь на кровати.

— Ну Бэйр… почему я не могу спать человеком? — заканючил Леопольд, игриво развалившись на кровати. Наклонив голову на бок, он широко распахнул свои чудесные глаза.

— Потому что ты спишь со мной, а спать со мной, будучи человеком, неприлично.

— Но с Дейком же ты спала!

— С ним я спала на разных кроватях!

— Какая разница прилично или нет? Мы же все равно берем одну комнату, так почему я должен спать животным? Я хочу спать человеком! — заупрямился Леопольд.

— Тогда иди спать на пол! — соглашаюсь. — Я тебе даже подушку отдам, хочешь?

— Нет, я хочу на кровати! — оборотень, как обиженный ребенок, сердито насупился и сложил руки на груди.

— Лео, ты взрослый мужчина, а я взрослая женщина, и нам нельзя спать вместе.

— Но я же не буду с тобой целоваться!… Хотя даже если и попробовал бы, что с того? — он косо глянул на меня, пытаясь заметить реакцию на эти слова. — Я люблю тебя и ты меня любишь, и ничего такого не будет, если мы будем спать вместе. Мне этого даже хочется, потому что так я буду ближе к тебе… от тебя так здорово пахнет!

— Лео… чудо мое, я тебя как друга люблю, а это не то же самое, что любить, как мужчину. Потому или становись котом, или иди спать на пол! — сурово указываю на место у противоположной стены.

— Не вижу никакой разницы, — нахмурился оборотень, резко вставая с кровати. — Тебе просто противно спать со мной, потому что я оборотень!

— Что за бред ты несешь, Лео?

— С Арландом ты тоже спала рядом, чем он лучше меня? Он злобный, он хочет быть убийцей! — воскликнул он, разошедшись.

— Эй! — я угрожающе нахмурилась и уперла кулаки в бедро. — Если не угомонишься, я выгоню тебя из комнаты и тогда спи, где хочешь!

— Это несправедливо! Я люблю тебя больше всех, я готов защищать тебя без всяких клятв, помогать в чем угодно… я убью за тебя! А ты ставишь меня ниже всех своих знакомых, ниже самых последних стражников! Даже их ты подпускаешь так близко, что пахнешь ими!

— Что!?… — у меня внутри все перевернулось после этих, а потом, без всяких переходов в настроении, меня мгновенно разобрала дикая злоба. Мне захотелось ударить Леопольда по щеке, но я все же сдержалась. — А ну убирайся! Я… я видеть тебя не хочу!!! Умственно отсталый ребенок!!! Да что ты вообще понимаешь!?… Я сказала вон отсюда, пока я не ударила тебя!!!

Испугавшись этой неожиданно вспышки гнева, оборотень выскочил из комнаты, пока я не запустила в него парой заклинаний. Как только он выбежал, я захлопнула дверь и задвинула щеколду.

После этого ярость, сдавившая горло и делавшая голос неестественно низким, как будто растаяла и превратилась в слезы.

В голове пронеслись воспоминания о стражниках, которых я якобы ставлю выше Леопольда, и это было последней каплей.

Сорвавшись, я в который раз за этот ужасный день почувствовала на глазах слезы.

Каждое чувство, каждое ощущение, каждое слово, каждый звук… я все помнила очень живо и стоило мне хоть немного коснуться мыслями этой сцены, как она оживала в голове и прокручивалась снова и снова, и я как будто вновь оказывалась там, между двумя ублюдками.

Добравшись до кровати, я упала на нее и, закрывшись одеялом, уткнулась лицом в подушку, чтобы самой себя не слышать.

Я уснула с этими мыслями, и снилось мне такое, что я несколько раз за ночь вскакивала на кровати с криком.

Это была самая ужасная ночь из тех немногих, которые я помню.

13. Витиеватые дороги справедливости

Утро началось для меня в одиннадцать утра. С трудом продрав больные глаза, я осмотрелась вокруг и с радостью отметила, что я не в лесу, а в самой настоящей кровати. Это здорово подняло настроение для начала.

Умывшись и приведя себя в порядок, я вышла в обеденный зал, где попросила себе завтрак. Через пятнадцать минут мне принесли яичницу, кусок вишневого пирога и стакан кефира.

Не успела я приступить к еде, как ко мне за столик подсел Леопольд со своей порцией. Оборотень был очень бледный и вид у него был такой же, какой он имел еще в подземельях: пугающе безумный. Я не стала здороваться с оборотнем и даже смотреть на него, завтракала так, как будто напротив никого нет.

Леопольда это не слишком тяготило, он тоже ел, не обращая на меня внимания. Видимо, он не извиняться пришел… Хотя, с чего бы ему извиняться? Этот чудак ведь даже не понял, чего такого он вчера сказал.

Подумав, я решила, что все же глупо с моей стороны было так кричать на Леопольда за то, что он сболтнул по незнанию. Ведь несмотря на количество прочитанных книг, он до сих пор думает, что максимум отношений между мужчиной и женщиной — это поцелуи, а дети берутся от аиста или от этих самых поцелуев, если они непременно в губы. А если спросить этого чудика, что делают животные по весне, то он ответит нечто такое, над чем можно будет долго и громко смеяться… Ну и как можно обвинять его в оскорблении, если он понятия не имеет о том, что на самом деле происходит между любовниками и на чем строится весь мат и все оскорбления всех миров? Хотя у меня вчера были все права на то, чтобы убить Лео на месте, но что бы это дало? Нет, нужно с этим покончить. Мы оба достаточно получили.

— Где ты спал? — осторожно спросила я у оборотня.

— Не помню… — прошептал он, даже не взглянув на меня и сжавшись, как испуганный зверек.

— Ты какой-то бледный. Ты в порядке?

— Я пойду, пожалуй… я больше не хочу есть, — тихо сказал он, встав из-за стола, и ушел в нашу комнату.

Видимо, Леопольд думает, что я еще злюсь, и потому так себя ведет.