Пещера Черного Льда

— Тебе придется привыкнуть к порядку, заведенному в городах, Райф, — строго произнес Ангус, — нравится тебе это или нет. Печные законы, право на проезд, уважительное отношение — все это исчезает, как снег в очаге, как только ты покидаешь клановые земли. Не думай, что двое дхунитов, согнавшие нас с дороги, поступили по-другому. Их пошлины хватит, чтобы Толстый Боллик целую неделю угощался пивом и колбасой.

Краска бросилась Райфу в лицо.

— Может, они ехали через ворота.

— Это кланники-то, вооруженные до зубов? Ни один стражник, стоящий своего жалованья, не пропустил бы в город двух одетых по-военному дхунитов, да еще когда в кланах творятся такие дела. Нет, парень, — Науз и Толстый Боллик растрясли их на славу, будь уверен.

Райф проехал вперед, не желая больше слушать. Он заново испытал тот позор, который пережил при встрече с дхунитами. Здесь так близко от клановых земель... до Ганмиддиша всего сутки быстрой езды. Говорят, что тамошний вождь, Краб Ганмиддиш, доплыв до островка под названием Пядь и поднявшись на свою сторожевую башню, хорошо видит вдали ночные огни Иль-Глэйва. Райф посмотрел на север. Небо над Горькими холмами уже потемнело, и на нем зажглись звезды.

— Вон в ту арку, Райф.

Показав кивком, что слышит, Райф направил Лося сквозь подпертую бревнами пробоину в стене и оказался в Иль-Глэйве. Сразу стемнело, и поздний закат превратился в глубокую ночь. Райф почти не смотрел по сторонам, подчиняясь редким указаниям Ангуса. Стар был город Иль-Глэйв, Здесь пахло минувшими веками, плесенью, сырым мясом и гнилью. Мощенные булыжником дороги редко бывали прямыми. Ветхие здания из песчаника стояли, подпертые кольями кровавого дерева, и из трещин сочился наружу дым и свет. Горбатые мостики соединяли укрепления с кольцевыми башнями и каменными казармами, а далеко на западе светились последним солнечным багрянцем свинцовые купола Озерного Замка.

Райфа не занимали виды города — все его внимание было приковано к сгорбленной фигурке за спиной Ангуса. Аш дышала все тяжелее, пока они пробирались по улочкам шириной с пару свиней. Райф, оказываясь близко, слышал, как клокочет воздух в ее горле. Ангус через некоторое время остановился и спутал ей руки веревкой. Райфу он ничего не сказал, но лицо его было мрачным, а движения резкими. Когда они снова тронулись в путь, руки Аш напряглись и задвигались в путах, натирая кожу докрасна. Райф прибавил ходу.

— Сюда, в железные ворота.

Райф, целиком поглощенный Аш, стал возиться с тяжелым засовом и цепью, производя много шума. За воротами виднелся тускло освещенный двор. У четвертой стены стоял узкий трехэтажный дом, покрытый пятисотлетними напластованиями птичьего помета и увитый сухим плющом. Его окна были плотно закупорены ставнями, а дверь окована железом — похоже, только за ним здесь и ухаживали. Ангус велел Райфу пройти вперед и постучать в эту дверь.

Райф, зажав амулет в руке, стал дубасить в нее. Он чувствовал себя неуютно в тесном пространстве двора.

Дверь отворилась бесшумно, повернувшись на хорошо смазанных петлях. Ослепленный тусклым светом фонаря, Райф попятился, невольно схватившись за меч. Миг спустя он разглядел согбенную фигуру дряхлой старухи. В синем шерстяном платье и чепце из толстого кружева она напомнила Райфу клановых вдов, обмывалыциц покойников, — они тоже так одевались. Ее подернутые бельмами глаза перешли с лица Райфа на рукоять его меча, и он, почувствовав себя глупо, отдернул руку.

— Сестра Ганнет. — Ангус, протиснувшись мимо Райфа с Аш на руках, кивнул старухе.

— Я уж сорок лет как не монахиня, Ангус Лок, и у меня нет права называться сестрой. — Старуха говорила сухо и строго, и ее рука, державшая фонарь, не дрожала. — Входите. Я вижу, вы привезли хозяину больную птичку.

Она провела их по темному коридору в заднюю часть дома и впустила в комнату, где усталым красным пламенем горел очаг. Ангус уложил Аш на коврик перед огнем, а Райф, став на колени, стал греть руки, чтобы не трогать ее холодными пальцами. Он не слышал, как старуха вышла.

— Это еще что такое? — В комнату вошел скрюченный человек с кривыми ногами, опираясь на две клюки. Окинув острыми зелеными глазами Райфа, он перевел взгляд на Ангуса и Аш. Его плечо с безобразно выпирающей костью дернулось. — Я гостей по ночам не принимаю. Грейтесь и уходите, больше вы тепла не получите.

— Геритас, это мой племянник Райф Севранс. — Райф никогда еще не слышал, чтобы Ангус говорил так напыщенно и многозначительно.

Геритас Кант, развернувшись, искривил шею и впился в Райфа пристальным взглядом. Райф в замешательстве отвел глаза, устремив их на бледную костлявую руку Канта. Две костяшки сместились и теперь смотрели вниз вместе с ладонью.

Выпрямившись, Райф поймал взгляд, которым обменялись Геритас и Ангус. Калека смотрел мрачно, Ангус же — просительно, как щенок, который приволок в дом какую-то дрянь.

— Вы небось на ужин рассчитываете? — язвительно осведомился Геритас. — В такую-то пору? Горячего не получите, так и знайте. Не стану я растапливать печь ради бродяги, кланника и больной девчонки. Придется обойтись парой ломтиков холодной баранины и корками, которые мне самому не по зубам. Женщина!

В дверях появилась монахиня.

— Подай ужин этим людям. Лишних свеч не трать и парадную посуду не ставь.

Старуха молча наклонила голову.

— И нечего шастать туда-сюда. Подай еду и уходи. Только ковер зря протираешь. И я не люблю, когда огонь загораживает кто-то один. — Это уже относилось к Райфу.

Райф сжал губы и отошел. Ему совсем не понравился этот скупердяй.

Как только старуха ушла, Кант проворно застучал палками по дощатому полу.

— Значит, больную мне привез, Ангус Лок? Надеюсь, у нее нет горячки — мне в доме зараза не нужна. — Говоря это, он ковылял через комнату к Аш. Он напоминал Райфу старого черного медведя, которого Дрей подстрелил как-то летом в Старом лесу. Стрела попала ему в хребет, но зверь ушел в подлесок, не дав Райфу с Дреем себя добить.

Кант раскорячился, чтобы осмотреть Аш. Ангус, как бы желая представить его в более выгодном свете, сказал:

— Геритас — податный казначей Старых Сулльских ворот.

— А за труды свои получаю полушку с вороньего веса, — фыркнул Геритас. — В карманах стражников за один день оседает больше золота, чем я вижу за месяц, пересчитывая его. — Здоровая рука Геритаса блуждала по телу Аш, нажимая на горло, на глаза, на живот, на плечи и бока.

Райф притворялся, что разговор ему интересен, но сам, по правде сказать, следил только за действиями Геритаса.

— А почему эти ворота называются Старыми Сулльскими?

— Потому что они всегда так звались. — Геритас вложил Аш в рот что-то темное и ломкое, наподобие сухого листа. — Мастер Тревиш Катлер охотно переименовал бы их в Королевские, Озерные или, скажем, Героновы в честь своего дуралея братца, который погиб, сражаясь по пояс в снегу на спорной земле с дюжиной крозерийцев. Им, помимо непритворного горя, руководит еще и желание заставить всех забыть, что этот город когда-то принадлежал суллам.

— А я думал...

— Думал что? — Геритас метнул на Райфа уничтожающий взгляд. — Что Иль-Глэйв всегда причислял себя к Горным Городам? Что суллы всегда жили в своих лесах и никогда не строили ничего, кроме каменных фортов и кольца пирамид? Это не так. Суллы первыми перешли через Кряж и обосновались на Северных Территориях. До того, как на север двинулись кланы и мятежные лорды, суллы уже пришли на берега Черной Лохани и поставили на горячих ключах великолепный город, который, как видишь, и посейчас стоит. Сулльский город по-прежнему существует под наспех положенной штукатуркой и черепицей. Наверху от него ничего не осталось — предки Тревиша Катлера давно уже снесли его башни и статуи, — но под землей Иль-Глэйв сохраняет сулльские фундаменты, сулльские тоннели и сулльский камень.

Райфа бесил тон Геритаса. Не будь тот калекой, Райф охотно побил бы его, но ради Аш переборол себя.

— Значит, это нынешние владетели Иль-Глэйва прогнали суллов из города?