Песнь жизни (СИ)

Белка ненадолго прижалась щекой, жадно впитывая его удивительную нежность. Затем отстранилась, ласково провела пальцами по гладкой щеке мужа. Тепло улыбнулась и быстро шагнула вперед, на ходу доставая из складок платья прятавшийся там клинок, потому что неожиданно приняла решение. Хорошее или плохое… правильное или нет, но приняла. И не собиралась отступать, потому что просто не умела этого делать. Пусть будет так, как начертано. Пусть случится то, чему суждено случиться. Потому что, если верить в то, что я никогда еще не ошибалась… наверное, ТАК станет честно по отношению к НЕМУ.

Капли ее крови легким узором легли поверх зеленой листвы. Трепетно коснулись шершавой коры, медленно скользнули вдоль ветви Таррэна, отчего-то окрашивая ее в рыжеватый оттенок. Затем по деревянному трону пробежала новая дрожь. Вокруг бывшего среза, оставленного им более двух веков назад, необычно взбугрилась кора, а затем оттуда стремительно выскользнул тонкий, гибкий, как лоза, удивительно изящный росток. Который мгновенно оплел основной ствол, обвился вокруг него, как руки любимой женщины. С нежностью обогнул веточки Тира и Милле, обнял и их, после чего распустился нежно салатовыми лепестками и, наконец, счастливо застыл, невесомо покачивая всеми своими изящными кончиками.

Ее приняли.

Белка облегченно вздохнула.

– Наша, – с гордостью повторил Владыка Л'аэртэ, когда все немного успокоилось, а удивленная таким исходом Гончая расслабила напряженные плечи. – Ты действительно наша. Я даже не сомневался.

Таррэн с чувством обнял свою чудесную пару и невесомо коснулся губами ее щеки.

– Моя, – тихо шепнул возле самого уха, и Белка слабо улыбнулась: конечно, его. Навсегда, как и пообещала когда-то. Абсолютно добровольно и очень охотно, потому что теперь, наконец, и у нее есть свой собственный Род. Может, не самый удачный, не самый лучший и не самый древний, но зато здесь, в Чертогах, отныне ее всегда будут ждать. Всегда будут защищать, оберегать и милостиво дарить ощущение уюта, покоя и бесконечного счастья. И если вдруг случится беда, если потребуется помощь, то здесь, в средоточии мощи Темного Владыки эльфов, в древних Чертогах его Леса, в Тронном Зале, вокруг и всюду, куда только могут достать ветви Родового Ясеня… ее всегда будет ждать такой же теплый прием, как сейчас.

Она доверчиво прижалась к мужу и умиротворенно прикрыла глаза.

– Какое счастье…

– Эй, а это еще не все! – с каким-то ненормальным азартом воскликнул вдруг рыжий, заставив их удивленно обернуться. – Глядите, там еще что-то растет!

– Где? – удивленно разинул рот Тирриниэль.

– Да вон же! Рядом с Белкиной веткой! Ну, возле того места, где появился росток Тира!

– Не вижу, – нахмурился Линнувиэль.

– Да вон же!! Никак… еще один?!!! Эй, что за дела?! Откуда он взялся?!!

Белка быстро подняла глаза и обомлела: рыжий был совершенно прав, потому что возле гибкого ростка ее сына и в самом деле с корой вдруг начало твориться что-то непонятное. Деревянная пластинка в том месте отчего-то все еще шевелилась, нервничала, беспокоилась. Неуверенно тужилась, дрожала и тихонько скрипела, словно пыталась не выпустить наружу что-то новое. Но это "что-то" все равно оказалось сильнее, настойчивее и потому, спустя пару томительных минут ожидания, заметно напрягшись и поднабравшись сил, все-таки справилось. Пробилось. Выглянуло наружу и, наконец, проделало себе дорогу к свету. Точнее, выбралось еще одним тоненьким, совсем крохотным, но уже очень упрямым росточком. Таким же, как все мужчины в древнем Роде Л'аэртэ.

Гончая тихо ахнула и прижала руку к животу.

– Белка!!! – неслышно застонал Таррэн, с внезапным пониманием обернувшись к подруге. – Белка, ты что…?!!!

– Оп-па, – растеряно подняла она глаза. – Кажется, ты не зря спалил тот лесок к западу от наших гор. И, кажется, твой Ясень каким-то образом это почувствовал. Потому что, если верить ему, у Тира скоро появится еще один… братик. И мы не нарушим старую традицию твоего Рода, в котором у каждого мужчины ВСЕГДА рождалось двое сыновей. Мама дорогая… что ж я с вами делать-то буду со всеми?

– БЕЛКА!!!

– МАМА!!!

– Боже… по-моему, это уже слишком…

Таррэн порывисто обнял ее, прервав на полуслове, потому что такого чудесного подарка никак не ожидал. Не думал, не гадал, не надеялся даже, что это вскоре случится. Особенно после того, как завертелась неприятная история с Уходом. А потому со счастливым урчанием прижал свою пару к груди, жадно зарылся лицом в ее пышные волосы и восторженно выдохнул:

– Я люблю тебя!! Слышишь? Люблю, моя Гончая!!! Ты самая лучшая!!! И я тебя безумно ЛЮБЛЮ!!!

Владыка эльфов в немом изумлении уставился на смущенно потупившуюся Белку, которая совершенно неожиданно залилась ярким румянцем. После стольких лет, после Тира и Милле, которых уже успела ему подарить, она все равно порозовела, словно в первый раз. А Таррэн… Тирриниэль не знал, что когда-нибудь увидит на его лице выражение такого счастья. Немного сумасшедшего, диковатого, неверящего, но настолько искреннего, что мудрый маг ни на миг не усомнился: в этой семье всегда будут рады каждому родившемуся малышу. А потом увидел мчащихся и восторженно рычащих хмер, что со всех ног кинулись к своей обожаемой Хозяйке, проследил за тем, как вьются они вокруг его сына и Белки, как радостно переглянулись Тир и Милле, а потом неожиданно понял, что они действительно будут безумно рады. И розовощекому карапузу, и клыкастому, шипастому монстрику с ядовитыми зубками в пасти. Потому что в большой стае только так и может быть: они – одно целое, они едины. Они – цельное и нераздельное существо, каждая из частичек которого с радостью поддержит другую. И так будет до тех пор, пока они живы.

Тирриниэль слабо улыбнулся, когда от избытка чувств получил когтистой лапой по спине, и искренне понадеялся, что когда-нибудь тоже сможет войти в этот узкий круг преданных и верных друзей. В семью, если точнее. В СВОЮ семью, потому что никогда прежде не знал, что она может принести столько счастья. Он лишь теперь неожиданно осознал, что настоящая семья никогда не сделает его уязвимым. Не предаст. Не обманет. Не бросит и не оставит в беде. А станет год за годом наполнять его новыми силами, новой уверенностью, безудержной радостью и сознанием того, что он уже не одинок.

Странно, но сейчас это показалось ему невероятно важным.

Тирриниэль собирался поразмыслить еще на эту тему. Пусть не сегодня, когда радость так велика и непривычна, а немного позже. Когда все успокоится, народ угомонится, Таррэн все-таки покинет Чертоги, а потрепанные нервы взбудораженного последними событиями Леса больше не будут страдать от близости его четвероногой стаи. Владыка прикинул время, оставшееся до обещанного возвращения, с улыбкой проводил глазами резвящуюся и смеющуюся молодежь. Вежливо посторонился, пропуская клыкастый комок игриво настроенных кошек, ободряюще кивнул Элиару и уже развернулся, чтобы уйти… как вдруг над ухом раздался негромкий, хрипловатый и весьма глубокомысленный голос, в котором звучало торжество кладоискателя, долго бившегося над загадкой пропавших сокровищ, но нашедшего, наконец, ответ на свой самый главный вопрос.

Шранк довольно хмыкнул и, радостно потерев ладони, пробормотал:

– Вот ведь ушастый мерзавец! Своего, мол, расти… своего… не мог сразу сказать, что уже давно подумывает о прибавлении?! Тайны тут развел, понимаешь! Но теперь врешь – не получится больше молчать, потому что я понял, наконец, зачем ты отправил домой столько орехов!..